Больные по рождению

Глава 1

Порыв холодного осеннего ветра задирает юбку, пытаюсь вернуть её на место. Длина до колена, плиссе, чёрный цвет — невозможно представить более благопристойную школьную форму, но, честное слово, те, кто предписал девочкам напяливать её каждый день, независимо от погоды, — конченый мудак.

Тщедушное тельце в лёгкой трёхлетней куртёнке плетётся домой, где его ждёт очередной вагон претензий и упрёков. Тягостные мысли липкими щупальцами оплетают голову. Вот и вся я.

Слышу позади шелест листьев под чьей-то обувью и резко оборачиваюсь. Сердце гулко ухнуло от страха. Если это Кочетков и его компания уродов, я должна бежать без оглядки. Однако чужой двор, куда я свернула, чтобы побыстрее оказаться дома, совершенно безлюден. Поток ледяного воздуха загудел у уха, заставляя вжать голову в плечи. Умоляюще поднимаю глаза к небу: серая дымка застилает всё до последнего миллиметра. Впрочем, я уже привыкла к такой погоде. В конце каждых каникул я прошу пустоту послать мне лёгкий год, но раз за разом выходит одинаково: мрачное и трагичное первое сентября, косые презрительные взгляды одноклассников, заморозки и голые ветки уснувших деревьев. Почему я не могу уснуть, как они? Погрузиться в безмятежную негу и открыть глаза только весной, очнувшись юной почкой на возрождающемся растении. Чувствую, как глаза наполняются слезами, а в горле встаёт тугой ком.

— Забыла дорогу, Кукушкина? — Раздаётся низкий голос из-за спины.

Я вздрогнула, узнав его обладателя, и, не дав себе время на раздумья, пулей срываюсь с места. Позади гремит издевательский смех, и я понимаю, что Кочетков не один. Бегу со всех ног, рюкзак стучит по спине, сбивая дыхание. Направляюсь к ближайшему выходу из двора — тоннелю, проделанному прямо внутри дома. Но, кажется, никто не гонится за мной. Боюсь обернуться, чтобы проверить, — наверняка споткнусь.

Вот он, совсем близко, мой спасительный шлюз к свободе. На полных парах влетаю в тоннель, и света на мгновение становится меньше, эхом звучит стук моих ботинок по залатанному асфальту. Готовлюсь уже вынырнуть, как из-за угла появляется фигура парня. Не успеваю различить, кто это, и остановиться, влетаю прямо в его грудь. Длинные руки тут же обвивают меня. Дёргаюсь, чтобы вырваться, но хватка крепкая. До носа доносится слабый аромат мужских духов, ментоловой жвачки и самое удручающее — горечь альфы. Ненавижу подпускать этих существ ближе трёх метров. Будь моя воля, никогда бы с ними не встречалась, но, к моему трауру, они были повсюду, и моя омежья природа не давала им покоя.

— Не надо, — устало просит Савельев, одна из шестёрок Кочеткова.

Предпринимаю новую попытку выскользнуть, но альфа только сильнее сдавливает мои рёбра, стараясь удержать на месте. В голове плавает множество идей. Плюнуть в лицо и бежать. Укусить за руку, ударить в пах и бежать. Вывернуться, чтобы ткнуть локтем в живот, и… Его неизменно скучающий взгляд вдруг фокусируется на моём лице, медленно путешествует вдоль носа, подбородка и опускается к шее, с которой в разгар моего жалкого сопротивления сполз шарф. Темнота тоннеля поглотила радужку, сделав глаза абсолютно чёрными. Мне становится не по себе, затихаю. У выхода завывает ветер, но в тоннеле стоит тягучая пугающая тишина.

Хватка ослабевает, Савельев отделяет прядку моих волос. Склоняется к ней и глубоко втягивает воздух. На лице отображается не то недоумение, не то сомнение. Собираюсь одёрнуть его, но вместо слов вырывается лишь испуганный выдох.

По сводам туннеля громыхают шаги. До меня добрался Кочетков.