Буря

Буря

Скрипнули тормоза, глухо стукнула под ребристыми подошвами ржавая лесенка, и земля мягко ударив в пятки, обсыпала сапоги вездесущей пылью. Показавшее над горизонтом край своего оскала солнце, раззолотило песок, плеснула охрой на ржавые борта машины, выбило нестерпимо яркие искры из кое-где чудом сохранившегося хрома. Тальвар Бархо, по прозвищу Паук тяжело вздохнул - какая все-таки рань. Но пока хотя бы не жарко. Покосившись в сторону сидящей на торчащем из просушенной почвы, в сотне метров от грузовика камне неясной фигуры мужчина с трудом удержался от смачного плевка. Позор. Какой позор. Духи предков плачут. Но, по-другому нельзя. Поправив сползшую на подбородок маску, Тальвар еще раз оглянулся в сторону валуна и еле слышно цокнул языком. В ответ из кабины донеслось несколько приглушенных щелчков. Плечи мужчины невольно расслабились. Все нормально. Старого Мако не обманешь. Он такие штуки нутром чует. Не зря его когда-то прозывали Лисой пустыни. И не зря он не выкинул его из грузовика, когда пришел срок. Бархо позволил себе улыбнуться. Значит она одна. Как и договаривались. Сделка состоится, и он станет еще немного ближе к цели, а там, гори оно все огнем. Но... Как же он ненавидел эту бабу.

  Встав на носки, Бархо подхватил за ремень лежащую на дне сумку, забросил ее на плечо и зашагал по направлению к месту встречи. В груди все еще плескалось раздражение. Это было неправильно. Недостойно настоящему сыну степей оставившему за плечами почти три десятка лет и не один десяток трупов нервничать из-за какой-то девчонки. Осознание неправильности этого факта раздражало еще больше. Не успевшая проснуться земля, шипела и потрескивала под ногами рассерженной сколопендрой-песчанкой. Солнце слепило глаза. Она не выглядела слишком опасной. Истрепанный брезент видавших виды штанов, залатанные в десятке мест старые сапоги, исцарапанная, покрытая трещинами, пятнами и разводами кожа обтрепанного в лохмотья плаща - пыльника. Кое-где ржавые, небрежно приклепанные металлические пластины. На сухом, жестком, но не лишенном определенной привлекательности лице виднелись следы въевшейся пыли. Крупные, неестественно зеленые, необычно яркие и светлые, похожие на блестящие камешки, что так любят приходящие с севера торговцы, глаза безразлично оглядывают окрестности. Из оружия только висящий на заменяющем пояс обрывке толстой цепи клинок. Тяжелая, сложно выгнутая рукоять. Массивная гарда отбойника с сохранившимися следами желтой краски. Тускло блестящее в рассветных лучах лезвие. Тальвар еле сдержал готовое сорваться с губ ругательство. Вибрационный нож. Одно такое рубило стоило не меньше тяжелого пулемета. Оружие князей и больших боссов. Боевых вождей. Таким оружием можно одинаково легко, как вскрыть бронированный грузовик, так и смахнуть противнику голову. Сам Бархо считал подобные штуки блажью, дорогими игрушками. Какая разница, чем пропороть врагу брюхо? Редкой, как весенний дождь, стоящей двукратно серебра по весу порошковой сталью, или небрежно заточенным куском арматуры? Носить с собой такую вещь - только на неприятности напрашиваться. Девчонка слишком самоуверенна. Девчонка... Как можно считать... это женщиной?... Непривычно высокая, какая-то ломкая, гибкая, она отличалась от большинства, сухих, коренастых и крепких, словно степная трава местных жительниц. Привлекала внимание. А еще эти похожие на закатное солнце волосы... Знатный трофей. Духи были бы рады такой добыче. Если честно, Бархо и сам бы не отказался привести ее в свой грузовик. Если бы не одно, но. Она нечистая... Мерзость. Грязь пустыни. Таких, как она настоящие люди кидают в общинный костер... Охотятся на них как на ядовитых ящеров, что иногда приходят из черных земель. Но сейчас... не время. Глупо, грязная отрыжка великих духов, приходит на сделку одна, с мечом стоящим больше чем целая отара винторогов, и думает сохранить жизнь? Надеется на свою репутацию?

   Степняк не сбавляя шага поправил прикрывающий нижнюю часть лица платок. Репутация у чужачки действительно была. Она появилась у костров этой весной, одна без мужчины, но очень быстро показала, что может за себя постоять. Все видели, что стало с Террахой Редкозубым, когда он решил, взять белокожую девку в свой гарем... Террахо был могучим воином, опытным борцом и лучшим метателем копья по эту сторону холмов, но девка разрезала его надвое, словно это был не человек, а круг мягкого, сквашенного медью сыра. А потом как ни в чем не бывало вернулась к трапезе. Странно, но вожди не прогнали ее от костров. Даже когда узнали кто она такая. Северяне с которыми она пришла рассказывали, что она была боевым рабом, из тех, что дерутся на потеху мужчин. Поединщиком. Дралась так хорошо, что получила свободу. А потом стала охотиться на ночных тварей. Тальвар слышал много рассказов о боевых рабах. Чужеземцы любят похвастаться. Поэтому он представлял, на что способен ее клинок.

  К счастью некоторые сказки так и остаются сказками. Нельзя отбить пулю. Можно отвести дротик, остановить копье, при должном умении даже расщепить стрелу, но будь ты хоть трижды мастером, выпей хоть ведро настоянного на крови врагов, горького как черная соль, боевого отвара, тебе не поймать маленький и юркий осколок смерти... У Паука их было четыре. Два уже заряженные в блестящие стволы висящего на бедре обреза двустволки. Еще два в кармашке на поясе. Вот по-настоящему достойное воина оружие. Надежное. Эффективное. Многие пробовали делать его самостоятельно. Пытались сверлить металл, собирали обрезки труб. Измельчали селитру и толкли уголь. Лили свинец. Получалось плохо. Хорошее оружие везли с севера. Варвары всегда понимали толк в смерти. Это было несправедливо. Бледнокожие колдуны - ублюдки демонов, каждый второй из которых потерял даже намек на чистую кровь, обладали настоящими чудесами. Крепкой почти нержавеющей сталью, фильтрами способными очищать даже самую горькую воду, снадобьями способными сделать тебя сильным словно боевой грузовик и заживить в течение нескольких часов даже самую тяжелую рану. Некоторые из них даже приставляли себе железные руки и ноги и те двигались не хуже живых. Именно из-за этих чудес бледные демоны жили на щедром водой севере, а настоящие люди ютились на краю бескрайней горькой пустыни. Зато чужеземцем всегда была нужна соль. И бензин - их грузовики тоже хотели есть. А еще северяне любили серебро. Ему пришлось продать большую часть скота, но зато сейчас у него есть страховка. Остановившись в пяти шагах от продолжающей неподвижно сидеть девушки, Тальвар бросил сумку под ноги, и медленно кивнул.