Золотые кадры Коры Ипсвич

Глава 13 . Доктор Янг получает конверт

31 августа 2010 года

Доктор Янг больше не мог жить в том городе, где его однажды отыскали. Осенью 2004 года старик перебрался в Хоуп-сити – крупнейший мегаполис на планете Земля. Этот город в четыре раза превосходил Нью-Йорк по количеству населения и, по мнению доктора Янга, найти человека там было в четыре раза сложнее. Место своего будущего обитания мистер Янг выбрал очень просто. Поймав ближайшее такси, он попросил отвезти его в самую беспросветную дыру Хоуп-сити. Таксист привез его на улицу Кракен, в квартал Форестери. Стареющий беглец снял себе квартирку в двенадцатиэтажном доме для малоимущего населения. Большую часть дома № 48 , где жил доктор Янг, занимали вьетнамцы. Все они работали на химическом заводе , который располагался у восточных границ  квартала Форестери. На другом конце квартала смердил завод по переработке рыбы. При особо удачном штиле запах над улицами стоял специфический. Доктор Янг попал туда, куда хотел попасть. Это были сумерки в прямом смысле слова. День в квартале Форестери никогда не был солнечным. День там всегда оставался серым.

После смертельного случая с проводником-дельцом Кугуаровым в пустыне Моко, общее психическое состояние ученого несколько изменилось. С одной стороны Кугуаров подарил ему надежду. Синдик мог оправдать доктора Янга, но координаты спасителя остались тайной, закопанной в пустыне. Доктор Янг не мог себе позволить роскошь развесить объявления на всех столбах «Ищу адвоката суда Большой инквизиции». Легче было бы выступить на телевидении в прямом эфире, открыв свое имя и  адрес проживания. И все же чисто географически Хоуп-сити был на две с половиной тысячи километров ближе к той цели, куда вел его Кугуаров. Для доктора Янга это означало быть на две с половиной тысячи километров ближе к своему спасению. Однако, невзирая на благотворное влияние призрачной надежды, излечиться от паранойи старику не удалось. Напротив, его мания преследования обострилась. Старик каждый раз выходил из дома с уверенностью, что больше домой не вернется. Он ожидал ножа в спину, глухого выстрела из проезжающей машины, кирпича с крыши, ядовитого укола от прохожего. Маркус Янг был уверен, что суду Большой инквизиции известно о его дерзкой попытке найти синдика. Он ждал краткого ответа на свою дерзость. Любой другой человек на месте доктора Янга давно бы спятил.  Каждый день в течении двенадцати лет ему приходилось испытывать то, что испытывает сапер, потерявший миноискатель, в поле , начиненным взрывчаткой. Всякий раз, когда он выходил на улицу, ему приходилось преодолевать неимоверный страх. Он так же продолжал бегать по утрам. Дома старик отжимал штанги и гантели и каждый вечер перед сном чистил свой револьвер. Лишь эти, доведенные до автоматизма, занятия хоть как-то облегчали его паранойю. Его жизнь превратилась в каждодневный многострадальный компромисс между желанием жить и желанием не сойти с ума. Большую часть ночи он проводил с открытыми глазами.

Летом 2010 года доктору Маркусу Янгу исполнилось семьдесят два года. К тому времени он дошел до такого состояния, когда мог без промедления выстрелить в любого, кто сделает какое-то неверное движение в его сторону. К лету 2010 года его обостренная паранойя начала выливаться в беспричинную агрессию ко всему окружающему. Он давно не отвечал на приветствия соседей вьетнамцев. На улице его косой взгляд резал всех, кто осмеливался заглянуть ему в лицо. Каждый человек стал для него потенциальным врагом.  Старик не отдавал себе отчета, что этим поведением он только больше выделяется среди толпы. К лету 2010 года старик Янг почти дошел до точки. Он готов был сцепиться со всеми ангелами возмездия, которые умещаются на небесах. Он желал перестрелять всех адептов Большой инквизиции или умереть в этом бою.

Последней каплей, взорвавшей  паранойю учёного, стал конверт, на котором стоял чужой адресат. Несмотря на то, что доктору Янгу в принципе никто написать не мог, он каждый день проверял свой почтовый ящик. Слепая надежда заставляла его верить в абсолютно бредовые вещи, и где-то в глубине души старик надеялся на весточку от спасителя–синдика. И вот, спустя двенадцать лет жизни в сумерках, он, наконец, держал в руках желтый конверт. В свете единственной лампочки в холле многоквартирного дома, доктор Янг прочел на конверте имя Натана и его адрес: улица Кракен 44 – 77 . Любой нормальный человек понял бы, что это банальная ошибка почты. Вот только доктор Янг уже давно не был нормальным человеком. В сущности, он никогда им не был. Старик поднялся с конвертом на девятый этаж, заперся в своей квартирке на четыре замка, задернул шторы, опустился в кресло и только затем вскрыл конверт. Он был уверен, что письмо предназначено ему. Чужое имя и неточность адреса он трактовал, как элементы конспирации отправителя. С какого-то времени весь мир для доктора Янга стал одной большой конспирацией.

Из жёлтого конверта старик извлёк фотографию. Ему хватило одной секунды, чтобы узнать это место. На снимке был запечатлен молодой мужчина в полный рост, одетый в джинсовую одежду. Пальцами одной руки он держался за карман брюк, другой рукой как бы потирал висок. Во взоре сквозила брутальная небрежность. Чуть позади, на заднем плане, зелеными миражами застыли два растения, одно из которых походило на кактус, а другое - неповторимая лилия импала. Вдалеке на горизонте в пески опускалось красное картонное солнце. Молодой человек на снимке стоял точь-в-точь в том месте, где доктор Янг шесть лет назад зарыл труп Влада Кугуарова. Он узнал это по цветку лилии импалы, который невозможно спутать с другим цветком пустыни. Снимок обжег пальцы старика. Он с ужасом отбросил фотографию от себя. В конверте нашлись еще фотографии, еще и еще. Восемь штук. Там же были негативы. И все они указывали на труп Кугуарова. Снимки указывали на темное прошлое старика. Они будто говорили: «Мы нашли тебя, конспиратор несчастный. Мы нашли тебя и скоро придем к тебе в гости».