Bookет

Малиновые астры

Homo loquentes. Homo indifferens [1]

Равнодушие – это паралич души,

Преждевременная смерть (с) А.П. Чехов

Человек. Пожалуй, это самое страшное существо, населяющее Землю. Он мнит себя созидателем, но на самом деле больше склонен к разрушению. Разрушению природы, планеты, сородичей, себя. А самое страшное оружие человека – это даже не кнопка, способная уничтожить всё живое, а слово. Слово, выброшенное невзначай или выпущенное прицельно. Слово, так и не вырвавшееся на свободу…

Человек создаёт себе человека. Воспитывает его, выращивает. На своих же дрожжах. Маленькие «человеки» увы, перенимают весь спектр родительских качеств. А выплюнутая в этот мир жестокость, через призму детской наивности, не менее опасна, чем её взрослые формы...

***

Митьку невзлюбил мир с самого рождения. Он появился на свет на исходе пятого месяца, нарушив все родительские планы. Пожилая акушерка с недовольным лицом вручила в материнские руки свежевымытый сверток и издевательски пробубнила: «Майский. Ох, и намаетесь вы с ним!». Но материнское сердце сразу преисполнилось любовью. Мама посмотрела на сына, провела рукой по рыжеватому пушку на голове, аккуратно прикоснулась к кнопке-носику, прижала покрепче и прошептала на ушко: «Мой!». Это был первый и последний раз, когда малыш почувствовал ласку. Матушка скончалась той же ночью. От родильной горячки. И Митя свалился отцу на голову, а тот без зазрения отдал его бабке, своей матери. Не хотел жизнь молодую портить.

Бабушка слыла женщиной суровой, но справедливой. Митьку она сразу невзлюбила. Рыжий какой-то, на сыночку родненького не похож, знать, нагулянный… Потому шпыняла за любую провинность. Она рано приучила мальчика к труду и самостоятельности. С четырёх лет малец бегал по её указке за чекушкой в магазин, в одиночку выпалывал сорняки, готовил завтрак и чистил курятник.

Когда Мите исполнилось семь, он всё лето провёл, мечтая о загадочной школе. Мечтал о месте, где найдёт друзей, с которыми он будет заливисто смеяться и обсуждать всё на свете. Село, в котором Митька вырос, насчитывало пятнадцать домов, и на много километров вокруг не встречалось ни одного сверстника. Мальчик пробовал на вкус имя первой учительницы, растягивая каждую букву: Анна Валентиновна. Какая она? Наверняка, молодая и добрая-добрая, способная выслушать и помочь. Ещё ни разу не взглянув учительнице в глаза, будущий первоклассник уже прикипел к ней всем сердцем, ведь она станет первым понимающим взрослым на его жизненном пути.

Митька даже собственноручно вырастил малиновые астры, лучшие на селе – яркие и пушистые. В первый класс мальчик поехал сам, на автобусе, для чего проснулся ни свет ни заря, затемно, в половину пятого утра. Он собрал свежий букет, надел новую рубашку и брючки, купленные на базаре в райцентре, а вместо ранца бабушка вручила пакет с выцветшим котёнком, набитый канцелярией.

Школа находилась далеко от дома, в городе. И дети в неё ходили городские. Митька сошёл с автобуса и шагал, такой красивый и гордый, навстречу к доносившемуся из репродукторов: «Учат в школе, учат в школе, учат в школе…». Он не замечал ничего вокруг. Ни как какая-то мамаша презрительно окинула Митьку взглядом, шепнув своему сыну: «этот тебе не ровня!», ни как четвероклашки тыкали в его пакет пальцем и хохотали. Он шёл навстречу новому, светлому, полному надежд и впечатлений…

Линейка проходила на школьном стадионе. Митя нашёл глазами табличку с первым «Б» и понёс садовый букет учительнице. Она выглядела не так, как мальчик себе представлял – старше и строже. Но ведь первое впечатление всегда обманчиво, верно? Анна Валентиновна приняла букет и положила его в кучу к другим, даже не взглянув. А Митька ведь так старался…

Потихоньку подтягивались его будущие одноклассники: девочки с пышными бантами, мальчики в костюмах. У всех в руках дорогущие букеты, а за плечами – ранцы. Один Митька стоял, как оборванец, хоть и во всём новом…

Школьники выслушали речи директора, детские стишки и напутствия учителей. А под конец линейки, девочка с огромными глазами, в которых Митька чуть не утонул, восседая на плече старшеклассника, прозвенела в звонок. Первый звонок. Начались уроки.

Первоклашек загнали в класс. Митька пытался со всеми познакомиться, но парочки уже сформировались, и на его: «Можно присесть?» все как один отвечали: «Здесь уже занято!». Потому Митя примостился на галёрке в одиночестве. Учительница прошла по рядам и выдала детям увесистую стопку учебников, после чего пожелала хорошей учёбы и отправила всех по домам. Первоклашки начали собираться. Митя запихнул все книжки в пакет, и тот предательски лопнул, рассыпав содержимое по полу. Все засмеялись, и только Мите было не до смеха…

Он прижал учебники с тетрадями к груди и распихал письменные принадлежности по карманам, но и тут случился казус. Одна ручка из-за удара растеклась, образовав чернильное пятно в районе паха…

– Смотрите, смотрите, он описался! – прокричала та самая девочка, в чьих глазах ещё недавно Митя так хотел утонуть.

– Обо-ссышь! – протянул кудрявый паренёк.

– Рыжий ссыкун! – выкрикнул кто-то ещё, но глаза мальчика уже застилала пелена слёз.

А дальше все дети, ученики первого класса-«Б», обступили Митьку со всех сторон и, тыкая в него пальцами, начали кричать на один лад, будто поддерживая спортсмена в чемпионате по унижению: «Рыжий ссыкун! Рыжий ссыкун! Рыжий ссыкун!». Мальчик забился под парту и поджал колени, уткнув в них голову. Ещё никогда до того он не чувствовал себя таким жалким…

Когда класс опустел, Митя так и остался сидеть под партой, глотая слёзы. Вроде стояла тишина, но в голове гудел зацикленный хор голосов, повторяющих: «Рыжий ссыкун!». Мальчик со всей силы стукнул себя по голове и выкрикнул с надрывом:

– Замолчи!

В кабинете он оказался не один. Всё это время учительница занималась бюрократией, заполняя ворох бумаг и не замечая ничего вокруг. Услышав истошный возглас, Анна Валентиновна оторвалась от волокиты и, стуча каблуками подошла к источнику звука. Она заглянула под парту.