Бритва Оккама

Бритва Оккама

В детстве Генка читал много и запоем.

Часами сидел затворником на кухне до поздней ночи, пока мать насильственно не загоняла под одеяло, а потом, лежа в тепле и темноте, мысленно путешествовал через время и пространство, ловко расправляясь со злыми инопланетянами, при этом легко находя общий язык с добрыми — они ж все-таки добрые! Во сне изменчивый высший инопланетный разум то одолевал Генку в неравной борьбе, то учил уму-разуму. Однажды и вовсе подарил коробочку, которая позволяла летать, да так, что Генка во сне умело совершил беспосадочный перелет с кровати на пол и сломал руку.

— Ну что за ребенок! — возмущалась мать. — Даже поспать без приключений не может!

Генка на высший инопланетный разум тогда очень обиделся.

Когда детство закончилось и пришел Университет, опираясь на дряхлые колонны, как на костыли, Генкины жанровые предпочтения в литературе несколько изменились. В глазах рябило от справочников, учебных пособий и методических указаний. Грусть–тоска, скорбная мысль долбит пьяным дятлом в больную голову: «Люди, Господи, да неужели все это выучить можно!» Бессонные ночи перед экзаменом, хронический голод, спать получается только на парах (встречаются талантливые лекторы – лечат от бессонницы).

Вручили дипломы и послали искать применение полученных знаний на практике, потому как известно, что лучше практика без теории, чем теория без практики. Когда начал работать, понял, что в тех книгах и справочниках, которые не мог прочитать (а уж тем более выучить!), написано до ужаса мало.

Время для чтения есть, но дурацкая усталость шепчет: «Ляг, поспи, отдохни…». К тому же надо вечером забрать дочь из садика – Маринка в командировку уехала и переложила все домашнее хозяйство на хрупкие Генкины плечи. Ирка уже привыкла сидеть в детском садике до вечера – да здравствует продлёнка! – даже не жалуется. Сидит на скамеечке, ногами болтает, сторожу сказки рассказывает. Сторож, наверное, думает, что это его внебрачная внучка. Конфетами закармливает, хотя это совершенно неправильно с педагогической точки зрения. Еще чуть-чуть и у Ирки все молочные зубы вывалятся.

А еще жрать надо сварить, потому что все приготовленное Маринкой перед отъездом давно закончилось. Естественно, Генка никаких кулинарных техникумов не заканчивал и плиты слегка побаивался, поэтому они с Иркой сидели на пельменной диете.

– Работа всегда есть у повара, врача, попа и директора кладбища, – говорил выросший в селе дед.

Генка считал этот список немного странноватым, но все-таки иногда жалел, что по кулинарной части руки у него не туда стоят.

* * *

– Геннадий Владимирович!

– Да! – Генка вздрогнул, вернулся в нашу Вселенную и схватил карандаш, пытаясь изобразить человека, занимающегося архиважнейшими делами. Такого работника без особой необходимости отвлекать просто грешно.

Как назло, захотелось зевать.

– Геннадий Владимирович! А я опять к вам.

«Гробовец», – подумал Генка и перестал кого-либо из себя изображать.

– Геннадий Владимирович, а вы знаете, чем я последние четыре дня занимался?

– Наверное, своей научной работой? – предположил Генка.

– Как вы догадались?

Как тут не догадаться, когда это повторяется раз в неделю уже года два подряд.

– Если бы не догадывался, вы бы ко мне не приходили, – уклонился от ответа Генка.

– Верно, – согласился Гробовец. – Вернемся к моей научной работе. С радостью сообщаю, что получил первые положительные результаты. Моя экспериментальная установка наконец-то собрана и функционирует. Вы не представляете, скольких усилий мне стоило найти подходящий материал и «изъять» его на нужды нашей лаборатории!

Генка слушал Гробовца не то чтобы с огромным интересом, но зевать, во всяком случае, перестал и вежливо поинтересовался:

– И в чем суть Вашего эксперимента?

– А я Вам сейчас все покажу!

Гробовец не по годам резво вскочил и куда-то убежал. Генка только пару раз глазами моргнуть успел, как со стороны дверей послышалось сопение и бормотание. Это Гробовец пыхтел в дверях, пытаясь протиснуться внутрь с каким-то странным стеклянным ящиком, который Генка тут же мысленно обозвал Хрустальным Гробом. Сказка есть такая.

– Во-от!

Гробовец наконец освободился от плена дверей и поставил таинственный агрегат на стол перед Генкой. Генка охнул, рассмотрел агрегат внимательнее, и снова охнул.

Корпус из прозрачного вещества, предположительно, стекла, имел форму параллелепипеда с отсутствующей верхней гранью. Ящик приблизительно до половины был заполнен жидкостью, предположительно, водой, в которой плавали кусочки алюминиевой фольги. На запутанной системе проволочек висел какой-то механизм розового цвета, полупогруженный в воду.

«Сколько лет его не мыли? – подумал Генка и провел пальцем по пыльной стенке установки. – Надо Леонидовну заставить протереть». Радостный Гробовец ничего не заметил. Он с гордостью первооткрывателя объяснял принцип действия.