Будни ребёнка "индиго"

Глава 13

Глава 13-я: "Понимание — непонимание"

"Дети 'индиго' не признают никаких авторитетов!"

Если через силу преодолевать ленивые рассветы каждым утром, а потом: сто раз на день — слезливость и брюзгливость ба-Мари, мамина вечерняя тоска в глазах, озабоченность папули кем-то, чем-то... Если это преодолевать, то продвигаться понемножечку вперёд (а по-другому у меня не получается!) бывает очень интересно. Всё же даётся в преодолении, проталкиванием к цели: правда?

О том еженедельно в телевизоре вещает дяденька с весьма кустистыми бровями, мямля свои заковыристые слова, будто пельмени лепя, что плюхаются в многочисленные массы внутри телевизора. С каждой ощутимой пельменной плюхой массы вдохновенно расходятся аплодисментами: бурными и продолжительными, минут на десять. Где-то в далёком зале с белыми колоннами все рукоплещут, расплёскиваясь волнами согласных рук перед странно замедленным дядькой, всём в орденах. Предполагалось, он взывает: снова выходить на будущую светлую дорогу. Значит, лет шестьдесят пёрлись мы непонятно куда! Под редеющими… тьфу ты, реющими красными знамёнами. Ур-ряа! В никуда. Лбами с размаху о красно-кровавую стену. Ну, именно так иногда язвит Брэб.

Нам — по другую сторону от серого на чёрном, перемежаемого преградами помех телевизорного мира, порою кажется, что вместе с нескончаемыми реками речей в уши заползают самые настоящие макароны! Ну, или мучные червяки. Обещания скорой жизни в эпоху изобилия при полной неминуемости коммунизма! И абсолютные не обещания при этом никаких весомых перемен. Смахивай, не смахивай, всё равно повисает лапша на ушах. Предвестие изобилия? Но если пытаться преодолевать и это! Пусть и мысленно. Ведь всё случается не просто так. Хотя родители этого напрямую не говорят. И в школе я пока не слышала, чтобы точней описывали взрослую реальность, как есть. Вот сказками нас наполнять, это да! Расписных узоров из всяких макаронных изделий от души напихать внутрь каждого! И чтоб все верили в эти расселившиеся в теле мысли-черви, главные послания кого-то одного, непревзойдённого. Я чуть было не рассмеялась, подзабыв, что на уроке.

— Плаха, хватит фыркать! Чем вы там с Лорис занимаетесь? — Евгеха приблизилась вплотную к нашей последней парте (надо же, какая честь!) и вперилась в меня очкастым взглядом.

Тут уже занервничала моя соседка. Она лишь покрутила в пальцах ручку, но, как водится, училки в классе нравятся не всем. А наша, скорей, не нравится никому. С разложенной гнездом жидкой завивкой, эта чужая недобрая тётка — что, действительно, вторая наша мама? С глазёнками, как остренькие гвоздики, презрительно кривящая губками, по которым бурачного цвета помадой проехали быстро, небрежно. Неважно! Невзлюбила я учительницу первую свою, потому что та давно терпеть меня не может и не педагогически показала эту нетерпимость с самого начала. А я считаю нужным обязательно огрызнуться в ответ. Когда получается.

Лорис, видите ли, ей — Лорис! И остальные: Натали, Индри, Малия... Всех девочек Евгения зовёт по именам. А у них красивые имена! А я так постоянно — Плаха, Плаха. Надоело! Чего они все добиваются? Указывают на предполагаемое место в мире: всю жизнь на последней парте, последнем месте? И чтобы к этому привыкла с младших классов. Нетушки всем вам! Дело, собственно, не в парте и не в уроках. Хоть по таким предметам, как чтение, письмо и математика — я в первых. Старательнее только Натали. Или она боится родителей, которые, по её словам, могут разодрать на куски за отметки ниже четвёрки. На меня Брэб также смотрит косо за нечасто попадающиеся тройки и, что хуже (нарочно? необдуманно!) рассказывает соседям, а зачастую это родители знакомых по школе двоечниц, про то, как оплошала дочка, выбивающаяся в отличницы. Потом те двоечницы на меня пальцами во дворе показывают и хохочут. У самих четвёрка среди троек — редкая оценка, а им вольготно и выходит: всё можно! Я начинаю бунтовать, где справедливость? А за спиною шепчутся: "Плаха — тихое болото, в котором черти водятся".

Я же люблю от этого отвлечься и, будто бы себе противореча, преспокойно пялюсь из окон в комнатах и классах. А на улице без зазрения совести смотрю на все окошки в домах. Интересно! Они словно вскрываются переходом света во тьму и наоборот. Их голубоватые стёкла наполняются фрагментами солнечности, дождя и снегов и почти заледеневают с ноября по март. Некоторое время в моей комнате примечательным было лишь окно в переменчивом свете, так как непогода и ночь украшали его всеми оттенками синего. А вечерами оно вдобавок деликатно подсвечивалось из прихожей, что напоминало как раз об апельсинах и леденцах. Вот так неплохо мечталось и ещё мечтается в моей маленькой личной "норе". Особенно, когда вне защищающих твой мир стёкол слишком темно, и перед собой ты видишь только грустное окно в ночное небо.

Сразу после переезда оно даже не занавешивалось толком. Потом его облачили зелёными, "в простой спокойной геометрии" (как выразилась Эса) шторами и скромным тюлем цвета тусклой зимы. Всё — под не заклеенные обоями светлые стены. Никогда не хотела снова бедную обстановку, как на старой квартирке. Но маме кажется, так лучше: стенки чистые, кровать, банкеточка рядом, б/ушная книжная полка. Что к этому ещё надо? Ага, письменный стол! Без него поначалу я готовила уроки на кухне. Выходило наспех. Единственное, что из заданий занимательно выполнялось именно там, так это — раскрашивание и заполнение "Календаря природы".

Через кухонное окно и дальше наш незастеклённый балкон любопытно наблюдать за полем, что называется "граничным". Прямо за ним, по восточной стороне виднеется заводик, а до него — широкая огородная зона. Ух, и насаждений разных! Брэб с Эсой тоже обзавелись грядочкой, чтобы летом было, куда посылать нас с Мунком за свежей зеленью, а осенью можно будет заполучить и морковку со свёклой. Глянешь на "граничное" поле, хорошее в любую пору, и садишься за тот самый календарь. Всё-таки он наполовину учебник, что пришёлся кстати после надоевшего букваря и неопрятной прописи. Если хочешь: рисуй в нём или тщательно закрашивай по контурам. А каждый день надо отмечать наличие осадков, облачность и температуру воздуха. Мои одноклассники в этом ничего не соображают, даже зубрила Натали. Ха-ха!