Брат моей подруги

Пролог

Пролог

Ксюша

— До свидания, Ксения Игоревна. Хорошего вечера.

— Спасибо. До свидания, — улыбаюсь дрожащими губами очередному студенту, покидающему аудиторию, в которой проходила пара.

Стою за столом преподавателя, нервно и бездумно выравниваю лежащие на нём канцелярские принадлежности. Руки никак не перестанут дрожать, а пальцы совсем не гнутся, будто заледенели. Карандаш выскальзывает и падает на столешницу с громким стуком, который кажется мне просто оглушительным.

Я вздрагиваю. Судорожно выпускаю воздух из лёгких.

Прекрасно чувствую, как чужой взгляд настойчиво сверлит моё лицо. Скользит по лбу, носу и губам, как когда-то их исследовали его губы и пальцы.

Нет, так дальше не пойдёт! Раздражённо выдыхаю и, заправив волосы за уши, спускаюсь с кафедры и торопливо начинаю собирать с парт материалы, которые раздала студентам на паре.

Голову не поднимаю, пристально изучаю пол под ногами, надеюсь, что он уже ушёл вместе с другими. Мысленно молюсь.

Я всю пару избегала его взгляда, не смотрела в его сторону. Я знала, что, если посмотрю, то тут же потеряюсь на дне серых глаз с длинными стрелами чёрных ресниц. Потеряю способности связно говорить и думать. Я до боли кусаю нижнюю губу, смотрю себе под ноги и прислушиваюсь к удаляющимся шагам студентов первого курса.

Слова прощания говорю механически. Выдыхаю, когда хлопает дверь, а в аудитории устанавливается долгожданная тишина, которую нарушает лишь моё частое дыхание и шорох бумаги. Но окинуть взглядом аудиторию так и не решаюсь. Я слишком хорошо знаю его, но всё равно крупно вздрагиваю и роняю на пол весь собранный материал, когда на плечи опускаются огромные горячие ладони и дёргают меня назад, к твёрдому, точно гранит, телу. Впечатывают так, что просто шевельнуться невозможно.

Затылок и заднюю поверхность шеи опаляет горячее дыхание, затрагивает даже самые крохотные волоски. Пальцы тут же начинают мелко дрожать, а перед глазами всё плывёт.

Так глупо и безнадёжно. Как и мои чувства к нему.

Сердце колотится в горле, а ладошки потеют. Я вытираю ладони о ткань простого чёрного платья с отложным воротничком, прикрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание. Не стоит забывать, кто он. Не стоит снова поддаваться своим желаниям и терять голову.

Я говорю себе это вновь и вновь, но моё самовнушение не работает.

Я пальцами вцепляюсь в край парты, с силой сжимаю острый край и дёргаюсь вперёд, стремясь уйти от прикосновения. Безуспешно, слишком крепко меня держат руки на плечах. Слишком близко стоит молодой человек и прижимается ко мне так, что увеличить расстояние между нашими телами просто невозможно.

— Вы что-то хотели спросить? — спрашиваю с холодом в голосе, суетливо дёргая себя за край рукава платья. — Что-то не поняли из пройденного материала?

— Да, Ксения Игоревна, — до боли знакомый голос с хриплыми нотками опаляет хрящик уха, вызывает знакомую волну тепла внизу живота. Почему рядом с ним я превращаюсь в амёбу, не способную здраво мыслить и действовать? — Я бы хотел кое-что спросить, — руки на плечах, которые так и продолжают удерживать меня на месте, сжимаются, не причиняя мне боли, и теснее вжимают в каменную грудь.

Хотя, до этого казалось, что это просто невозможно, что между нами нет свободного расстояния.

— Как Вы себя чувствуете после вчерашней встречи? Понравилось с ним?

— Пусти! — я в то же мгновение теряю всю свою напускную холодность и уверенность. Она вся истлела под ледяным взглядом серых глаз молодого человека, который я чувствую затылком. — Отпусти меня немедленно! Что ты себе позволяешь? Никто не даёт тебе права так со мной разговаривать!

— Как быстро, Ксения Игоревна, мы перешли на «ты», — парень с лёгкостью пресекает все мои попытки вырваться из железной хватки. — Как в старые добрые времена, да? Когда ты даже не подозревала, кто я.

— Ничего не было, — шиплю, а сама ногой дёргаю, пытаюсь лягнуть молодого человека как можно больнее. — Никаких времён! Досадная ошибка, о которой я безумно жалею.

Промахиваюсь. Добиваюсь лишь того, что теснее к нему прижимаюсь, ягодицами чувствую напряжённые бёдра молодого человека. Вспыхиваю, как спичка. В то же мгновение тело охватывает знакомая сладостная истома. Оно помнит, как хорошо ему может быть с этим парнем. В его руках. Под тяжестью его тела. Когда его губы скользят по коже, а запах окружает со всех сторон.

— Как же не было, Ксения Игоревна? Всё было. Ты подо мной, а я в тебе, — говорит, будто вторя моим мыслям. — Напомнить, сколько раз ты просила не останавливаться, м? — голос становится тише, в нём я слышу знакомые хриплые нотки. — Я много чего могу тебе напомнить, фея. В подробностях!

Парень шепчет слова с хрипом. От хриплых ноток у меня мурашки начинают маршировать по коже, а по венам течёт жидкий огонь. Я судорожно втягиваю воздух в лёгкие. И в то же мгновение жалею об этом. Запах тела Давида проникает в лёгкие. Он, будто сладкая отрава, тут же делает колени мягкими, а тело непослушным, неподвластным желаниям хозяйки. Всё ещё свежи воспоминания того, как я носом утыкалась в его шею и втягивала умопомрачительный запах молодого человека. Как скользила губами по коже, собирая её вкус.

— Я всё уже сказала, Давид, — мой голос дрожит и срывается, но я нахожу в себе остатки гордости для того чтобы ответить на насмешку. — То, что между нами произошло, просто ошибка. Я не должна была этого допускать!

— Ты трижды совершила ошибку, да, Ксения Игоревна? — цедит сквозь зубы, а сам голову опускает и зубами прихватывает нежную кожу шеи.

Я тут же вздрагиваю и с силой кусаю нижнюю губу. На моей шее оставались следы от его несдержанных поцелуев и жадных укусов. Синяки, как напоминание о нём. Сладкое, порочное и грешное. Вот и сейчас он смыкает зубы на нежной коже. Оставляя свой след на моём теле.

Но я не желаю принимать поражение.

— На одни и те же грабли наступать можно несколько раз, — выдыхаю, а сама пальцы на краю парты сжимаю так, что раздаётся скрип.