Бредовый сон.

Глава 16.

Часть пути которую можно было преодолеть на транспорте закончилась. Тут мне пришлось расстаться с внедорожником,  на котором я проехал предыдущую сотню километров. Асфальтированная дорога состыковалась со звериной тропой уходившей в горы.

В Улье невозможно проложить какую-либо дорогу. Постоянные перезагрузки сведут на нет все усилия. Дороги Улей создает сам причудливо стыкуя кластеры. Дальнейшая тропа вела меня через горы в соседний регион. И это была единственная нормальная дорога туда. Все остальные тропы упирались или в глухие скалы или по пути были дикие перепады высот, порой до километра. Часто при перезагрузках происходили обвалы. Кое-где тропы были наглухо перекрыты чернотой, что делало горный массив разделяющий регионы практически непроходимым. Да и пеший перевал на Западе не был особо используемой дорогой.

Торопиться было некуда, и я поймал себя на том, что радуюсь этому. Впереди меня ожидали километры пути, на котором почти не будет зараженных. Пусть и не лишенных своих опасностей.

Огнестрельное оружие, за исключением пистолета, в разобранном виде отправилось на дно рюкзака. К автомату почти не осталось патронов, а пользоваться Барретом там, где от громких звуков могут сойти лавины или посыпаться камни, равносильно самоубийству. Горы стрельбы не любят. Так что дальше мне предстояло двигаться с арбалетом наперевес. К поясу прицепил клюв и дополнительный нож.

Рюкзак с кучей всего необходимого для подобного перехода весил почти сотню килограмм. Но без всего того, что обычно распределяется между группой людей, дорога могла стать непреодолимой.

Идти сперва было тяжеловато, но вскоре я привык. Только приходилось постоянно что-то жевать в дороге, так организм адаптировался к возросшей нагрузке. Хотя когда я прошел километров пять, необходимость в этом отпала.

Воздух становился прохладнее и наполнялся непривычным для меня шумом ветра, игравшегося с кронами деревьев, свистящего в расщелинах. Посреди степей или лесов он звучал совершенно иначе. Я всегда слышал ветер, но в основном пытался уловить в нём признаки приближающейся опасности. Уже много лет не мог позволить себе просто его послушать. Насладиться неповторимыми сочетаниями звуков.

Никогда бы не подумал, что так можно ощущать себя в Улье. Тем более в месте находящемся где-то посреди самого Пекла. Но происходившее не было плодом фантазии, я спокойно брел по тропе, смотрел по сторонам, мог полюбоваться природой и никуда не спешить.

Так, не спеша, я брел почти до самых сумерек, не отказывая себе в привалах по пути. Как только ощущал первые признаки усталости или просто видел место, где хотелось задержаться – я останавливался и переводил дух. Во время очередной остановки залюбовался полянкой и понял, что не хочу идти дальше. Близость ручья стала ещё одним аргументом в пользу того, чтобы остаться на ночевку именно там.

До заката оставалась пара часов, когда я установил палатку и разжег костер. Зараженных не ощущалось в радиусе нескольких километров, можно было позволить приготовить что-нибудь на огне. А заодно вспомнить что это такое – находиться вдали от людей и не опасаться. Перестать жить в режиме постоянного поиска возможной опасности. Пусть и не до конца. Всё равно, я периодически прощупывал окружающую местность и не переставал следить за ощущениями. Но с каждой минутой тревога затихала. Я перестал принюхиваться к ветру. Все наработанные привычки оказались временно не нужны.

Не считая того времени, которое я затратил на приготовление и поглощение ужина, я просто сидел и смотрел по сторонам и на небо. Слушал и наблюдал природу. Ощущал её. Как будто заново знакомился и пытался найти что-то, чего мне так давно не хватало. Что-то необъяснимое словами, выходящее за привычные рамки, но так нужное. Вся моя суть, замерев, прислушивалась к миру, который люди обозвали Ульем. И услышала, ощутила что-то огромное и на первый взгляд непостижимое. Легкий отголосок безбрежности окружающего был для меня чем-то вроде вспышки сверхновой.

Внешне не произошло ничего. Чуйка говорила мне, что все шло правильно. А вот сознанием я не мог понять абсолютно ничего. Поток непонятных ощущений накрывал меня постоянно усиливающимися волнами. Это буйство длилось несколько часов. А у меня даже мысли при этом не возникло как-то пытаться это успокоить. Всё прошло само собой и я смог почти привычным взглядом посмотреть на мир. Сильно захотелось есть и спать.

Но уснуть не удалось, так же как и впасть в привычное подобие транса. Тело расслабилось, но происходящее ощущать я не перестал. Мышление тоже не думало отключаться. В таком состоянии я пролежал, размышляя о том, о сем, пока мне это не надоело. А когда мне это надоело, я открыл глаза и почувствовал себя превосходно отдохнувшим. Сквозь ткань палатки пробивались первые солнечные лучи, с того момента, как я лёг прошло не больше четырех часов.

Первым делом я приложился к фляге с живцом, а потом уже вылез из палатки и пошел приводить себя в порядок. Холодная вода из ручья взбодрила и помогла настроиться на хороший лад. Разжигать по-новой костер я не стал, поел копченого мяса и стал собираться.

После первого же привала перед глазами появилось и никак не выходило из головы лицо зараженного двойника. Не отпускала меня мысль, что я мог стать таким же. Думая когда-то о том, как могла сложиться моя жизнь без попадания в Улей, как-то не задумывался о том, что стану старым и беспомощным. Или что у меня протекут мозги и я буду отравлять жизнь родным. О таком страшно думать.

Так ли плохо то, что я тут? – спросил я у себя, а потом добавил, – Наверное, не очень. Ведь я не старая развалина сейчас. И возможно всё самое интересное ещё впереди.