Золотые кадры Коры Ипсвич

Глава 28. Капитан Харт

1 сентября 2010 года. Ближе к полуночи

Контракт на добычу габи-эмбрионов нижние заключили с вугами в начале семнадцатого века. Габи-эмбрионы в нижнем мире шли на растопку ядра земли. Шары с габи-эмбрионами закидывали  через специальные сопла в растопочной. Одного габи-эмбриона хватало, чтобы повысить температуру ядра на полградуса Цельсия.

Для нижних открытие этого вида горючего оказалось замечательной находкой. Ведь последние два миллиарда лет ядро земли стремительно остывало, а с ним понижалась и температура всего нижнего мира. А температура нижним была нужна так же, как мужчине нужна женщина. Без температуры преисподняя могла бы просто-напросто прекратить свое существование. В обмен на это ценное горючее нижние поставляли вугам золото, серебро и железо, которое габи использовали в пищу и на строительные материалы. Для обеих сторон это была более чем выгодная сделка.

Человека, который занимался добычей габи-эмбрионов, звали капитан Харт. В определенном смысле капитан Харт оказался счастливчиком. Он был выбран на эту должность из бесчисленной армии грешников, тянувших своё тягостное существование в красных катакомбах преисподней. В пустыне капитану Харту предоставили склеп, который являлся официальным торговым представительством Нижних на территории Габи.

 В одной стене склепа помещалась невысокая дубовая дверь, обитая стальными листами. Дверь запиралась на засов с внутренней стороны. За этой дверью был прорыт примерно такой же тоннель, какой прорыл себе тюремщик Кип на пути к особняку Коры Ипсвич. Дверь открывалась каждую третью ночь, когда сотрудник нижнего мира приходил забрать собранный урожай. Шары с габи-эмбрионами капитан Харт помещал на специальные алюминиевые подставки с вогнутым дном. За три ночи он успевал собрать до тридцати таких шаров. Все они затем выкладывались, как товар в скобяной лавке, на полки вдоль одной из стен склепа. Повинуясь правилам преисподней, наружу капитан Харт мог выбираться лишь ночью, во время работы. Поэтому ночь длянего была поистине моментом свободы.

Плантация с габи-эмбрионами располагалась в пятнадцати километрах от склепа. Для сборки габи-эмбрионов капитан Харт использовал специальное приспособление, разработанное в технологическом отделе нижнего мира. Это была полутораметровая полая металлическая трубка со сферическими сосудами на обоих концах. Причем нижняя сфера располагалась чуточку выше края, так, что из неё торчал заостренный конец трубки. Эта странная штука называлась габиловом.

Сборщик габи-эмбрионов каждую ночь втыкал по несколько таких габиловов острыми концами в места скопления чернильной жидкости. Через трубку габи-материя всасывалась в нижний сосуд, где тут же заливалась адской смолой из верхней сферы габилова. Скоро смола остывала, и получалось то, что увидели Боб с Корой в саквояже тюремщика Кипа. Ничто, кроме адской смолы, не могло удержать габи от дальнейшего развития. Процесс сборки габи-эмбрионов был рутинным процессом, длившимся от двух до трех часов.

После сборки все шары капитан Харт отвозил в Габи-сити в департамент безопасности вугов. Там каждый эмбрион регистрировали и ставили клеймо – букву «Г». Капитан Харт занимался этим делом уже больше четырех веков. Всё это время он был лишен общества живых людей. В свободное от работы время капитан Харт рисовал по памяти старые морские карты и на каждой прокладывал маршрут к заветному месту, которое когда-то искал, но так и не нашёл. Как читатель уже догадался, капитан Харт был необычным мертвецом. Он был единственным заключенным нижнего мира, который и после смерти продолжал жить в «золотом кадре».

По понятным причинам вуги испытывали к капитану Харту неприязнь, но сделать ему ничего не могли, поскольку он находился в пустыне под защитой соглашения между двумя мирами. К вугам капитан Харт питал ответную неприязнь. Среди всех габи-форм больше всего он недолюбливал именно их. Капитан Харт не любил вугов за то, что внешне они ничем не отличались от людей, но все же не были ими. Лишенные всякой человечности, вуги были габи до мозга костей.

Страшный шум наверху отвлёк капитана Харта от записей, которые он старательно заносил в амбарную книгу. Он сидел за большим дубовым столом, заваленным морскими картами 17-го века. Стопку карт с одной стороны прижимала старая керосиновая лампа, на другом конце стояла массивная чернильница с подставкой для пера. Эти записи являлись одной из обязанностей сборщика габи-эмбрионов. Каждому шару-эмбриону после сборки присваивался свой номер, в учетную книгу вписывались точные дата и время сбора. Кроме того, перед каждой вылазкой наружу капитан Харт должен был вписывать в учетную книгу количество шаров на полках и время, когда он покинул склеп.

Рутинный формализм не тяготил капитана Харта. Его работа помогала ему расправляться с вечностью. Кроме того, это было гораздо лучше медленных пыток в аду.

Капитан Харт отложил перо в сторону, взял керосиновую лампу и подошёл к узкой каменной лестнице, ведущей наружу.

Его мясистое лицо, изъеденное морской солью, выражало крайнее удивление. За последние четыреста с небольшим лет никто не осмеливался тревожить его так бесцеремонно. Поднявшись на две ступени, капитан Харт остановился и прислушался. Сверху доносились неразборчивые, чем-то обеспокоенные голоса. Поднявшись по лестнице к потолку склепа, он упёрся снизу в надгробную плиту, чтобы откинуть её, но в этот раз что-то ему мешало.

С большим усилием капитану Харту все же удалось приподнять плиту на несколько сантиметров.

- Какого дьявола тут происходит!? – прокричал он сурово в приоткрытую щель.

Возглас этот чуть не остановил сердца тех, кто возился в эту минуту возле сломанного надгробия, пытаясь найти дату смерти или имя, которых там не было.