Былина

Былина

Былина

( не потому, что эпос, а потому, что так и было)

Все случилось при Горохе в незапамятное время

В год, когда свистели раки на горе, что ниже моря.

Три богатыря решили, что пришла пора жениться

Только девки непростые им потребовались тотчас,

Что за кружку самогона в сей момент на все согласны,

Им нужны девицы с кровью цвета голубого неба,

Августейшие царевны, подошли бы и принцессы.

Сунулись, а нету девок, попропали все куда-то.

Много стибренных Кощеем, по узилищам томятся,

Кто-то в Турцию уехал, проститутками работать.

Остальные мирно дрыхнут по хрустальным домовинам.

И богатыри решили: рано утром – в путь-дорогу

Выручать, спасать, жениться (на фига ж тогда спасали?)

Гоги, Мойша и…, простите, третьего пока не будет,

Пережрамши самогону, Ваня сел на бюллетень.

Лбом он стукнул по березе, та, конечно, обломалась,

Но и Ваня стебанулся, всем сказал, что Бонапарт.

Вот так вот, лишившись друга, Гоги с Мойшей шли понуро,

Изредка врагов рубая, для порядку, просто так.

Вдруг ребята встрепенулись, знать, почувствовали девок.

Вышла ложная тревога: это вовсе не принцессы,

Даже не простые бабы из соседних деревень.

Это были три Снегурки, что весной не стали таять,

И на берегу валялись, загорая кверху попой.

Витязи погарцевали взад-вперед,

Пытаясь статью приглянуться трем девицам.

Но фригидные Снегурки на джигитов – ноль вниманья.

То ль любовь пока что дремлет, то ль они с секс-меньшинства.

Гоги с Мойшей осерчали и пустилися в галоп.

На беду свою в то время с войском и под барабаны

Шибздик в треугольной шапке шел Россию воевать.

"Стой, урус, а ну, сдавайся, я великий, хоть и мал.

Я – коньяк и тортик тоже, и в кроссвордах – так же я!

Только, чур, меня не путать с кривоногим Тамерланом,

Я французский император, Напольён Буонопарт!"

Услыхав про Бонапарта, хлопцы мигом озверели:

"Этот гад косит под Ваню! Это значит будет бит!"

На пинках до речки гнали, там мусью нырнул, пропал.

Вынырнул у Санта-Ленки, где и век свой доживал.

Ваня быстро оклемался в той психушке, где лечился

В Кащенхоуме в то время главврачом была она,

Костеногая старушка, ведьма, бабушка-Яга.

Она Ваню отпоила доброю живой водою.

А вода живая это – самогонка колдовская

Триста градусов, не меньше. Спирт пред ней – проста вода.

Воды мертвой нет в помине.

Так фашисты обозвали классную живую воду.

Ведь известно и поныне, что для нас добро и благо,

Для германца – тут же смерть!

Ваня бабку оспасибил, стеганул на посошок

И пустился в путь-дорогу Мойшу с Гоги догонять,

Прихватив с собой канистру чудодейского лекарства

Литров, эдак, двадцать пять.

Чтобы срезать на фиг угол, путь лежал через дубраву,

Что слыла дурною славой из-за смертности своей.

И не зря молва ходила, поселяя в душах ужас,

В том лесу обосновался людоедский великан.

Ваня вышел на поляну, а там злыдень каннибалил,

Присобачив к бочке ручку, он потягивал пивко.

Только жрал совсем не раков, а таранку из русалок.

Великан, завидев Ваню, тут же сгреб его в охапку,

Пасть раскрыл, хотел сожрать.

В харю монстру перегаром дунул Ваня, что есть дури,

Скорчил зверственную рожу и мяукнул громко: "Гав!"

Великан сначала умер, но потом, чуть-чуть подумав,

Решил в Африку сбежать.

Пробегая по Египту, растоптал две пирамиды,

Покарябал рожу сфинксу, много тайн насоздавав.

А затем подался в джунгли, бросил на фиг чистить зубы,

Мыться, бриться перестал. Весь зарос, как обезьяна,

И чтоб точно затеряться, стал Кинг-Конгом называться.

А на выходе из леса Ваня встретил примадонну,

Под кустом взахлеб рыдала, башку пеплом посыпая.

Оказалось, на халяву пережрала крем-брюле.

И теперь петь не умела, лишь сипела и хрипела,

А ее ждут в "Олимпийском", бабки хапнула уже.

Ваня тетю успокоил, рассказал про фонограмму,

Мол, включаешь звукозапись, успевай пасть разевать.

Примадонна отживела, стерла с носа, что висело,

И умчалася вприпрыжку, на прощанье предложив

Бросить на фиг все заботы, приезжать в столичный город,

Обещав трудоустроить для начала только зайкой

С перспективой мужем стать.

Вдруг, по радио сказали, что воздушная тревога,

Ваня вытащил зенитку, изготовился стрелять.

Но воздушная машина бомб на землю не бросала,

Только громко матюгалась, проклиная день вчерашний,

Богатырь решил разумно еще малость подождать.

Рядом с Ваней приземлилась трехголовая змеюка

Попросила похмелиться, мол, внутри все-все горит.

В доказательство спалила лагерь злобных самураев

Что суровой темной ночью перешли к нам у реки.

Похмеленный птеродактиль сразу стал сама любезность

Предложил свои услуги в виде аэротакси.

Сверху Ваня зрил в бинокль, наблюдая перспективу,

А с Горыныча полета далеко кругом видать.

Наконец, друзей заметил, змею приказал снижаться.

Две башки были не против, победило большинство.

Дальше шли совсем спокойно, только было кое-что:

Иго на фиг развернули, победили всех в футбол,

Мимоходом под раздачу нарвалися и назгулы,

Что хоббитов гнали в горы, чтоб кольцо там отобрать.

Наконец, достигли места, стали у ворот Кощея ультиматум выдвигать: