Боль милосердия

Глава 1

События первых глав разворачиваются несколько лет до первого романа серии «Дружба»

Армейские ботинки смачно чавкнули, целуясь с грязью на дне лужи, в которой купалась полная луна. По голым рукам и дырявым джинсам ударили брызги.

— Опять! — раздражённо застонала я, пытаясь разглядеть следующую подставу в темноте.

— Говорила же, бери куртку! — заплетающимся языком напомнила Катька, лихо маневрируя среди препятствий на высокой шпильке. — Без душа теперь не заснёшь!

— Да мне ботинки жалко, — скривилась я.

— Тю! Твои говнодавы бессмертны! Выжили после встречи с той челюстью, и ещё послужат!

Наш посёлок в омской области существовал без фонарей, посему разглядеть ущерб от челюсти заносчивого байкера и грязи в луже мне не светило до самого дома. Я и Екатерина, моя соседка-одногодка возвращались из молодёжного центра, который каждое воскресенье превращался в пародию на городской клуб с музыкой, алкоголем и дешёвыми печеньками от местного «Завода пива и кондитерских изделий». Пока Катька заправлялась «Балтикой» и колбасилась под музыку, приглашённая в роли секьюрити я глушила квас и лопала конфеты. Лучше, чем киснуть дома.

— Сейчас обоссусь! — Как по сценарию взвыла соседка, стоило нам подойти к первым домам. — Айда крюк дадим, посрамим Ванькины хоромы!

— Опять? — Я все ещё пыталась идти осторожно.

— Я так душу отпускаю, что ты хочешь!

Наши домишки на отшибе давно признали аварийными: худые крыши, сгнившие крылечки, перекошенные окна. Екатерине хозяйство досталось от родителей, которые переехали сюда, когда их дом в райцентре подожгли хулиганы. Мать вскоре развелась и убежала в город, на съёмную квартиру к любовнику, который Катьку знать не хотел, а отец лишился работы и запил. Три года до его скоропостижной смерти от инсульта Катька жила у меня, а затем вернулась в убитую избу, всё мечтая, как мама, вырваться в люди. Так и объяснялась её ненависть к тем, кто получил новые квартиры в пятиэтажном дворе, единственном на весь деревянный посёлок, по программе аварийного жилья.  В прошлом году здесь понаставили домофоны, и чтобы удовлетворить свои психологические потребности, Екатерина не ленилась спускаться в подвал.

В свете окон первого этажа Катька перепрыгнула железное ограждение и скрылась во тьме палисадника. Сложно ей не пить, когда все угощают. Девчонка — настоящая красавица.

Я присела на ограждение и закурила, ёжась от ночного ветра.

— Кира! — позвала Катька из подвала. — Кирка!

— Что? — устало отозвалась я.

— Тут человек!

— Тоже душу отпускает? — Один раз присев, уже не хотелось вставать.

— Лежит! — пискнула она протрезвевшим голосом. — Кирка!

Раздражённо выпустив пар сквозь зубы, я перекинула ноги через металлическое ограждение и включила фонарик на связке ключей. На лестнице в подвал, из которого веяло жаром и сыростью, лицом вниз лежал человек. Невнятно, с руками на верхних ступеньках будто хотел выползти, но отключился на полпути. На нём была тёмного цвета кофта, джинсовая жилетка и грязные штаны. Голова в крови.

— Завтра его не досчитаются и пойдут искать, — сказала я, пожелав успокоить соседку. — Ты перехотела облегчаться?

— Ты на лицо посмотри! Ужас же! — воскликнула Катька, боясь обойти тело. Уж не наступила ли она на него, когда спускалась?

Я спрыгнула вниз, присела на корточки и посветила парню на лицо. Слишком много ран и крови, даже узнать его сложно. Кусок мяса с торчащим носом.

— Он мёртвый, да? — всё нагнетала Катька.

— Нет, дышит, — задумчиво ответила я, светя на тело фонариком. Рыскать по карманам не хотелось. Утром всё и так решится — кто такой и почему — посёлок то маленький. — Иди уже, отпускай душу.

Избавившись от лишней ноши, Екатерина буквально парила над землёй. Домой мы доковыляли до рассвета и разошлись. Соседка сразу выключила свет — завалилась спать, а я ещё долго отмывала грязь холодной водой из таза, чистила джинсы и ботинки. Нормальной одежды у меня было не много.

Наши с Катькой судьбы были несколько похожи. Правда, родителей я потеряла в совсем раннем возрасте. Двоюродный дядя из Калачинска, где я закончила школу, дал понять, что никаких обязательств передо мной не имеет и сбагрил болеющей бабке, которая мочилась на картошку, пускала слюни и всё считала вслух «Один, два, три, четыре». Мы жили вместе полтора года, и иногда мне казалось, что она считает меня своей воспитательницей из детского сада.

Когда бабушка скончалась, внучок её подруги, приводивший свою старушку на похороны, позвал меня на временную замену администратора в наш единственный компьютерный клуб, а позже, когда и его бабуля отошла в лучший мир, уехал вместе с родителями в город на совсем. Так и сложилась моя «карьера», грозившая накрыться медным тазом с новыми правками в законе «О связи», после которых «Ростелеком» планировал подключить всех к интернету по дешёвому тарифу.

— Добрый день! — В обед Катька зашла ко мне на работу с двумя пакетами корейской морковки. Прикармливала она меня часто, но обычно это значило, что ей требуется душевный разговор или дружеский совет. — Слышно чего?

— О чём? — Я рассчиталась за морковку и достала пластиковую вилку, которую любовно отмывала уже четвёртый месяц.

— Ну про того мужика.

— Мужика? — не поняла я.

— Из подвала! — прошипела соседка, облокотившись на стол и забрасывая свои белокурые локоны в мой обед. — Забыла вчерашнее? Ты же не пьёшь!