Букет орхидей

Букет орхидей

Дядюшку Вилмара Шейла видела всего два раза: первый, когда он после побега родителей приехал, чтобы определить её в школу-интернат с экспериментальным обучением, второй – в гробу. Тем не менее Шейла оказалась единственной наследницей его имущества, по большей части недвижимого, что было весьма кстати, поскольку после выпуска из школы девушке некуда было податься. Родительский дом давно продан, из близких родственников, кроме дядюшки, никого не осталось, да и он сам жил довольно далеко в окутанном недоброй славой глухом маленьком городишке. Ехать туда совершенно не хотелось (уж лучше найти работу с проживанием в столице) и всё-таки пришлось, чтобы сначала заняться организацией похорон, а затем вступить в наследство и попытаться его продать. Вот только сделать последнее оказалось трудно. За целое лето не объявилось ни одного потенциального покупателя.

Начало осени выдалось сухим и солнечным. Шейла, после работы в саду – единственной отрады в этом скучном месте, сидела на крыльце, расслабленно привалившись к косяку открытой настежь входной двери. Она смотрела на белые кудрявые облака, дружной стайкой плывущие в высоком синем небе. Редкие прохожие с осуждением поглядывали на девушку, посмевшую натянуть мужские вещи, да ещё и принадлежащие покойнику. Шейла не обращала внимания на косые взгляды. Она рассчитывала в скором времени навсегда покинуть Мортем, поэтому ей было плевать на мнение окружающих. Возможно, таким образом сказывалось обучение в школе с куда более свободными нравами, чем были приняты в здешних местах. Шутка ли, учиться в одном классе с мальчиками без подразделения учебного плана на мужские и женские «занятия», когда мальчишки наравне с девочками занимаются рукоделием, а девочки, не отставая от мальчиков, ремёслами.

Неудивительно, что в Мортеме Шейлу сторонились. По крайней мере, взрослые. Дети же, напротив, кто в открытую, кто тишком, по вечерам спешили к её дому, чтобы послушать волшебные сказки, навеянные чужим богатым воображением.

Возле крыльца положив лопоухую голову на передние лапы дремал старый рыжий пёс, из-за которого Шейла всё чаще задумывалась, а не остаться ли до следующего лета. Бросить собаку она не могла, забрать с собой – тоже не вариант: найти жильё с подобным довеском вряд ли получится.

Вздохнув, девушка поднялась на ноги, потянулась и отправилась в дом умываться и готовить ужин – яблочный пирог с корицей. Вечером за столом, как всегда, соберётся шумная компания любителей не только послушать, но и покушать.

В самом начале Шейле удалось продать некоторые из вещей дядюшки, бывшего искусствоведа, успевшего скопить за жизнь небольшую частную коллекцию, и выручить немного денег на основные свои потребности. Ближе к зиме можно будет попробовать устроится гувернанткой или экономкой, хотя, чем больше девушка знакомилась с Мортемом, тем сильнее сомневалась, что найдёт здесь хоть какую-то работу. Уж слишком недоверчиво относились местные жители к чужакам, тем более таким своенравным и дерзким. Был ещё один способ выжить – выйти замуж. Здешние холостяки, хоть и не спешили с предложениями руки и сердца, на синеглазую блондинку с вожделением заглядывались, за что ей однажды досталось от матери одного из них. Многоуважаемая матрона, недовольная повышенным интересом сына к пришлой, обозвала девушку вертихвосткой-фейри, чем не столько оскорбила, сколько вызвала любопытство.

Жители Мортема и правда верили, что окружающие город холмы когда-то населял волшебный народец и, возможно, живёт там до сих пор. Существовало поверье: если в одиночку заночевать в таком месте, фейри обязательно проникнет в сон, чтобы пообщаться. Тогда можно будет попросить его исполнить одно желание, но обязательно самое заветное, в противном случае жди от проказника какую-нибудь пакость. Например, осуществление просьбы с точностью до наоборот.

Поначалу Шейла отнеслась к услышанному довольно скептически, пока не нашла в богатой дядюшкиной библиотеке старинную книгу с карандашными пометками на полях, из которых следовало, что Вилмару удалось-таки познакомиться с фейри или же они попросту ему приснились, навеянные гравюрами потрёпанного временем фолианта. Кстати, на этих рисунках фейри выглядели совсем как люди, разве что очень красивые – высокие, стройные, с молочно-белой фарфоровой кожей, зелёными миндалевидными глазами и острыми ушами, кончики которых любопытно выглядывали из копны рыжих волос. Именно рыжий цвет отличал их от гораздо более знакомых Шейле эльфов. А ещё у каждого из них имелось какое-нибудь уродство. Например, копыта вместо ступней или рога на голове, торчащие изо рта клыки, похожие на кабаньи, или перепонки между пальцами. Иногда изъян не был столь очевиден, и требовалось как следует присмотреться, чтобы заметить перевёрнутые задом наперёд ступни или отсутствие затылка.

Дядюшка Вилмар подчёркивал в тексте определённые высказывания, которые либо уточнял, либо опровергал. Поначалу Шейла просмотрела книгу по диагонали, но с недавнего времени решила внимательно прочитать. Особенно девушку заинтересовала способность фейри выполнять заветное человеческое желание. Это заставило Шейлу задуматься, а о чём мечтает она сама? О полноценной семье, которой у неё отродясь не бывало?

Своих отца и мать Шейла не помнила, но совсем недавно из оставленного Вилмаром письма узнала, что Адель, её мать, сбежала из родительского дома с артистом бродячего театра, вместе с ним стала выступать на сцене и, будучи яркой красавицей, сумела понравиться публике и прославится. Материнство в ближайшие планы Адель не входило, тем более что ревнивый муж вдруг заподозрил жену в измене и потребовал избавиться от ребёнка. Однако Вилмар, старший брат, не допустил совершить столь тяжкий грех. До родов и два года спустя он жил вместе с Адель в оставшемся им от родителей доме. Но в конце концов молодая женщина не выдержала испытания младенческими коликами, мокрыми пелёнками и, самое главное, безвестным прозябанием в провинции, в то время как она практически покорила столичные подмостки, рассорилась с братом и, без спросу оставив дочь на его попечении, уехала, сначала в Бреген, а потом и вовсе покинула страну за компанию с тем самым любовником, о котором небезосновательно подозревал теперь уже бывший муж.