Будни Хозяйки

Часть 1 Пленэр на краю болота

1

I see a red door and I want it painted black

No colors anymore I want them to turn black

I see the girls walk by dressed in their summer clothes

I have to turn my head until my darkness goes

(Paint It Black « The Rolling Stones»)

«Колючка» Периметра уже пару часов как осталась позади, когда Утес решил сделать небольшую остановку. Вернее, остановиться было просто необходимо. Крайний раз сталкер  покидал пределы опасной территории два года назад, когда по просьбе напарника отвозил в Большой мир посылку, но недавнее сообщение на ПДА: «тебя ищет Рубенс», - вынудило покинуть Зону.  Оказалось, что это, почему-то не просто. Прислонившись к мирной березе, трясущейся рукой Утес стирал с лица крупные капли холодного пота. Его нестерпимо тянуло обратно в гиблые земли. Чем дальше сталкер отходил от Периметра, тем тяжелее давались шаги. Но нужно перетерпеть, перебороть эту тягу и, наверное, станет легче. Рубенс ждет, значит нужно идти. Рубенс…  Однажды в шутку брошенное мамой сравнение прилепилось к отцу навсегда, и всякий раз на семейном застолье все со смехом вспоминали, как он решил нарисовать мамин портрет. Не то чтобы рисунок оказался плохим – отец с самого детства увлекался живописью и на всю жизнь остался верен своему хобби – просто мама имела довольно пышное телосложение, от чего увидев себя на картине, она и сравнила отца с великим мастером. Вспомнив, Утес мысленно улыбнулся -  улыбаться по-настоящему он давно разучился  – и снова двинулся дальше. Так хотелось обернуться,  но он запретил себе оглядываться. 
Что вынудило отца искать личной встречи, ехать в такую даль – Утёс терялся в догадках, но в одном был уверен: случилось что-то очень плохое. Смерть кого-то из родни? Тогда бы сталкер просто получил весточку и перечислил денег на похороны. Путь домой не близкий. Даже на похороны матери не сорвался, зная, что не успеет. Значит, неприятности посерьезней, но какие? Отец не стал бы просто так выдергивать его за Периметр. 
Голову сдавило от накатившей дурноты, и Утес снова остановился, посмотрел вверх. Как порой во время трудных ходок вдруг прорастала в душе тоска по голубому небу…  И что? Вот оно, светится синевой и солнцем, но не та эта синева, совсем не та. Когда вдруг проглядывало сквозь вечные тучи небо Зоны, сколько виделось в нем силы, свободы, радости, какими бесценными казались короткие минуты его появления. А это – самое обычное, скучное, многовато его, дешевка одним словом. Сталкер опустил голову и побрел дальше. Рубенс ждет.
 

Только отец знал, где и чем промышляет сын, всячески поддерживал сказку, придуманную для родни, о длительном контракте сына на дальних северных берегах. Знал, через кого отправить письмо, знал, как найти при необходимости. Поэтому, приехав в городишко предзонья, не стал тратить время на расспросы и хождение по сомнительным заведениям, где время от времени появлялись сталкеры. Покинув рейсовый автобус, сразу направился в гостиницу, снял номер, а потом - на местный рынок. Там отыскал одного старичка, торгующего огородной всячиной. Поинтересовавшись, что почем и купив пучок какой-то зелени, передал записку и вернулся в номер. Теперь ждать. Не один день. Но с собой любимый этюдник. Вид из окна номера скучноват… «Так  кто мешает мне сделать этот вид повеселей?» Немного отдохнув, Рубенс неспешно выдвинул ножки штатива, расположил этюдник против окна и, прищурившись, начал смешивать на палитре краски…

Ждать пришлось две недели. По периметру номера уже выстроился ряд холстов, на которых городок жил своей неторопливой тихой жизнью. Промокшая под дождем ворона смотрит в окно угольками хищных глаз. Дети переправляются через широкую лужу, зажав  в руках сандалии и кеды. Крыши одноэтажных домишек блестят от солнца между административными строгими постройками. Красивый закат, обнимающий теплым светом маленький город…
В дверь номера постучали. 
- Открыто! – не оборачиваясь, откликнулся Рубенс. Он уже почти дорисовал троицу воробьев, азартно поедающих рассыпанное на подоконнике пшено.
- Приветствую, живописец.
- А-а-а, привет бродяга! - Рубенс неторопливо положил кисти на палитру и обернулся. Привалившись плечом к косяку открытой двери, стоял сын. Давно небритый, с запавшими щеками… Тени под глазами отчетливо проступают сквозь обветренный Зоной  загар…  - Не могу сказать, что у тебя цветущий вид. 
Крепкое рукопожатие. Обнялись, постояли, глядя друг другу в глаза.
- Здравствуй, сын! Рад.
- Здравствуй. А ты постарел.
Рубенс улыбнулся:
- На этом покончим с комплиментами, ладно? 
- Согласен. – Утес попытался улыбнуться в ответ. Получилось плохо. Верней, вообще не получилось. Закрыв дверь, он прошел в комнату и устало опустился на стул.
- Как добрался?
- Нормально. А ты?
- Так же. Выпить есть?
Отец вытянул из-под кровати чемодан. Достал плоскую коньяку, пару раскладных стаканчиков, шоколадку.
- Ну вот. Чем богат, как говорится. – Рубенс освободил край стола, плеснул из бутылки в один стаканчик всего глоток, а другой наполнил доверху.
- А что так? – кивнул на разницу объемов Утес.
- Да нельзя мне алкоголь. Даже пары капель. Вот.
- Закодировался?
- Нет. Другое, – махнул рукой отец. – Ну, за состоявшуюся встречу.
- За неё.
Выпили, помолчали. Утес налил себе еще, принял, выдохнул:
- Зачем приехал?
- Вот так сразу к делу? Может, отдохнешь сначала немного?
- Не могу, отец. Ты уж не обижайся. Плохо мне тут. Назад тянет так, аж зубы сводит.
- Да вижу, вижу…  Сначала подумал  - это у тебя с перепою так руки трясутся. Неужели в правду так Зона держит?
- Выходит, что так. Я и сам не верил, пока через Периметр в этот раз не перебрался. Пройдет – нет? Как думаешь?
- Так зачем тебе, чтоб проходило, если все равно назад собрался?
- Смотря, зачем ты приехал. – Утес не стал наливать коньяк в стакан, приложился к горлышку бутыли.
- Ладно, не будем кота мучить, за хвост тянуть. Тут такое дело. – Рубенс подошел к этюднику, начал отмывать кисти. – Болен я, Саш. Конкретно, без всякой надежды на выздоровление.
- На артефакты рассчитываешь?
- Ну, не совсем чтобы…   Испытать хочу судьбу – так правильней наверное сказать. Сам решил артефакт добыть. Ну а там уж как фишка ляжет.
- Сам ты не справишься. Уж поверь. К тому же не любит Зона смертников и испытателей судьбы. Плохая это затея.
- Тебе, сталкер, конечно, видней. Но я уже все решил. Так что, считай, приехал я тебя повидать в крайний раз. Вот и все.
Рубенс снял незаконченный холст, убрал кисти и тюбики и закрыл этюдник. Поворачиваться к сыну не спешил, боялся, что не сдержит слез, поэтому сделал вид, будто  смотрит в окно.
- Ну, раз решил, значит делай. Только проводником твоим я не буду.
- А я тебя о таком и не попросил бы никогда. Ты же совестливый, ответственный. Еще не хватало, чтоб ты виноватым себя по моей вине чувствовал, если что случится, и я не дойду…
- Дойдешь. Ты дойдешь. Обязательно, - Утес встал, подошел к отцу, и тоже уставился в окно. – Плохой я проводник, никудышный. Привык уже одиночкой сталкерить, поэтому и отказываюсь. У тебя еще выпить есть?
- В чемодане, сверху, - хрипло ответил Рубенс.
Утес открыл чемодан и увидел объемистый пакет с лекарствами. Под ним еще одна плоская…
- Так поступим. Здесь проводника хорошего не найти, так только, шушера всякая, кидалы. А вот на самой территории с этим проще. Так что до бункера вместе пойдем, а там я тебя сведу с кем надо. Заодно дорогой обскажу что к чему. У тебя с деньгами как?
- Есть. Столько, сколько нужно.
- Отправишь сегодня домой. Прогулка по Зоне за мой счет. Я посплю пару часов. А потом пойдем экипировку первичную тебе приобретать, лады? – улыбнулся сын и внутри удивился, как легко получилась эта улыбка. Словно тугая пружина, стягивающая диафрагму, вдруг ослабла, позволила вздохнуть наконец-то полной грудью.
- Лады. Ты ложись тогда, отдыхай.
- Не. Мне так привычней, - Утес сел на пол, прислонился спиной к стене, закрыл глаза и тут же уснул.
Отец некоторое время просто стоял и смотрел на сына. Потом быстро открыл этюдник, развернул его в сторону спящего, и, закрепив на раме новый холст, начал рисовать. Сын. Такой усталый. Такой жесткий. Такой настоящий…