Бортовой

Бортовой

Бортовой

Скорее жив, чем мёртв.

- ...Вы испытываете дискомфорт?

- Дискомфорт... Слишком мягко сказано.

- Это верно, ваш случай уникален. Поймите нас, мы не ради праздного любопытства изводим вас расспросами. Нам важно знать, что с вами происходит, чтобы понять, как вам помочь.

- То есть сейчас вы не знаете, как мне помочь.

- Вы уникальны, но в том-то вся проблема. Никогда ещё человек не оказывался в таком положении...

- Вы психолог?

- Да.

- А я пилот. Если вы действительно хотите мне помочь, посоветуйтесь с моими коллегами...

- Уважаемые пассажиры, с вами говорит командир корабля, первый пилот Михаил Кошкин. Приветствую вас на борту «Меркурия». Пожалуйста, займите свои места и подтвердите идентификацию. Отправление звездолёта от орбитальной станции через тридцать минут.

Дежурный рейс, обыкновенный пассажирский лайнер на восемьсот посадочных мест. Накатанный маршрут, известный до последнего возмущения магнитных и гравитационных полей. Рутина. Тем не менее, школьная задачка «попасть из пункта А в пункт Б» осложняется ответственностью за восемь сотен душ, которые ради того, чтобы вовремя попасть в этот самый пункт Б, доверили тебе свои жизни. Сколько ни стараешься об этом не думать, не получается.

В пилоты набирают именно таких. Умеющих брать на себя ответственность. Другие, хоть бы они по всем прочим параметрам были пилотами от бога, попросту не пройдут отбор.

«Меркурий» – это «упитанная» четырёхсотметровая сигара с тремя маршевыми двигателями на толстых перемычках, соединявших их с корпусом. Собственно пассажирские салоны занимают в ней не так уж много места. Основной объём приходится на технические отсеки и помещения экипажа: в последнее время стало модно отказываться от роботов и набирать живых стюардесс. Да и салоны оформлены в стиле стратосферных самолётов, даже имитацию иллюминаторов с трансляцией забортной картинки вставили. Психологи уверяют, что это создаёт для пассажиров более комфортную обстановку, помогающую легче переносить межпространственный переход. Зато чем больше экипаж, тем больше головной боли у командира. Шесть салонов, из них два повышенной комфортности, где обожали путешествовать заслуженные люди... и не люди. На каждый салон четыре стюардессы. Команды техников, слава богу, новые веяния не коснулись, как были семь человек и автоматика, так и остались. Ещё четверо врачей в медотсеке и три пилота, один из которых по совместительству навигатор. Если сравнивать с атмосферниками и делить количество экипажа на количество пассажиров, так у нас эффективность труда выше. А если восьмой год работать на одной линии и утрясать разнообразные проблемы у тридцати семи человек и себя любимого... Тут нужны даже не стальные нервы – вольфрамовые. Чтобы от накала не плавились.

- Граждане провожающие, просьба покинуть стыковочный узел. Через десять минут закрытие шлюзов. Граждане провожающие...

Посадочные люки ещё открыты, приятный, но очень уж громкий голосок станционного искусственного интеллекта слышен не только в салонах, но и в рубке. Сейчас включат детекторы жизни, будут сканировать узел. Говорят, их усовершенствовали. Хорошо бы. А то в прошлом году технари уже после герметизации корабля отловили на борту деток-конфеток, отправившихся в космос искать приключения без разрешения родителей. Каким чудом удалось тогда стартовать без нарушения графика, известно только Всевышнему и начальнику смены. Потому что предстартовая подготовка в авральном режиме – тот ещё геморрой.

Рейс Земля-Чулан считается рутиной, несмотря на то, что мы, люди, вошли в Содружество сравнительно недавно. Сорока лет ещё не прошло. Ребёнком был, а помню всеземной референдум. Родители тогда взяли меня на участок. Не помню такого, чтобы когда-нибудь голосование так было похоже на праздник. Все радовались, как дети: контакт с иным разумом, нас признали равными... Что верно, то верно. Забыли только, что понятие «равные» в случае Содружества планет относится не только к правам, но и к обязанностям. Некоторые до сих пор не привыкли к этому... Ну, а втихомолку подтрунивать над названиями иных планет и рас мы и по сей день не перестали. «Чулан» - это не тёмная каморка, забитая ненужным хламом, а планета, название которой с местного на русский переводится как «мать». Уютный, экологически чистый мир, обитатели которого, вопреки земным скептикам, успешно сочетали техно- и биоцивилизацию. Чуланцы летали на Землю приобщиться к нашей культуре, аналогов которой у них почему-то не было – какие-то древние религиозные запреты аукнулись, что ли. А наши в полной мере оценили качество тамошних экокурортов. Вот и мотается «Меркурий», один из четырнадцати лайнеров, туда-сюда: чётные дни Земля-Чулан, нечётные – обратный рейс.

Сегодня двадцать второе декабря. Летим «туда».

Мы все давно привыкли к тому, что последние пассажиры подтверждают регистрацию за пару минут до закрытия и герметизации переходных камер. Очередной косяк, на который за годы перестаёшь нервно реагировать. Вот и сейчас в списке пассажиров не стало красных строк за две минуты одиннадцать секунд до окончания отсчёта. Это когда уже почти три минуты мигают оранжевые световые сигналы в коридорах и в уши вворачивается крайне неприятный зудящий звук. Ладно – чуланцы. Нет у них такого понятия, как пунктуальность. В чуланской традиции почему-то вполне нормально считать, что без последнего пассажира корабль никуда не улетит. Наверное, потому в пилоты их никто не набирает. Но за хомо сапиенсов обидно, до того расхлябанные экземпляры попадаются. Сколько таких на моей памяти, растрёпанных и тяжело дышащих табачным перегаром, влетали в шлюз буквально в последнюю секунду? И не упомнить.