Бойся желаний

Бойся желаний

1

У детектива Мура голова раскалывалась с самого утра. Все, чего он хотел прямо сейчас – вернуться домой, принять таблетку аспирина и задернуть шторы, спасаясь от болезненного солнечного света. Но вместо этого ему приходилось стоять в глухом проулке, возле контейнеров с отбросами, от которых несло тухлой рыбой и дерьмом похуже, чем от общественных туалетов на стоянках. И все из-за его слишком молодого, слишком исполнительного помощника.

Зажав нос платком, Мур брезгливо отодвинул ногой подгнивший подгузник, вывалившийся из переполненного контейнера. Это дело не стоило и выеденного яйца.

- Это самоубийство, Джим, - сказал он, стараясь вложить в эту фразу как можно больше убедительности, но помощник едва обратил на него внимание.

Прошло то время, когда едва оперившийся юноша Джимми Стоун глядел на него, открыв рот. Он все больше проявлял самостоятельности, и Мур не мог сказать, что ему это нравилось. Вот и сейчас, когда заключение было уже сделано, парень не отходил от трупа, словно карикатурный Шерлок Холмс, пытаясь найти зацепку, которая может быть важной.

Детектив поморщился, разглядывая мертвеца сверху вниз. Незнакомец лежал на спине, уставившись в небо одним широко раскрытым глазом. Второго не было – выстрел пистолета в упор снес его, размазав слизью и кровью по лицу. Фейерверк, надо полагать, был знатный. Пуля пробила череп насквозь и застряла в каменной стене проулка. Орудие убийства лежало здесь же, неподалеку от неподвижного тела, утопая в густой крови, напоминающей испорченный томатный суп.

Парню было лет двадцать – двадцать пять. Рыжие кудрявые волосы, рябое от веснушек лицо. Ирландец? Стандартное телосложение. Одежда из дешевого супермаркета, покрытая грязью – обычное явление для этого района. Как и самоубийство.

«Дай мне терпения, Боже», - пронеслось в голове Мура, когда Джимми поднял голову. Его лихорадочный и в той же степени озадаченный взгляд не сулил ничего хорошего.

- На нем нет ботинок, - сказал Джим.

Мур пожал плечами. Не удивительно. Парнишка мог оказаться обычным бродягой. Да и потом – труп, уже после смерти, скорее всего, ограбила шайка бездомных или ребятишек из бедных многодетных семей. Детектив видел такое уже не раз. Никакого уважения к мертвым, пока живые голодают. С одной стороны это можно было понять, с другой – Муру все больше хотелось покинуть это место, провонявшее гнилью и протухшими продуктами.

- За одним ухом я нашел ножевую рану, - продолжил Джим, снимая яркие желтые перчатки, - она тянется до самого виска, кожу там можно просто поднять пластом. Словно парень пытался вырезать на себе маску супергероя.

«Ты слишком много смотришь фильмов, мой дорогой Джимини-сверчок», - Мур потер вспотевший лоб. Ему вдруг захотелось сбежать отсюда, размахивая руками, как в глубоком забытом детстве. Давно пора было подать в отставку.

- И еще… - Джим на мгновение задумался, и детектив заметил, как молодой человек кусает обветренные губы, обдирая тонкие полоски кожи, - в отсутствующем глазу я нашел мелкие куски темного пластика.

- Пластик?

- Да. Тонкие осколки. Знаете, как будто парень стрелял сквозь очки, - Джимми поднял взгляд на напарника и виновато улыбнулся, на секунду превращаясь в юнца полицейского в новенькой, отглаженной форме, - но я не могу понять, зачем ему это понадобилось. И где остальные части очков.

Мур ничего не ответил. Он молча повернулся к трупу, уже заранее зная, что какие бы обстоятельства не были у этой смерти, дело будет записано как самоубийство и закрыто. Так говорила его интуиция, а она его еще никогда не подводила.

2

Стивен О’Нил никогда не считал себя удачливым грабителем. Наверное, потому что не входил ни в одну из уличных банд, а его собственный ум не был настроен на криминал. Ему больше нравилось чинить машины и приемники, чем придумывать сложные планы и схемы действий при взятии банков. Тем не менее, иногда госпожа Четырехлистный Клевер его посещала, потому что, зная об особенностях собственного мышления, он старался врываться в полуразваленные частные магазинчики, предварительно узнав, не хранит ли хозяин под кассой дробовик. Конечно, выручка здесь редко превышала пятидесяти долларов, но этого хватало хотя бы на еду. И ничто не могло сравниться с незабываемым чувством превосходства, когда владелец лавчонки выгребает деньги в старомодный бумажный пакет.

У Стива даже были свои атрибуты для ограблений. В них входили пластиковая маска тигра для Хэллоуина – одна штука, черная вязаная шапка, чтобы скрыть рыжие волосы – одна штука, настоящий тяжелый пистолет – одна штука и патрон к этому пистолету – тоже, в единственном экземпляре. Раньше их было больше. Три, если быть точным. Но после одного неудачного налета число патронов резко сократилось. И с тех пор последняя пуля оставалась дома, надежно вшитая в наволочку подушки. Люди все равно отдавали деньги, просто увидев наставленное на них оружие. Никто не хотел упрямиться, глядя в черный глаз ствола.

Пистолет достался О’Нилу, можно сказать, по наследству. Он обнаружил его в новой съемной квартире, едва туда переехав. Наткнулся на него случайно – вытирая пол, увидел кусок плинтуса, держащийся на честном слове. Гвозди можно было вынуть даже руками. Пистолет нисколько не удивил парня. В районе, где Стив обрел новый дом, это было совершенно обычным атрибутом жизни.

Первое время парень даже постоянно таскал его с собой, замирая от испуга каждый раз, как мимо проходил коп. И первое ограбление у него вышло совершенно случайно – продавец в маленьком магазинчике заметил рукоять оружия во внутреннем кармане куртки, когда Стив потянулся за жвачкой на прилавке. «Эй, парень, - сказал мужик в синем переднике, и его щеки начали нервно подергиваться, - мне не нужны неприятности. Возьми деньги и проваливай». И он буквально насильно вручил восторженному О’Нилу двадцать баксов и мелочь, лежащую в его кассе.