Бронзовый Поэт

Бронзовый Поэт

поэма

Вступление



Взойдя на пьедестал миров,
Среди болот, среди лесов,
Вознёс князь руку над холмами,
И возвестил: " Здесь будет град,
Достойный всяческих наград,
Отныне царствовать над нами!
Взойдёт он солнцем над землёй.
И нарекут его Москвой.
Как солнце всходит над холмами,
Так он возвысится веками!
Москву восславит белый свет,
И позавидует сосед,
Её красе и вечной силе.
И как Москву бы ни пленили,
Она одержит верх в бою,
Не усомнившись на краю,
В своих стальных богатырях,
Да прозвучат они в веках!

.......................................................

Так князь предрёк судьбу Москвы,
И стал бессмертным для молвы.
И вот Москва пленит красой
И блещет гордою главой.

.......................................................

Люблю, Москва, твой светлый лик,
Что на семи холмах возник,
Где Долгорукий на коне
Парит в столичной вышине.
Москва, Москва, как долго бредил
Тобой мой разум средь миров!
И о просторах твоих грезил
Мой, полный странствий, дух ветров.
И летние шальные ночи,
И кавалеров страстных очи,
Топили в сердце жизни лёд,
И вновь стремился дух в полёт.
Порой, в гулянке шаловливой,
Забудешь мира канитель,
И пьянкой праздною, игривой
Встречаешь русскую метель.
Бежишь куда-то по бульварам
В порыве юности лихой,
А сердце, будто бы пожаром,
Объято от любви слепой.
И сумрак ночи оживлённый
Гуляньями народных масс,
Ласкает снова взгляд влюблённый,
Как южный ветерок подчас.
Москва, Москва! Плетётся вяло
Заторный караван машин,
А вдоль дорог плывёт устало
Каскад навьюченных витрин.
Красоток юных вереницы,
В объятьях царственной столицы,
Парят, мелькая тут и там,
Вверяясь суетным мечтам.
И каблучки их ножек стройных,
Вселенской щедрости достойных,
Постукивают по Тверской,
И увлекают за собой
Порой солидных кавалеров,
(Кругом тому полно примеров);
Так в переулочки страстей
Они уносят москвичей.

........................................................

Москва, великая столица!
На Пушкинской мелькают лица.
Стоит здесь Бронзовый поэт,
Глядит с высот минувших лет,
И словно в вечность взор его,
Летит, не видя ничего.
На лбу его морщинки вьются,
А на лицо легла печаль,
Но грустные глаза смеются,
Впиваясь в призрачную даль.
И, кажется, ещё мгновенье,
И он сойдёт с гранитных плит.
Вот, Опекушина творенье -
Достойный образ для софит!
Скользит поэта грустный взгляд,
На жизни праздной маскарад.

………………………………….

- О чём грустит твой гений, Саша?!
О том ли, что твоя Наташа,
С тобой навек разлучена?
И нет тебе отныне сна,
Как нет покоя милой Таше,
Скорбящей об ушедшем Саше.

........................................................

И пьедестал его так ясен,
И лавры все к его ногам.
Ах, как же этот мир прекрасен,
Когда нас нет в нём! Стыд и срам!
Так сколько ж судеб гениальных,
Скосила Русь своим серпом,
Лишь позже каялась о том,
С высот веков многострадальных.
А вслед за Русью и Москва...
Кругом одни слова, слова,
О непростой поэта доле.
По чьей, скажите же мне, воле,
Так жизнь поэта не проста,
И рядит гения в шута?
Не новость... Голос мне твердит,
Что гению бездарность мстит.

……………………………………

При жизни нужно уважать,
Ценить творения младые,
Давать дорогу, понимать,
А после - всё слова пустые!
У нас же принято ругать,
Всё то, что создано не нами,
Легко топтать труды ногами,
И унижать и оскорблять.
И вдруг, потом, потомков свет,
Воскликнет: " Бронзовый поэт!"

Москва, Москва, хрустальным слогом
Пусть льется Пушкинская речь
И для народа перед Богом -
Достойна ты себя сберечь!
И ты цветёшь, всем даришь свет,
Уж сколько долгих, тяжких лет.
Ни раз томилась ты в пожарах
Вновь возрождаясь столько раз,
Но тут запахло на бульварах
Угарным газом в летний час.
О, ужас! Вновь Москва в дыму!
И что ж теперь виной тому?


Часть первая


В один из августовских дней,
На Пушкинской и меж аллей,
Как будто серым одеялом,
Москва укуталась угаром.
Тяжёлый август взял бразды,
И дымом заволок пруды.
Шатурский смог сошёл с ума,
И погрузились в сон дома.
Москва затихла. Вдоль бульваров,
Стелилась простынь вредных паров.
Уже не нёсся детский крик.
Всему виновник – « массовик -
Затейник» торфяных пожаров,
И нескончаемых угаров.
Закрылись люди по домам,
С надеждой - дым исчезнет сам,
А он царит. Всем правит лень.
В тени под сорок. Скверный день.
И от жары всем жизни нет.
Десятый год нам шлёт привет.
Шатурский смог укрыл Москву.
Всё будто бы не наяву.
Так больше месяца пройдёт,
Пока Москва легко вздохнёт.
А что же Кремль? Кремль бдит,
С высот своих руководит.
Посольства некоторых стран,
В Москве закрылись... Балаган...
И каждый день из новостей,
Неслись потоки ахиней,
О том, что дым лишь дня на два.
Так месяц прождала Москва.
Прогноз погоды каждый день
Похолоданья двигал тень,
А холодов как нет - так нет.
Дождя так ждал густой рассвет.
И смертность выросла в два раза,
От ядовитейшего газа.
Надели маски все на лица,
А сами бросились молиться.
Угарный газ же, не спеша,
Своей накидкою шурша,
Проник во все дома, подвалы,
Аэропорты и причалы,
В метро зашёл и наследил, -
Здоровье многим подкосил.
И плотная завеса дыма,
Как будто "кем руководима",
Москву взяла в свои тиски.
Так жертву душат пауки.
А пробки свойственны столице
Довольно длинной вереницей,
Сорвались вдруг и понеслись,
В за горизонтовую высь.
Так в клубьях дыма всё застыло,
И сердце Родины заныло.
И лишь в безмолвной вышине,
Великий Пушкин, как в волне,
К земле летит из поднебесной,
Как будто в небе ему тесно.

.....................................................

Так вот, в один из скверных дней,
Перепугавший москвичей,
С повязкой душной у лица,
Внутри Садового кольца,
По главной улице Москвы,
Неслась она... Куда? Увы...
До этого совсем немного
( судить меня не стоит строго)
Должна я вам пересказать,
Что всем охотней будет знать...
.......................................................

За сутки до того, Наташа -
Отличница, кокетка наша,
( подруга, муза и сестра
Новорождённого пера).
Была собой вполне довольна.
Литературный факультет,
Сулил ей пропуск в "высший" свет.
И всё при ней, но тут, невольно,
Она влюбилась, как поэт,
Ведомый музой, в двадцать лет!
В кого, вы спросите, в кого?
Ну, разумеется, в того,
Кого любить сегодня сложно.
Так все ступают неотложно,
По переулкам долгих лет.
Ах, сколько ж в них сокрыто бед!
Одну беду я, если можно,
Всё ж начертаю осторожно.

Итак, Наташенька моя,
Влюбилась, будто бы дитя.
Её избранником стал тот,
Кого на подвиги зовёт
Событий страшных череда,
Глобальных катастроф среда.
Здесь, новоявленный герой,
Предстал, читатель, пред тобой.

На вольных крыльях МЧС,
Как все «избранники небес»,
Мой Александр день за днём,
Боролся без конца с огнём.
Наташенька ж его ждала.
Лишь ночь за ночью вдаль плыла.
А жизнь стремительной рекой
Несла влюбленных за собой.

Так душный август наступил
И враз судьбу переменил.
Тут к месту хочется сказать:
Нет хуже - ждать и догонять.
А ожиданья, как занозы,
Наташу повергали в слёзы.
Но стойкость свойственна душе,
Когда любовь - судьбы клише.
И снова ночь без сна плывёт,
Так вновь Наташа Сашу ждёт,
А едкий дым терзает взор,
И свой выносит приговор.
Но ночь так длинна, так скучна,
Глядь, вся Москва в объятьях сна.
И как бы юность не бодрилась,
Как все, Наташа сном забылась.

.......................................................

Наташа спит и снится ей,
Как будто Сашенька за ней,
Пришёл, но вдруг застыл в дверях,
И слёзы замерли в глазах.
Стоит, недвижим, чуть дыша.
Колышется его душа.
А на рубашке, как закат,
Багровых пятен листопад.
Кровь хлещет бурною струёй,
Перед Наташенькой - душой.
И вдруг багровая река
Их разделяет на века.
А из глубин реки, как свет,
Восходит Бронзовый поэт.

..........................................................

Наташа вскрикнула и сон,
Вдруг растворился, словно звон.
Она одна и душно ей
Прекрасной девочке моей.
А в комнате туман густой,
Поник кудрявой головой,
И едкий дым плывёт в тиши.
Дыши, красавица, дыши!
В расцвете сил, в расцвете лет,
Не должен угасать поэт!
А на стене висит портрет,
Знакомый с самых ранних лет.
Наташа бледная сидит,
И Пушкину в глаза глядит.
Спустя мгновенье, пред собой,
Мобильный, нервною рукой
Она сжимает. И, твердит
Себе под нос: Он жив, он спит.
Гудки летят сквозь всю Москву.
О, Боже, сон как наяву!
Вдруг слышит в трубке: " Сплю я, сплю!
До завтра, милая! Люблю...
Гудки... «Но, Саша, подожди!»
Глядь, там рассвет. Ночь позади.
И новый августовский день.
И снова балом правит тень.

Часть вторая

Москва, Москва, столичным блеском,
Манит очей твоих краса,
И кружит, словно в вальсе Венском,
Скитальцев вечных голоса.
Москва моя, когда порою,
Брожу по улицам твоим,
То вновь всплывает предо мною
Сам Пушкин - цел и невредим.
Идёт, задумчивый, понурый,
Степенным шагом по Тверской.
И день вновь августовский хмурый,
Несётся по Москве былой.
Бьёт два часа, и вслед за ним,
Бессмертным гением моим,
Спустя два века по Тверской,
Спешит Наташа - ангел мой.
С трудом вбирая едкий дым
Своим дыханием младым,
Она стремительной рекой
Несётся к Пушкину стрелой.
Там ждёт её конечно ж он,
Её любимый Аполлон.
Её единственный, родной,
Кого так любит всей душой.
И вот она стоит одна,
Надежд томительных полна,
У постамента, где рассвет,
Встречает весь «столичный свет».
Ждёт полчаса, но Саши нет,
Лишь с высоты глядит поэт.
С широкой марлей у лица,
В сетях бульварного кольца,
Едва дыша, она всё ж ждёт,
Когда же Сашенька придёт.
А он, как будто не спешит,
И телефон его молчит.
Проходит час, и вдруг, в дыму,
Она, не зная почему,
Дрожит в несносную жару,
Как лист осенний на ветру.
И, словно в небе гром гремит,
Её мобильный вдруг звонит.
"Алло, Алло!" - кричит она,
Глаза же кроет пелена.
А в трубке голос с хрипотцой,
Какой-то мрачный и стальной,
Издал вдруг приглушённый сип:
" Мне жаль, но Саша Ваш погиб".

И тишина... Лишь меркнет свет.
Там, где любовь ждала рассвет,
Теперь царит лишь горечь слёз,
И избавляет жизнь от грёз.
А в трубке голос всё звучал,
И рушил счастья идеал:
" Подняли нас в шестом часу.
Пожар вновь полыхал в лесу.
А там посёлок в двух шагах,
И пламя, будто бы в бегах,
Туда рвануло. Мы - за ним,
Как одержимые летим.
Давай тушить. Леса горят,
Лишь брызги пепла врозь летят.
А в тех краях народу тьма.
Огонь блокировал дома,
И никого не подпускал,
Туда, где в танце ликовал.
А жар от пламени такой,
Что не залить уже водой.
И не пробраться в те дома,
Где полыхают закрома.
Команды не было, но он,
Рванул туда, где нёсся стон.
Двух ребятишек на себе
Он вынес, детской вняв мольбе.
А обгоревшие тела,
Валялись всюду, как смола.
Вдруг кто-то в доме закричал,
И Сашка вновь туда помчал.
Но знать судьбу не обмануть:
И каждый предначертан путь.
Жар был такой, что всё кругом,
Сковало огненным кольцом.
И Александр в том жару,
Сгорел, как щепка на ветру".

От резкой боли онемев,
У постамента наземь сев,
Наташа трубку уронила,
И в небо взгляд свой устремила.
А неба вроде не видать,
Как не пытайся отыскать!
И в горе этом выжить сложно.
Помочь Наташе невозможно.
Как сердцу юному внушить,
Что как-то надо дальше жить.
Но горе выше утешений!
И нет мучительней мгновений -
Смерть близких наших пережить,
И с болью этой дальше жить.
Как не прискорбно, но теперь,
В поэму я закрою дверь,
И посвящу иным делам
Свои труды. Удачи вам!