Букет белых эустом

ГЛАВА 1. УЛЬЯНА

– Пришли результаты из области. Ваши стволовые клетки не подходят, – сообщил врач Ульяне.

– Почему не подходят? – удивилась девушка.

– Ваши клетки не совпадают ни по генным, ни по тканевым, ни по иммунологическим показателям. Начнётся отторжение, – и видя, как расстроена Ульяна, доктор добавил: – Несовпадение, к сожалению, часто встречается. Такое не только в Вашем случае, но даже бывает у кровных родственников.

– Так, я же кровная родственница!

Врач на секунду смешался, потом решительно произнёс:

– По молекулярно-генетическому исследованию вы не состоите в биологическом родстве.

– Это ошибка. Мои анализы с кем-то перепутали. Давайте, я ещё раз сдам.

Ульяна лепетала о том, как необходима её маме срочная операция, ждать нельзя, но денег на донора собрать не удаётся, а результаты из лаборатории – явная ошибка, но врача срочно вызвали в операционную, и он, не дослушав, ушёл.

Девушка в раздумье шла по длинному больничному коридору. То, что врач, говоря об отсутствии совместимости, ссылался на чужие анализы, она не сомневалась: достаточно фразы, что Ульяна не состоит в кровном родстве с мамой, чтобы понять – речь идёт о чужих результатах. Безо всяких анализов видно, что они с мамой родные – одинаковые редкого оттенка медные волосы, правда, у мамы ярче рыжина, но вьются одинаково, и россыпь веснушек у обеих одновременно появляется в апреле. А когда Ульяна, оформляя медкарту для колледжа, узнала, что у неё первая группа крови, и сообщила это родителям, то мама только плечами пожала: «Конечно, первая. У нас с папой первая, значит, и у тебя такая», и с той поры часто шутливо повторяла фразу Маугли: «Мы с тобой одной крови». Надо срочно пойти к главврачу, написать заявление, чтобы в связи с допущенной ошибкой повторно бы сделали анализы. Но никого из руководства больницы Ульяна уже не застала и, отложив выяснения на завтра, отправилась домой.

На площади перед больницей стояла заметная издалека машина Матвея – аэрография с мчащимся леопардом была в Конашове только у него. Ульяна и удивилась, и обрадовалась: она только словом вчера обмолвилась, что после занятий ей нужно будет зайти в горбольницу, а Матвей запомнил, приехал и ждёт её. Но тут рядом с машиной Ульяна неожиданно увидела Вику, одногруппницу и подругу. Широко распахнув дверцу, девушка уверенно села на переднее сидение и прильнула к водителю. Ульяна смотрела на целующихся и ничего не могла понять: может, это какой-то розыгрыш? Конашов – город не такой уж и большой, все друг друга знают, и было бы странно на центральной площади так откровенно встречаться Вике, три месяца назад вышедшей замуж, и Матвею, подавшему с Ульяной в прошлую среду заявление в ЗАГС. Но целующиеся были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили стоящую перед автомобилем и наблюдающую за ними девушку. Наконец Матвей разжал объятья, запустил двигатель, и машина с бегущим леопардом умчалась.

Ульяна смотрела вслед автомобилю и не могла понять, что сейчас она видела. Может, она просто спит, настолько нереальны сегодняшние события: сначала ей объявили, что она не родная дочь, потом жених чуть ли не демонстративно стал целоваться с её подругой… Но, ещё не осознав до конца происшедшее, девушка почувствовала на глазах слёзы.

Вернувшись домой, Ульяна увидела в зеркале зарёванную девчонку с размазанной по щекам тушью.

– Ульяша, что так долго? – мать с трудом поднялась с кровати и, опираясь на стулья, вышла в прихожую.

Ульяна метнулась в ванную, чтобы не показывать заплаканное лицо, и, уже выйдя, возмутилась:

– Мамуль, ты чего за стул держишься? Стоять тяжело? Зачем надо было вставать!

– Тебя встретить захотела. А почему у тебя глаза красные? Что случилось?

– Ничего особенного. Но пока непонятно, когда ехать ложиться на операцию. Мои анализы не признали подходящими.

– И слава Богу! Я сразу против была, чтобы ты донором стала. Не нужно, чтоб тебе в спинной мозг лазили, ещё повредят что-нибудь. Ты пойди поешь, а я лягу, что-то мне сегодня нездоровится.

– Мам, где нам другого донора найти? А потом, это ещё не окончательно. Я снова кровь сдам. Там ошибка вышла: чужие результаты прислали.

– А твои где? – встревожилась мать.

– Не знаю. Но это точно чужие из областной лаборатории пришли.

– Там фамилия написана чужая? – мать уже легла, утомлённая недолгой прогулкой по комнате.

– Нет, там написано, что мы с тобой неродные. Значит, это не мой, а чей-то ещё анализ, кого-то неродного, – Ульяна поправила матери подушку.

– Глупость какая! Уля, как же мы неродные? – запричитала больная женщина. – Я тебя девять месяцев в себе носила, грудью кормила…

– Говорю тебе: перепутали. Завтра в больницу заеду, всё выясню.

– Не езди! – мать неожиданно сильно схватила руку Ульяны. – Прошу тебя: никуда не ходи, не выясняй, не надо! Отвел Господь от донорства, и слава Богу.

– Мам, ты не понимаешь, что операция необходима? Ты же на глазах слабеешь.

– Доченька, Христом-богом молю: оставь всё как есть. Обещай мне! – голос матери срывался от волнения.

– Мамуль, ты чего так разволновалась? – опешила дочь. – Успокойся. Давай лучше я тебя покормлю.