Bon Appétit

Bon Appétit

Аргос Бигбаев

Bon Appétit

+18

Вновь раздался скрежет и лязг тяжёлого навесного замка, вслед за ними протяжно проныл скрип тяжелой двери и кромешную, непроглядную тьму медленно прорезал постепенно нарастающий луч света. На пороге показались две тучных фигуры. Беспрерывно перешептываясь и хихикая, словно малые дети, они вошли внутрь, перекрыв своими телами освещение. Рука одного из них ощупала стену и дернула найденный вслепую рубильник.

Зазвеневшие лампы под неоправданно высоким потолком замигали, белые плитки на стенах и полу дружно заблистали, отражая упавший на них искусственный свет. Двое лысых, страдавших от ожирения мужчин, улыбаясь, застыли на месте, желая насладиться плодом общей, долгожданной победы.

Перед их глазами предстало ещё живое, но совершенно обессиленное тело. Сидя на небольшом куске махрового, бордового ковра, пристёгнутый цепью к стене, подобно псу, он не проявлял даже малейших признаков заинтересованности в происходящим вокруг. Недельный голод окончательно лишил его сил, проведя всё своё время в помещении без окон, он слеп при встрече даже с самым тусклым светом, а недавние следы побоев на теле хоть не так сильно, но всё ещё продолжали болезненно гореть. Ещё несколько часов назад, грубо и вульгарно отмытый холодной водой, руками похотливых женщин, болезненно лишенный шевелюры, любимых густых усов и каждого волоска на теле с помощью воска, он понимал, что этот день должен был стать последним в его жизни. Простейшая логика подсказывала ему причины подобных процедур, проведённых над ним. Полностью потеряв надежду, он наконец–таки был сломлен и готов исполнить возложенное на него предназначение.

Маленький ключ раскрыл кандалы с шеи заключённого, толстяки подняли его за локти и поволокли за собой эту неспособную передвигаться куклу из мышц и костей. Щурясь, безвольно болтаясь и стирая стопы об жесткий, каменный пол, он невольно вслушивался в музыку из – за стен. Окружавшие его люди вновь резвились и праздновали, словно в последний выпавший на их жизнь раз, простой местный уклад жизни давал этим людям мало поводов для веселья, отчего те привыкли к поиску блаженства в самых простых и диких для городского жителя мелочах.

Верзилы совершили резкий поворот, невольной туше пришлось так же двинуться в заданном направлении, встрепенувшись, он приподнял голову и обнаружил себя в коридоре. Обшарпанные, выкрашенные в отвратительный бледно–синий цвет стены идеально подходили для адаптации слепшего человека. Медленно разжимая веки, он начинал привыкать к пространству за пределами тьмы.

На пути, в деревянном проёме, виднелась сгорбленная старуха в белом платье и платке, завязанным под лишившемся былой формы подбородком. Ещё не давно, мило улыбаясь приезжему чужеземцу, эта не слезавшая со скамьи на сквере местная юродивая, теперь, сжимая в костлявой руке нож, сторожила внутренние помещения наравне с мужчинами.

«О, как ше он хорош! Такой шпортивный! Такой подтянутый!» – воздыхала она.

«Не мешайся». – сказал один из толстяков, отодвигая рукой старуху.

«Немношко исхудал, но нишего, формы у него в принципе те ше шамые!» – не останавливалась старая – «Так бы его и шъела!»

«Не получится, - он не для этого!» – сказал второй толстяк, писклявым голосом.

Не сбавляя хода, слипшееся в единую, неровную фигуру трио, поднялось по широкой лестнице. Союз аккордеона и гитары, чьи расстроенные струны давно просили себя подтянуть, становился всё громче, уже начинавший привыкать к свету всё больше, различая предметы вокруг себя всё лучше, он заставил себя выронить шею, дабы увидеть, куда его вывозили из ставшей ему уютной, одиночной камеры.

В миг, перед ним предстали десятки глаз, собравшиеся в кольцо люди, в основном полные или до неприличия толстые, разодетые в нелепейшие костюмы, уже с ног до головы, измазанные в крови, они придавались отдыху, сидя на расставленных табуретках и стульях. Выросшее перед ним огромное помещение было наполнено сильнейшим зловонием, в правом левом углу на длинном столе и вокруг него, лежали разделанные на части трупы. Удалив всё лишнее, выбросив в металлические ведра органы и инородные предметы из тел, они превратили тела в идеальные заготовки для своих нужд. Неподалёку от горы мертвечины, работали двое мужчин, совсем не радуясь выпавшей на праздник смене, они уже складывали мертвецов в тяжёлые, деревянные тележки, готовясь вывести получившееся тушки. Пухлощёкая девушка, протирала висевшие на доске рядом крючья, плоскогубцы и всевозможные разновидности ножей. По сторонам ходил патлатый юнец с киноаппаратом на плече, круча рукоять, он снимал на катушку пленки происходящее, с улыбкой смакуя каждый запечатлённый момент происходящего.

Во всю правую стену, от деревянных плинтусов до самого потолка, вырисовывалась не самая красивая и далеко не профессиональная в своём исполнении фреска. Небрежные мазки краски на шершавой поверхности сливались в единое бесполое, антропоморфное существо с розовой кожей и множеством складок жира на брюхе. На голове его виднелся длинный, серый противогаз без шланга. Ниже были изображены неровные куски резины защитного средства, что обрывками переходили на расплывшуюся шею, из которой торчали гвозди. Сидя скрестив ноги, оно протягивало своему созерцателю пустую тарелку одной рукой и полный синей жидкости бокал зажатой в другой.