Будь моим спасением

Пролог

 Утро… Именно утро больше всего любил мужчина, речь о котором пойдет в этом романе. С большой чашкой кофе у панорамного окна своего пентхауса можно было смотреть на просыпающийся Нью-Йорк. Начинающие мелькать вдалеке ярко-желтые крыши такси, пока пустые улицы и единичные прохожие, в основном бегущие как всегда в Центральный Парк на пробежку или за кофе своему боссу, боясь испачкать белую сорочку. Солнышко только начинало подниматься и радовало немногочисленных проснувшихся своими теплыми апрельскими яркими лучами. Именно апрель начинал радовать местных своими теплыми деньками, начинающей расти зелени и красивыми цветами, которыми был уже усыпан весь парк, на который смотрел мужчина из панорамного окна. Он сделал последний глоток и, поставив чашку на столик, он потянулся. Пора было собираться на работу…

Мужчина прошелся по большой светлой комнате с серебристо-жемчужными стенами, с большой абстракцией на стене, за спинкой огромной прямоугольной кровати с угольно-черным бельем. Здесь же была софа у окна и прозрачный столик, на данный момент с чашкой из-под кофе. Большой пушистый ковер белого цвета был почти на всю комнату и заканчивался на стыке трех дверей и огромного ярко-зеленого растения. Одна комната вела в ванную комнату, которую мужчина уже успел посетить утром после пробежки, так что он пошел в соседнюю белую дверь, ведущую в большую гардеробную, где аккуратно висела мужская одежда. В комодах были всякие мужские штучки в виде часов, галстуков, обуви и прочего.

Белая сорочка, темно-серый галстук, черный костюм и блестящие черные ботинки. На левую руку легли платиновые часы, а на правой руке была печатка в виде непонятных узоров. Мужчина посмотрел на себя в зеркало… Черные волосы в довольно короткой стрижке и аккуратно ложатся сами назад, высокий лоб, прямой нос, немного пухловатые губы и волевой подбородок с «очаровательной», как описывали в газетах его лицо, ямочкой. Такие же ямочки появлялись, когда мужчина улыбался, на щеках. Немного глубоко посаженые глаза смотрят на мир ярко-голубыми, даже немного неестественными глазами. Мужчина улыбнулся и, взял с комода свой телефон, небрежно кидая его в карман пиджака, спустился вниз. Завтракать он предпочитал после пробежки, так что минуя кухню и гостинную –холл мужчина спустился на личном лифте в подземный гараж, где его уже ждала машина с водителем за рулем, чтобы отвезти его в офис собственной многомиллионной корпорации.

Про него писали… Его хотели многие женщины со всех уголков планеты. О нем мечтали не только женщины, но и бизнесмены, ведь заключить контракт с ним – это одно и то же, что спрыгнуть из самолета, испугаться, что парашют не раскрылся, приземлиться и получить славу от прыжка. Один из самых влиятельных людей в США и влиятельный человек в сфере гостиничного и ресторанного бизнеса по всему миру. В свои 33 года Кристиана Мартина, основателя корпорации «Martin Yel Hotels & Restorans», знали все. Но кто знал, что его жизнь вскоре изменится и заставит посмотреть на мир мужчину с совсем другой точки зрения.

***

Полгода... Полгода сложной и неблагодарной работы официанткой. И все для чего? Чтобы наработать необходимый опыт и устроиться в более хорошее заведение. Конечно, это не предел мечтаний, но Алекса давно поняла, что мечты неосуществимы и их стоит оставить в не таком уж далеком детстве. Да и Алекса она только здесь, а по паспорту простая русская девочка Санька Иванова. Вздохнув, она остановилась посреди парка и опустилась на скамейку, потирая виски. Ночь - ее любимое время суток. Ночь или раннее утро. Примерно с трех до пяти до полудня. То время, когда она уже возвращается с работы. То время, когда можно остановиться посреди ночного парка, вдохнуть полной грудью и подумать. Подумать и вспомнить о том, кто она.

Когда-то 21 год назад одну из воспитательниц детского дома нашла на пороге государственного заведения крошечный сверток со спящим новорожденным младенцем. Вскоре врачи подтвердили подозрения женщины - крохотного человечка родили буквально несколько часов назад. Горе-мамаша явно рожала не в больнице, но ее руки все же не поднялись на убийство собственного ребенка, поэтому она подбросила девочку к детскому дому. Но даже не удосужилась оставить клочок бумаги с именем и фамилией, лишь старую грязную скатерть, в которую и завернула девочку. В детдоме ее назвали Сашей и дали самую распространенную фамилию - Иванова. Это не самое замечательное государственное учреждение быстро выбило из блондинистой головки всю дурь.

Девочка росла очень красивой, поэтому ей очень рано пришлось учиться выживать и стоять за себя. Саша очень не любила вспоминать годы, проведенные в детдоме. А особенно - детей-извергов, среди которых росла. Но даже это заведение оставило у нее несколько приятных воспоминаний. У нее было три замечательные воспитательницы. Их уроки большинство игнорировало и саботировало, но Саша очень любила их. И иностранные языки, где учили английскому и французскому, и уроки вокала, которые экспериментально ввели в их детдоме, и игру на рояле. Впрочем, последнее даже не было официальным уроком. Просто у них был старенький рояль, а одна из воспитательниц вторым образованием закончила консерваторию. К этим трем прекрасным женщинам Сашенька ходила за утешением, помощью и поддержкой. Только к ним, потому что за 18 лет жизни так ни с кем не подружилась.

В день совершеннолетия она на законных основаниях покинула детский дом, сняла комнату у Раисы Андреевны, преподавателя вокала и устроилась на работу певичкой в среднего пошиба заведение. Саша всегда мечтала петь, а воспитательница говорила, что у нее очень сильный голос. Драматическое меццо-сопрано - ее конек. Так говорила воспитательница. Вот только учиться на певицу было слишком дорого, а без образования брали только в среднего пошиба рестораны, куда она и устроилась. Собственно, это поставило последнюю жирную точку на детских фантазиях. Зато полгода назад, благодаря знанию двух языков, ей удалось выиграть Грин-карту, поэтому сейчас Алекса работала официанткой в Нью-Йорке. Натуральная блондинка среднего роста с ярко-зелеными большими глазами, хрупкой фигуркой и наивно-романтичным личиком вдохнула прохладный ночной воздух полной грудью и поднялась со скамейки. Девочка-конфетка, как ее называли некоторые, или куколка, как говорили другие, отправилась в скромную квартирку, которую снимала еще с тремя эмигрантками. Ей повезло, девочки были не из России, поэтому с вопросами не лезли. У китаянки и индианки хватало своих забот.