Больше трёх не собираться

Удел джиннии и ифрита

Удел джиннии и ифрита

- О, господин, позволь не достойному рабу твоему, произнести слова недобрые. - Ифрит обратился к Александру.

- Сеня, забодал ты меня своей восточной цветастостью. Говори по-человечески, тьфу ты, по-нормальному, если можно.

- Короче, три желания я вам отмолотил, сейчас хочу, чтобы долг Лейлы, перешёл на меня, а её отпусти, не сегодня, завтра, по следу придёт её отец. Мне - секир башка, ей - вечное заточение: она, сбежав со мной, опозорила свой род, так что сам понимаешь, ей удирать и прятаться надо от папеньки. - выпалил на одном дыхании ифрит.

- О себе, значит, ты не думаешь, что с тобой батя её сделает?

- Плевать, мне без неё жизнь не нужна. Решай быстрей!

Ифрит дёрнулся как от пощёчины.

- Мужик! Уважаю! - восхищенно протянул Александр и, хитро переглянувшись с друзьями, подозвал их вместе с Асей в круг.

О чём они шептались и посмеивались джиннам было не ведомо, а потому становились они всё мрачнее и мрачнее, так как настроение Сени передалось и Лейле.

Прошло минут десять. Развернувшийся круг путешественников дал понять, что сейчас будут произнесены судьбоносные слова.

- Слушай, Сеня, на тебя мы, при всём к тебе уважении, можем перевести только одно желание… - начал Яков свою речь, - Два пускай Лейла отрабатывает.

Джинния тихо всхлипывала. Ася, показав знаками, известными только женщинам, что всё устроится, обнадёжила ту, слёзы моментально высохли.

- А теперь слушай желание, и пускай свидетелями будут боги, оно обязано быть исполнено.- Подхватил Александр, продолжая слова Якова, - Ты обязан взять в жены Лейлу, до конца дней ваших быть вместе в богатстве и бедности, во здравии и болезни, ну и так далее… - Александр смутился, впервые выступая в роли священника.

- Слушаю и повинуюсь! - Был мрачный ответ ифрита, непонявшего, что произошло на самом деле.

- Побратимы, не разрешите ли мне, поговорить с этой особой, выказав ей своё желание?

Избранные, улыбнувшись, кивнули.

Лейла поклонилась Когану.

- Знаешь, дочка… - Соломоныч поперхнулся, сообразив, что дочка, на несколько тысяч лет постарше его будет, но, справившись с собой, продолжил:

- Я скромный еврей и потому прошу только одного: покушать и выпить, и шобы побольше, побольше. Ну и, конечно же, всё должно быть кошерное, ты меня понимаешь? - подмигнув джиннии, Изя отошёл, предоставляя место другому побратиму.

- Слушаю и повинуюсь! - Лейла от радости стала танцевать в воздухе, затем потёрла руки, что-то шепнула и…

Возле Алатырь-камня раскинулся такой шикарный караван- сарай, которого, наверное, в этих местах уже никогда не увидят.

- А я на правах человека, в котором прописался бог, и понимающий, что он оттуда не собирается тикать, желаю… - Яшка хитро уставился на обоих счастливых.

Те мгновенно напряглись, понимая, что запросы у человекобога могут быть не реальными.

- Желаю, чтобы вы были – Свободными! Слышите! СВОБОДНЫМИ! Отныне и впредь не быть вам рабами, никаких ламп, кувшинов, и где там вас ещё запирают. Вы меня поняли? - это уже гремел голос Бога, а не Яшки цыганёнка.

- Слушаюсь и повинуюсь!

Два громовых голоса слились в один и долго эхом отзывались в той долине, передавая чувства молодых, обретших от своих друзей то, чего им от других смертных было бы не дождаться во веки веков.

И начался пир…

- А по утру они проснулись, кругом помятая трава…

Назойливые строчки песни помешали Александру досмотреть сон, в котором он, защитив Госы и Диплом, заслуженно получает в награду свой Красный Диплом.

- Вот облом! - Саня со стоном открыл глаза.

Ася, тихонько напевая только вчера выученную песню про камыш, который шумел, собирала остатки достархана в живописную кучу.

Яшка опять спал в обнимку с Изей. Полог, который сотворили добрые джинны, закрывал от солнышка, что резвилось на небосклоне.

- И снова в бой! - Саня потянулся и пропел дальше:

- Покой нам только снится!

Изя с Яшкой зашевелились.

- Не, ну вы братья–акробаты, я скоро начну вас будить строчками:

« Голубая луна… Голубая…»

- Уйди, противный!

Яшка запустил в Саню думочку.

- Нет, Александр, ви мне скажите, что вам сделал бедный еврей, если ви не хотите, чтобы он вас послал? - Соломонович, открыв глаза, поёжился, - Между прочим, холодно!

- Так бабье лето…

- Вот такое хреновое лето. - Яшка запустил вторую думочку в Саню.