Будни Хозяйки

Часть 4 Последний сталкер

Глава 1

Субботнее утро


Люблю субботнее утро. Не надо вскакивать по звонку будильника и тут же, еще не проснувшись толком, нырять с головой в повседневные заботы: всех накормить, одеть, отправить детей в школу, вытолкнуть себя на работу, потом всё то же самое в обратном порядке, и, наконец, упасть без сил, а  утром -  всё с начала.
А суббота – это хорошо! Можно, проснувшись, полежать еще минутку, и еще минутку, и еще ми… опять уснуть. Или подумать о чем-нибудь приятном. Например, через три дня приедет муж из командировки. Что бы такое вкусненькое приготовить? Он, наверное, совсем там одичал на концентратах. Пожалуй, пожарю ему сочно и остро хороший кусок отбивной. Или рыбу запечь? А что же мне одеть такое, чтобы сначала -  я, а потом – еда? Наверное, вон тот, выглядывающий из шкафа, тоненький коротенький халатик и …
- Тише ты! Видишь, она еще спит! – так громко шептаться умеют только дети. Хорошо, что муж приедет утром, когда дети будут в школе.
-Давай поближе подойдем, посмотрим, - «тихий» шепот и такие же тихие шаги всё ближе, ближе…
- Ага! Попались! – подскакиваю на кровати, бросая в близняшек одеяло, и тут же глохну от визга и смеха.
Отсмеявшись, Алька и Вика в полном восторге прыгают ко мне в кровать. Алька заглядывает мне в глаза:
- Мам, ну мы знаем, что ты всё-всё знаешь!
- А у нас очень сложная тема по истории, - подхватывает Вика.
- И всего два дня...
- ...на домашнюю работу. А мы читали, читали и ничего...
- ...ну совсем ничего не поняли!
Интересно, это только мои дети так ловко превращают беседу в словесный волейбол, или это умение – свойство всех близнецов?
- Учительница сказала, что это важно. Потому что...
- ...если бы не появилась Зона Отчуждения, то человечество еще лет триста...
- ...не вырвалось в космос, и так бы мы все и жили как дикари!
- Почему это как дикари? – ой! Не надо было этого говорить. Сейчас эти трещотки меня совсем заболтают.
- Да. Наталья Викторовна так и сказала: «Как дикари».  И ездили бы на бензиновом транспорте...
- А это, мам, так медленно! Просто ужас! Нам в музее техническом показывали «мерседес»!
- И еще она сказала, что все люди вообще переубивали бы друг друга от тесноты...
- ...а сейчас кому тесно, те в любой момент могут в космосе хоть целую...
- ...Галактику себе хапнуть и никому не мешать!
Ничего себе! Надо сходить в школу, поговорить с этой Натальей Викторовной. Совсем она не думает, что детям говорит.
- А у тебя есть прадедушкин сталкерский сундук!
- И ты часто ездишь к нему в Зону...
- ...Отчуждения. И у тебя есть пропуск в заповедник и... 
- Стоп! – я закрываю девчачьи рты своими ладонями. Иначе не замолчат. - Давайте по порядку. Вы проходите по истории Зону Отчуждения. Так?
Алька не выдерживает первая, отодвигает мою руку:
- Ну да! Мы же тебе так и сказали!
- Вот артефакты мы будем проходить по физике и химии в следующем...
- ...году. А мутантов  - по общей биологии, но это еще не скоро. А по истории мы только начали про Зону. Как она сначала выросла...
-...а потом пропала. И мы учим про
- ...Героев, которым памятники есть, ну и как там было вообще: про военных, про ученых...
- ...про сталкеров, Монолит и «Долг», и про ученых. И Наталья Викторовна задала доклад про кого-нибудь из них. А мы...
- ...не знаем про кого писать, потому что все герои такие...
- Классные! - это слово мои дочки исполняют хором, мечтательно сверкая глазами. 
- Мы хотим написать про прадедушку, потому что в учебниках...
- ...про него ничего не написано.
- Раз не написано – значит - никакой он не герой, - коротко отвечаю я.
- Ну мама, ты что?
- Совсем отстала от жизни! Наталья Викторовна сказала, что все на Зоне герои!
- Да! И негероев туда просто не пускали.
Надо же, вот так новость!
- Ладно, девчонки, дуйте на кухню придумывать завтрак, а я поразмышляю, как вам помочь.
-Ура! Ура! – обнимашки-целовашки, и, вприпрыжку, мои замечательные хулиганки уносятся на кухню, оставляя меня в глубоких раздумьях.
 

Глава 2

Героический дед
 

Можно ли назвать моего деда героем? Сложный вопрос. История его жизни начинается очень обыденно.
Простой боевой мальчишка, хулиган и троечник из обычной рабочей семьи. Дальше – ПТУ, армия, дембель, шальные деньги, кривые тропки, холодное тело в багажнике угнанной «копейки», девочка – студентка заливает слезами беременность, потенциальный отец ребенка прижат жестким переплетом УК к загаженному вагону тюремного поезда.
Думаю, об этом моим детям знать не обязательно. Может рассказать им о моем знакомстве с дедом?
Первый раз я увидела его, когда мне было шесть лет, на бабушкиных похоронах. Бабушка умерла сравнительно молодой, в сорок шесть лет от какой-то болезни. Я рыдала, художественно размазывая слезы по щекам, чтобы взрослые по достоинству оценили мою грусть и презентовали какую-нибудь конфетную вкусняшку. Смахнув очередную слезу, вдруг заметила стоящего в стороне от скорбящих человека. Сначала он внимательно рассматривал обрамленное похоронными венками бабушкино фото, где она еще молодая и здоровая. Потом перевел взгляд на толпу родственников. Что-то такое было в этом взгляде, чертах лица или осанке, что мне сразу же вспомнился недавний поход в зоопарк. В широком вольере, возле искусственного логова, лежал волк. Он смотрел на воскресную людскую толпу точно также как и этот незнакомец: с брезгливым презрением к окружающим, гордый своим волчьим происхождением; готовностью в любой момент прыгнуть и растерзать любого за свой кусок мяса и пыльный вольер. А где-то внутри этого взгляда – холодный расчетливый ум, удерживающий до нужного момента звериные страсти. Людей с таким взглядом я еще ни разу не видела, поэтому немедленно подошла к этому человеку:
- Дядя, ты кто?
- Кто-кто! Дед твой в пальто!
- Дед? А зачем пальто? Жарко ведь! – бабье лето в самом разгаре, и окружающие были одеты довольно легко.
- Как зачем? Ружье прятать.
Тут я окончательно забыла и про бабушкины похороны, и про конфеты.
- А зачем прятать ружье? – в любимой книжке про Красную Шапочку нарисованные храбрые охотники весело шагали через лес совершенно не скрывая ружей. Наоборот, оружие было надето поверх красивых красных плащей!
Дед лишь усмехнулся, хотел что-то ответить, но тут к нам подбежала моя мама:
- Ты зачем приехал? Я же просила, дай ей хоть уйти спокойно! – и мама опять стала плакать, только не грустно, а как-то зло, и бить своими хрупкими кулачками по широким плечам незнакомца. А он лишь молчал в ответ, грустный-грустный, потом сказал очень тихо:
- Деньги я уже перечислил, пользуйся, если не брезгуешь. Внучку береги, - человек улыбнулся мне самыми уголками губ. - Она молодец!
Потом просто повернулся и ушел. 
А я подумала, что буду жить так, чтобы у моего деда никогда не было повода смотреть на меня волчьим взглядом. Теперь я сама, стоя у зеркала, тренировала презрение и гордость, а оказавшись в школе, ежедневно испытывала этот взгляд на одноклассниках, за что иногда получала отборных люлей и  с удовольствием давала сдачи.

Следующая наша встреча состоялась, когда мне исполнилось десять лет. К этому времени я уже знала, зачем ружья прячут под пальто, и почему наивные охотники в красных плащах не всегда успевают спасти бабушку и внучку.
На все мои вопросы о дедушке мать с отцом либо отмалчивались, либо отмахивались от меня как от назойливой мухи. Поэтому заявление мамы о том, что в эти выходные мы не едем на дачу, а ждем в гости деда, вызвало во мне целую бурю эмоций.
Прождала его весь день: не пошла гулять, взялась за уроки, но застряла на первом же абзаце по русскому языку, сорвавшись к окну – вдруг дед уже подходит к подъезду? Время тянулось медленно. Так и промаялась до вечера, пока мать с отцом не отправили меня спать. 
Глубоко за полночь хлопнула входная дверь. Я подскочила на кровати, прислушиваясь к тихим голосам в коридоре. Как и заведено у взрослых, гость и встречающие потихоньку переместились на кухню, поближе к холодильнику, подальше от детских ушей. Конечно, мне сразу захотелось подслушать взрослые разговоры, но то ли воспитание не позволило, то ли позднее время – снова уснула.
Утром проснулась очень рано и  поспешила на кухню. Хотелось, чтобы взрослые проснулись от аромата кофе и румяно скворчащего бекона в солнечной яичнице. Но на кухне уже сидел дед, читал газету.
Лицо иссечено шрамами и морщинами, под глазами черные тени. Весь – сплетение жил и мышц, на них – синяя паутина тюремных наколок: цифры, буквы, церквушка, неодетая девица. На руке, держащей газету, только три пальца.
Дед прервал чтение и посмотрел пронзительно и цепко прямо мне в душу. Я тут же забыла, что уже взрослая, должна быть воспитанной и сдержанной, что вижу этого человека второй раз в жизни и ему, возможно, на меня наплевать. Ну и пусть. Подошла, села рядом и уткнулась ему в плечо. Дед замер на мгновение, потом обнял искалеченной рукой:
- Только не вздумай плакать.
- Угу, - только слезы сами потекли из глаз, не послушались свою глупую хозяйку.
- Прости, я не мог раньше приехать. Зона, она, знаешь, как крепко держит! Иногда только отпускает, да и то – ненадолго.
А я даже не знала, о какой зоне он говорит: думала – про тюрьму...
- Ты яичницу хотела приготовить и кофе. Забыла?
- Ой, я сейчас, - но дед не дал мне подняться, прижал к себе покрепче.
- Не спеши. Когда еще так посидим?
И мы сидели. Молчали каждый о своем, пока на кухню не пришли родители. С каким же недовольством и брезгливостью, что ли, они смотрели на деда.
- Тебе пора собираться, - мама поставила перед дедом чашку чая и принялась нарезать бутерброды. - Мы договаривались только о ночевке.
Дед выпустил меня из объятий и приступил к завтраку, а я выбежала из кухни.
Перед уходом, он заглянул ко мне в комнату:
- Не грусти, Ланка, и спасибо тебе. Я теперь знаю, что всё не зря.
Хлопнула дверь.

И про эту часть дедовой жизни я тоже не буду рассказывать своим дочкам. Пусть эти воспоминания останутся со мной.

Глава 3