Бывшие. Право на дочь.

Пролог.

Переполняемая эмоциями, влетела в дом, ничего вокруг не замечая. Костя сегодня работал на удаленке, а значит сейчас находился в своем домашнем кабинете.

По лестнице пронеслась вихрем, и лишь у заветной двери притормозила, чтобы пригладить волосы и отдышаться. Оперлась рукой о стену, но не успела сделать и вздох, как в тишине темного коридора, отделанного деревянными панелями, послышалась какая-то возня, а затем протяжный женский стон.

Странные звуки доносились из-за двери в кабинет мужа. Он там с женщиной?

Не мешкая больше ни секунды, дернула ручку и ворвалась в просторное помещение, в котором часто любила рисовать, пока муж работал и замерла напротив его стола.

Боль. Словно стакан кипятка вылили на грудь и сверху посыпали солью.

Мой самый любимый на свете мужчина, заботливый, внимательный и ласковый. Сейчас судорожно скидывал с себя нашу горничную.

Молодая девушка устроилась к нам в дом совсем недавно, по просьбе своей тетки, которая тоже работала у нас.

На Полине не было ничего, кроме маленьких черных трусов. Напротив стола Кости лежало ее смятое платье. Наверное, она раздевалась так, чтобы он видел

– Вика, ты как здесь? – строго спросил муж.

Косте все же удалось отпихнуть от себя девку, которая вовсе не хотела от него отлипать. Его рубашка была наполовину расстегнута, на шее красовались следы яркой помады. Волосы растрепаный и сам был он какой-то расхристаный и помятый.

Глаза Кости лихорадочно блестели, словно я поймала его на горячем. А ведь это так и было...

Муж вскочил и двинулся в мою сторону. Я, все еще не веря своим глазам, попятилась, пытаясь скрыть поступившую к горлу тошноту и противные слезы, норовившие вырваться из глаз.

– Ты же должна быть в студии. Почему не позвонила? – Костя пытался поправить одежду, но пуговицы на его рубашке были вырваны.

– Ты... Вы... Давно это происходит? – дрожащим голосом спросила, борясь с рвущимися наружу слезами.

– Ничего не происходит, ты просто не вовремя... – рыкнул Костя.

– Ещё как происходит – громко перебила его Полина, прикрывая сложенными руками голуб грудь.

– Заткнись дура – прошипел на нее муж, и кинулся к ней. – Подожди меня здесь, Вика. Я сейчас вернусь и мы поговорим.

Костя дернулся в сторону Полины, ухватил ее за локоть и потащил из кабинета, не дав одеться.

– Отпусти меня, пусть она узнает... – девица вырывалась и кричала на весь дом – Осторожнее, я беременная...

Костя даже не остановился. А я окончательно расклеилась. Мой муж станет отцом на стороне. Такого я себе даже в страшном сне представить не могла.

Полина продолжала орать где-то внизу, Костя что-то рычал ей в ответ, но я уже не слушала. Кровь зашумела в ушах, тошнота подступила к горлу с новой силой.

И я больше не в силах ее сдерживать, рванула прочь из кабинета, прямо в нашу спальню.

Руки сами собой закрыли щеколду на двери, а затем меня вывернуло, едва я успела добежать до нашего личного с мужем санузла.

А что еще у нас тут «личного», где Костя мог пользовать эту девку? Душ? Кровать? А может и не только ее...

– Вика открой дверь. Давай поговорим – послышалось приглушенное из за двери, когда я совершенно разбитая и без сил вышла обратно в спальню.

– Уходи, Костя.

– Открой чертову дверь, я сказал – прорычал муж – Клянусь, я ее выбью.

– Делай что хочешь, мне плевать – проорала в ответ, вытирая рукавом бегущие слезы.

– Костя, как ты можешь так со мной? – послышалось из за двери.

Это кажется Полина подоспела. А я не стала слушать их разборки. Молча достала свой чемодан и принялась кидать в него вещи первой необходимости.

Мне нужно совсем не много. На первое время, а дальше я разберусь. Приду в себя, снова начну дышать и обязательно что-то придумаю.

– Плевал я на твоего выродка, мне на хер никакие дети не нужны, ясно? Вон пошла отсюда, и чтоб больше здесь не отсвечивала...

Разъяренный крик Кости буквально ворвался в моё отрешенное сознание. Даже вещи собирать перестала, руки плетьми упали вдоль тела, и я буквально рухнула на широкую кровать.

В голове, как на повторе крутились слова мужа: ... «не нужны дети»...

Судорожно сжав в защитном жесте свой пока ещё плоский живот, снова горько разрыдалась, под звуки не стихающей за дверью ругани.