Был летний день

Был летний день

Эпиграф

В этом замкнутом круге — как ни крути —

Не удастся конца и начала найти.

Наша роль в этом мире — прийти и уйти.

Кто нам скажет о цели, о смысле пути?

—Омар Хайям.

I

В этот послеобеденный час в самом своем зените палило сухожаркое августовское солнце Азии, расплавляя асфальт дорог города Т почти что в жидкую мякину, на поверхности которой выделялись следы от автомобильных протекторов, и даже следы от обувных подошв.

А попробуй в такое вот пекло проехаться в битком набитом автобусе! Ты, вероятно, проклянешь тот день и час, когда появился на свет! Автобусы, переполненные пассажирами, плетутся как черепахи — и это в 45-градусную-то жару, сопровождаемую давкой, толкотней, руганью и упреками, что кто-то из пассажиров кому-то наступил на ногу или кто-то кому-то ненароком ударил в нос локтем, или же наглый молодой человек не уступил место ветхой старушонке и т. д. и т. п. Нельзя также не упомянуть и о смешанном и густом амбре за день вспотевших тел, что так нещадно бьет в нос при этой тошнотворной духоте и спертости воздуха.

В эту пору лучшим транспортным средством может быть… Вы сейчас подумали о такси? Что вы, нет и нет! Лучшим транспортным средством в эту пору может быть только метро! Хотя и оно ведь тоже битком набито гражданами в этот час, зачем-то снующими по большому столичному городу.

Да, в подземке не жарко — местами даже прохладно! — и ветерок поддувает ароматами резины и солярки. Да, в подземке нет этого беспощадного солнца — глубина спасает! Нет и плавящегося под ногами асфальта. А как стремглав несутся подземные поезда! Несутся они подобно метеорам к светлому будущему!.. Правда, от такой езды и шум в ушах стоит такой, что невозможно вести полноценную беседу с рядом стоящим или сидящим приятелем во время езды. Но это ничего, главное — не жарко!

А вот и симпатичная девушка в белом летнем платье стоит в вагоне быстро несущегося поезда. Одна! Без кавалера! Вот бы к ней подкатить!

«Привет, красавица!» —«Извините, я не с незнакомыми не общаюсь» — «Так давайте познакомимся?» — «Не резон» — «Отчего же?» — «Меня молодой человек встречает».

А молодой человек или лучше назвать его джигитом, так как он восточной наружности, лет двадцати пяти-тридцати, можно сказать атлет с гипертрофированной мускулатурой, выпирающей из-под тонкой в полоску финки и джинсов-бананов на нем, припарковал свой красный «Жигули» неподалеку от станции метро.

Он вышел из автомобиля и встал прямо перед выходом из подземки. Стоять под палящим солнцем в эту пору смерти подобно — светило пекло́, до боли распекая открытые участки эпидермиса, а этому джигиту хоть бы хны. Он даже не вспотел, уже, между прочим, успев потерять литра два пота в сауне, которую он покинул бодрым и посвежевшим минут двадцать тому назад, чтобы оказаться в самый жаркий час там, где договорился о встрече с той самой несговорчивой красатулей в белом летнем платье.

—Привет, Джихангир![1] — звонко поприветствовала джигита юная леди в белом легком платье, вынырнув из пасти метро. —Долго ждешь?

—Не более пяти минут, — эхом отозвался в пространстве бодрый баритон атлета на фоне забивших курантов, отбивавших два часа дня. —Ты, Лена, пунктуальна. Обычно твое племя позволяет себе опаздывать как минимум минут на пять.

—Ничего не могу с собой поделать, — также звонко прощебетала девушка, взяв джигита под руку. —Ну, что, в парк?

—Идем, моя прекрасная леди! — отозвался тот и парочка лебедями поплыла вдоль аллеи.

Джигит и юная леди минут через пять сидели в парке на одной из скамеек под сенью высоких платанов, обдумывая план проведения досуга.

—Когда кончится эта жара, черт бы ее побрал! — возмущалась леди в белом, обмахиваясь веером. —Уже почти середина августа, а ощущение, будто жарче чем в июле.

—А я, Лена, наоборот, люблю эту нашу жару, — сверкнув улыбкой ясною своею, молвил мо́лодец. —Видать, мои эритроциты генетически приспособлены к среднеазиатскому климату, нежели тебе, моя бледнолицая. Тебе бы в Англии жить… Или, на худой конец, в Питере.

—А ты похож цветом кожи на жителя Средиземноморья, — поменяла тему девушка. —Такой же бронзовый отлив кожи, как у сицилийца или островного грека. Мне так нравится такой цвет… Не то, что мой картофельный, — сказала леди в белом, глядя на свои бледные руки. —И ведь никакой загар меня не берет, разве что покраснею, как рак, а потом линяю, как змея.

—Так говоришь, «жара»? Ну, думаю, мороженое тебя охладит! Идем?!

Девушка кивнула белокурой головкой и оба направились в открытое летнее кафе.

***

В этот час кафе было заполнено в основном молодежью. Фоном наяривали звукозаписи русских шлягеров.

—Джихангир, — задумчиво обратилась девушка к парню, кромсая в вазочке мороженый шарик десертной ложкой, — меня вот уже почти месяц мучает один и тот же вопрос…

—А здесь, Лена, нажми на паузу! — перебил джигит собеседницу, глотнув из стеклянной кружки ледяного квасу. —Позволь мне догадаться, какой вопрос может мучить столь светлую головку, как у тебя. Окей? — девушка, улыбнувшись, кивнула.

Джигит, пристально глядя в глаза своей задумчивой спутницы, начал так:

—Думаю…Нет, даже уверен, твой вопрос связан с твоим будущим. Ты хочешь разобраться, есть ли смысл в этой жизни… Короче, сейчас тебя волнует вопрос о смысле жизни. О, я вижу по твоим глазам, что в точку G попал! Ну, это так?!

—Так… — изумилась девушка. —У меня что, на лбу это написано?

—В глазах, в умных твоих серых глазах, — бросил собеседник. — Лен, насколько я понял за последние несколько дней нашего знакомства, ты, надо признаться, человек пытливого ума… И потом, у тебя возраст такой, когда молодые люди, а тебе семнадцать, ища свой путь, едва ли не задаются вопросом «В чем смысл жизни?» и прочими не менее важными вопросами, вытекающими из первого.