Cabdriver

***

— Жизнь вообще пошла — ну-у-у...
— Точно.
— А раньше-то? Да?
— Да.
— Вот и я говорю.
— Конечно.
— Даже не стоит об этом говорить. Вообще не стоит.
— Согласен.
— Спасибо, вы интересный собеседник.
Дверь машины мягко захлопнулась за покинувшим ее пассажиром, и  Мэтт откинул голову на подголовник сидения. На сегодня его смена была окончена. Голова болела от бессонных ночей, и Мэтт только и мечтал о своей кровати. Отключив счетчик и фонарь на крыше, он медленно тронулся с места и покатил в сторону дома.
Уже четвертый год каждое утро, просыпаясь в съемной квартире на втором этаже дома в Бруклине, Мэтт первым делом выглядывал в окно, чтобы проверить, стоит ли его желтый кэб там, где он поставил его накануне. Такси в Нью-Йорке угоняли не часто, но этот четырехлетний «форд» был единственным средством дохода Мэтта, и страх лишиться его прочно засел в голове с самого первого дня. 
Достигнув совершеннолетия и наконец получив доступ к банковскому счету, доставшемуся ему от родителей, Мэтт распрощался с «фостерной» семьей, которая была по счету уже девятой, и отправился туда, где мог быстро и наверняка заработать первые живые деньги. Нигде нет столько элементарной зависимости между трудом  и заработной платой, как в такси. Но впервые шагнув в пять утра в бруклинский гараж, Мэтт увидел в диспетчерской заплывшего жиром Ларри, который разговаривал по телефону и небрежно махнул в сторону Мэтта рукой, требуя подождать; из угла в угол, словно маятник, слонялся какой-то неприятный тип, смахивающий на беспробудного пьяницу; а в углу на неудобном стуле, сгорбившись, сидела женщина с болезненно-серым цветом лица. Тогда-то Мэтта впервые и посетило смутное предчувствие, что он вступает в чужой, неизвестный ему мир, где живут какие-то совсем другие люди, по каким-то своим законам. Через четверть часа в диспетчерскую заглянул всклокоченный парень и рявкнул о том, что нужны две машины. Ларри, не прерывая разговор, сунул левую руку в ящик стола и швырнул на стол ключи. Женщина и «пьяница» взяли их и вышли. А Мэтт, понимая, что может так прождать весь день, приблизился к столу, напоминая о своем присутствии. Ларри, даже не взглянув на него, шлепнул на стол синюю карточку с фотографией. Мэтт взял ее в руки — фотография была его, рядом было напечатано его имя, а сверху нависал черный таксистский номер — 302718.
— Ключи не забудь! — крикнул диспетчер, кинув их в Мэтта. — Они тебе пригодятся.
В глубине темного захламленного двора стояли два желтых «форда» — один новехонький и блестящий, другой — битый и изъеденный ржавчиной. Не раздумывая, Мэтт направился к нему и не промахнулся — ключ легко отпер дверцу.
Полгода Мэтт ежедневно приходил в этот гараж к пяти утра, выслушивал вопли жирного Ларри прежде чем получить ключи от своего желтого калеки, и выезжал в еще спящий город, чтобы спустя двенадцать часов вернуться в гараж, отдать ключи и снова выслушать вопли. Пока наконец не решился купить «медальон». При покупке машины, когда Мэтт сообщил, для чего она приобретается, он получил скидку в две тысячи долларов и льготное техобслуживание. И конечно же, сразу переоборудовал машину: перекрасил, установил таксометр и специальное освещение на крыше. Равзе что не поставил пластиковую перегородку между передними и задними сиденьями. Как хозяин машины он не обязан был это делать.
И вот который год Мэтт двенадцать часов в сутки колесил по Нью-Йорку, а оставшиеся двенадцать тратил на сон и учебу. Лишь изредка он позволял себе сделать выходной, чтобы как можно быстрее возместить потраченные на машину и «медальон» деньги. 
Уже сгущались сумерки, и изъезженные Мэттом вдоль и поперек улицы Нью-Йорка постепенно погружались в темноту, разбавленную неноновым светом билбордов. Мокрый после недавнего дождя асфальт мягко блестел в свете фар, тихая музыка расслабляла; Мэтт вяло постукивал ей в такт пальцами по рулю. До дома оставалось не больше десяти минут, когда на дороге резко появилось какое-то белое облачко и звонко воскликнуло:
— Такси!
За годы работы Мэтт повидал много разных пассажиров, но впервые ему под колеса кинулась девушка в подвенечном платье. В спешке шагнув с тротуара на проезжую часть, она вдруг пошатнулась и упала. Мэтт резко вывернул руль, с силой вдавливая педаль тормоза. «Форд» клюнул носом и замер, тихо урча мотором.
— Какого черта, — прошипел Мэтт, выскакивая из машины. — Вы целы?
Девушка уже поднималась на ноги и скинула белоснежные туфли. 
— Каблук сломала, — с досадой произнесла она.
— Хорошо, что только каблук, — ответил Мэтт. — За вами кто-то гонится, что вы бросаетесь под колеса?
— Если только совесть, — негромко ответила девушка и подняла туфли. — Подвезете до Бруклин-Хайтса?
— Вообще-то... — Мэтт хотел было сказать, что его смена уже закончена, но остановил себя. Он не мог позволить себе оставить девушку в беде. Ей явно требовалась помощь — часто ли в Нью-Йорке поздно вечером можно встретить  сбежавших невест? — Да, конечно.
Он распахнул заднюю дверцу машины, и девушка юркнула на сидение, быстрыми движениями рук подобрав огромный пышный подол платья. Мэтт мягко захлопнул дверь и обошел машину. Включил счетчик, бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида на притихшую пассажирку и тронулся с места. Дорога была не близкая.
Девушка зашуршала платьем, раскладывая объемный подол на сидении, и, вздохнув, отвернулась к окну. Мэтт то и дело поглядывал на нее в зеркало. Пышные, явно непослушные каштановые волосы выбились из аккуратной прически; белоснежное платье было испачкано. Но больше всего внимание Мэтта привлекали ее глаза — большие, карие, но в них было столько тоски, что он невольно стал анализировать, где девушка остановила его, что есть поблизости в том районе...
— Бруклин-Хайтс — вы там живете? — спросил Мэтт.
Она чуть вздрогнула, резко повернувшись к нему.
— Да, — тихо ответила, поймав его взгляд в зеркале. — А что?
— Просто я подумал, может, вам нужна помощь.
— Нет... приду домой, и все будет хорошо.
Мэтт молча кивнул и медленно вывернул руль, поворачивая на Атлантик-авеню. Почти всю дорогу девушка ехала молча и лишь когда Мэтт въехал в Бруклин-Хайтс, она вдруг выпрямилась, вцепившись в спинку переднего сидения.
— Остановите здесь, пожалуйста, — взволнованно произнесла она.
Мэтт сразу прижался к тротуару и затормозил. Район был далеко не для бедных, вдоль обеих сторон улицы тянулись красивые ухоженные дома, и на один из таких, возле которого стояло несколько машин, тревожно смотрела девушка. Покидать такси она не торопилась, и Мэтт молчал, украдкой наблюдая за ней. Спустя пару минут она шумно выдохнула и откинулась на спинку сидения.
— Черт...
— Что-то не так? — спросил Мэтт, переводя взгляд в зеркало.
Она какое-то время рассматривала свои руки, а потом вскинула голову и посмотрела на него.
— Вы женаты?
— Нет, — ответил Мэтт, не понимая, к чему этот вопрос.
— А женились бы на нелюбимой девушке только ради спасения родительского бизнеса?
— Нет, — повторил Мэтт. Подобная ситуация вообще не имела с ним ничего общего. — Сбежали из-под алтаря?
На улице уже совсем стемнело, и в свете уличных фонарей он увидел, как в ее глазах блеснули слезы.
— Он сказал, что если бы не деньги моей семьи, спасшие его отца от банкротства, он бы даже не посмотрел в сторону такой уродины, как я. Он не знал, что я стояла за его спиной.
— Кто бы это ни был, он не прав, вы очень симпатичная девушка, — попытался подбодрить ее Мэтт.
Она слабо улыбнулась.
— Можете отвезти меня в другое место?
— Какое? — Мэтт уже начал думать, что такими темпами он вернется домой нескоро.
— Честно говоря, не знаю. Я думала, что лучше всего мне будет вернуться домой, но теперь вижу, что это было плохой идеей. Здесь уже все. Начнут меня успокаивать... а я этого не хочу.
— Назовите хотя бы район. Я не имею права везти вас туда, куда хочу я.
Она сразу не ответила. Снова устремила взгляд вперед, на дом. Мэтт был впечатлен ее коротким рассказом. Она вовсе не была уродиной, как назвал ее какой-то корыстный идиот. Вполне миловидное лицо, слегка усыпанный веснушками нос, большие выразительные карие глаза. Даже довольно крупные передние зубы не портили общую картину. Да в конце концов, думал Мэтт, наблюдая за ней в зеркале, как бы девушка ни выглядела, с ней нельзя поступать таким чудовищным образом. Он вспомнил, как сестра его лучшего друга, Сандра, светилась от счастья, готовясь к свадьбе. Порой она звонила ему по десять раз в день, прося подъехать к очередному торговому центру и помочь ей отвезти покупки.
— Любой ближайший парк, — наконец произнесла девушка.
Мэтт кивнул и, развернувшись, поехал обратно. Бруклин Бридж был ближе всего, и Мэтт, заехав на парковку и заглушив двигатель, обернулся к девушке.
— Хотите подождать здесь, пока все разъедутся?
Она достала из маленькой белой сумочки, которую Мэтт раньше даже не заметил, двадцать долларов и протянула их ему — вдвое больше той суммы, что показывал счетчик.
— Поброжу тут ночь, поупиваюсь жалостью к себе, — ответила она и открыла дверцу.
Мэтт бросил деньги на приборную панель и выскочил из машины.
— Ночь здесь? Серьезно? Да ситуация со лживым женихом покажется вам милой сказкой по сравнению с тем, что может тут случиться ночью.
— Сейчас мне кажется, что хуже уже быть не может.
— Но это не так.
— Езжайте, я не хочу вас задерживать, — она медленно побрела по мягкому газону. — Теряя время, вы теряете деньги.
— Моя смена уже закончилась.
— Тем более. Вам надо отдохнуть. Недосыпание и переутомление очень вредит здоровью, может развиться синдром хронической усталости. Слабость, вялость, сонливость, ухудшение памяти и концентрации внимания, — она медленно отходила от него спиной вперед. — С вашей профессией это недопустимо.
— Это работа, а не профессия, — машинально ответил Мэтт. Такси никогда не было его мечтой, это не цель, это лишь средство. — Вряд ли я смогу спокойно отдыхать, зная, что бросил вас тут на произвол судьбы, — он оглянулся на машину. Ключи он оставил в замке зажигания, девушка отходила все дальше и дальше, и добежать до нее значило оставить открытую машину вместе с документами и деньгами. Но и оставлять отчаявшуюся и явно плохо понимающую возможную угрозу девушку он тоже не хотел. — Послушайте, если вам так необходимо где-то переждать эту ночь, я могу отвезти вас в гостиницу.
— У меня нет с собой документов, я не смогу снять номер.
— Ладно, — Мэтт провел пальцами по подбородку. Ничто сегодня не предвещало такого окончания дня. — Тогда может, останетесь в машине? Там хотя бы теплее и безопаснее.
— Мне очень приятна ваша забота, но я не хочу, чтобы вы...
— Вернитесь в машину, — мягко сказал Мэтт, специально делая шаг назад.
Она оглянулась на возвышающуюся громаду Бруклинского моста и, к облегчению Мэтта, двинулась обратно в его сторону.
— Вы так хотите мне помочь... Почему?
— Наверное, потому, что мне в свое время помочь было некому, и я не понаслышке знаю, каково это — быть в отчаянии и не получить ни капли поддержки.
— Спасибо, — прошептала она и, открыв дверцу машины, снова забралась на заднее сидение.
Мэтт вздохнул и сел за руль. И откуда только в нем этот синдром спасателя?
— Меня Лиза зовут, — заговорила она. — А вы Мэтт, да?
— Да, — он усмехнулся. Его имя, фамилия и персональный номер были указаны на специальной табличке, прикрепленной к спинке его сидения.
— Спасибо, что тратите на меня свое личное время.
— Лишь бы вам это помогло.
— Я была уверена, что мне надо побыть одной, но в вашей компании, оказывается, уютнее.
— Не загоняйте себя в угол из-за одной сволочи, Лиза, — сказал Мэтт. — Радуйтесь, что узнали правду до свадьбы, а не после.
Он снова откинул голову на подголовник и краем глаза видел, как Лиза положила руки на переднее сидение и уперлась в них подбородком.
— Мне всегда казалось, что в этих машинах витает слабый аромат чужих приключений, — тихо заговорила она. — Такси таит в себе соблазн свободы. Здесь все случайное — маршрут, клиенты, связи... 
— А таксист — анонимный свидетель любви и смерти — остается вечно посторонним, он чужой что на тризне, что на празднике жизни, — усмехнулся в ответ Мэтт.
— Расскажите мне о своей работе, — попросила Лиза.
— Вряд ли вам это будет интересно.
— И все же.
— Таксисты — самое угнетенное меньшинство в истории Нью-Йорка, — заговорил Мэтт. Похоже, Лиза решила отвлечься от своих проблем, переключившись на чужие. — И не из-за расы, национальности или религии, а только из-за природы этой работы. Я провожу двенадцать часов в день в самых чудовищных во всей Америке дорожных условиях, постоянно  имею дело с неразберихой уличных пробок, непроходимостью двойных парковок, закрывающими обзор грузовиками и водителями из Нью-Джерси. При этом я даже не могу себе позволить  психотерапию взрывов водительской ярости — потому что моя жизнь и заработок напрямую зависят от моего самоконтроля.
— Это ужасно, — прошептала Лиза. — Но... если ваша смена закончилась, а вы не мчитесь в гараж, значит, эта машина ваша?
— Да. Почти семьдесят процентов такси находится в руках частников. Какое-то время я работал на арендованной машине... это было чудовищно, — Мэтт вытянул руку и нажал на кнопку центрального замка, закрывая двери машины. — Изнутри дверь откроется, — на всякий случай пояснил он Лизе. И почти сразу же из-за густых кустов, скрывающих парковую дорожку, вышла компания молодых людей. Они что-то громко горланили, почти всех мотало из стороны в сторону, и у каждого в руках была банка пива. Проходя мимо машины, один из них вдруг резко подскочил и с силой два раза хлопнул по капоту, после чего, громко и мерзко захохотав, вернулся к своей компании.
— Боже... — прошептала Лиза, испуганно вжавшись в сидение.
— О чем я и говорил, — вздохнул Мэтт.
— А вы их не боитесь?
— Привык, наверное, — он пожал плечами. — Я ежедневно сталкиваюсь с чем-то подобным. Пьяные пассажиры, искусные неплательщики, налетчики, психи, командировочные, уверенные, что каждый таксист в Нью-Йорке — сутенер на колесах. Да даже болельщики «Никс», садящиеся в такси в состоянии библейского отчаяния после очередного матча.
— Почему же вы не смените работу?
— Я еще не окончил университет, и только эта машина позволяет мне оплачивать учебу.
— А какой университет?
— Нью-йоркский.
— Да? — Лиза заметно оживилась. — Я тоже там учусь.
Мэтт улыбнулся. Она преображалась на глазах.
— Вы не голодны? Рядом есть кафе, я могу сходить купить чего-нибудь.
— Я бы немного прогулялась, а потом выпила кофе. Мы можем выйти?
— Да, — Мэтт перекинул через плечо свою небольшую сумку и уже взялся за ручку двери, когда вспомнил, что Лиза осталась без обуви. — Босиком, ночью?
— Под платьем никто этого не увидит.
— Я не об этом. Замерзнете или поранитесь.
— Не страшно, — улыбнулась она в ответ.
Мэтт закрыл машину и направился вслед за Лизой в глубину парка. Она сошла с газона на большие плоские камни и, дойдя почти до самой кромки воды, села на один из камней. На другом берегу Ист-Ривер ярко светились высотки Манхэттена, где-то недалеко летел вертолет, а с моста доносилось мерное гудение проезжающих машин.
— Ваша семья наверняка с ума сходит, не зная, где вы, — сказал Мэтт, садясь рядом.
— Завтра убедятся, что со мной все в порядке, — ответила она. — Я не выдержу их причитаний. Пережить все это с вами мне легче. Спустя день вы все это забудете, и вряд ли в этом огромном городе мы когда-нибудь еще столкнемся. А если и столкнемся, то, надеюсь, не при таких же обстоятельствах. А чем живете вы?
Мэтт хмыкнул и положил руки на согнутые в коленях ноги. 
— Стандартным набором надежд таксиста. Надеюсь на большие чаевые, на то, что следующему пассажиру не нужно ехать из Мидтауна в дальние районы Бруклина и Квинса, а по ночам надеюсь остаться в живых до следующего пассажира, помахавшего рукой из-под уличного фонаря.
— Должно быть, ваша семья тоже волнуется за вас.
— У меня нет семьи. Родители погибли, когда мне был год, и с тех пор меня кидали из одной приемной семьи в другую.
— И ни одна из них не захотела вас усыновить?
— Ну... видимо, я был не настолько милым, — Мэтт грустно улыбнулся.
— Но несмотря на это, вы, как мне кажется, хорошо со всем справляетесь.
— Мне помогала семья моего близкого друга, с которым я познакомился в младшей школе. Они даже хотели оформить опекунство, но социальные работники сочли, что эта семья не может участвовать в программе по воспитанию приемных детей из-за, по их мнению, недостаточно высокого материального уровня и еще из-за каких-то психологических аспектов.
— Несправедливо, — покачала головой Лиза. — Но все равно спустя годы вы не ходите по ночному парку с банкой пива в руке и не бьете по машинам.
Мэтт засмеялся и кивнул.
— Да.
— Пойдемте за кофе, — она поднялась и посмотрела в сторону небольшого светящегося кафе.
Немногочисленные посетители кафешки с интересом рассматривали Лизу, строя догадки, что делает девушка в свадебном платье ночью в парке в компании парня в обычных джинсах и футболке. Среди шепотков Мэтт уловил что-то про сбежавшую невесту.
На предложение вернуться в машину Лиза отказалась и повела Мэтта дальше в парк. Горячий кофе согрел, необычная ночная прогулка отвлекла Лизу от переживаний, и она совершенно преобразилась. Увлеченно рассказывала про учебу, смеялась, кружилась в лунном свете, пока не запнулась о подол платья и не упала.
— Эй, не ушиблась? — подскочил к ней Мэтт.
— Нет, — улыбаясь, она поднялась на ноги и вдруг слегка подпрыгнула, указывая куда-то в сторону. — Смотри! Пойдем скорее!
Подхватив спереди платье, она побежала вниз по склону.
— Лиза! — крикнул Мэтт, бросаясь следом. — Стой!
Он уже знал, куда она бежит, — впереди ярко переливалась всеми цветами радуги карусель. Большие лошади — белые, гнедые, вороные — навсегда застыли на скаку. Пожилая женщина, управляющая каруселью, с умилением наблюдала за веселящейся Лизой. Мэтт ее понимал, он и сам с трудом мог отвести взгляд. Если несколько часов назад он еще порой сожалел, что ввязался во все это, то сейчас осознал, что эту ночь никогда не забудет. Что бы он ни говорил о трудностях и опасностях своей работы, но главным испытанием для него было все-таки одиночество. И глядя на непосредственную и такую открытую Лизу, он понял, что совсем не хочет, чтобы наступало утро.
— Ну же, иди сюда, — смеялась она и, схватив за руку, затащила его на медленно раскручивающуюся карусель. Пробежав вперед, Лиза выбрала белую лошадь и боком уселась на нее, будто в дамском седле.
— Ты как героиня Джулии Робертс, — улыбнулся Мэтт, становясь рядом и опираясь о шею ее лошади.
— Ты так считаешь? — улыбнулась в ответ Лиза. — Мне нравится этот фильм. И знаешь, я бы с удовольствием сыграла свадьбу именно так, как в его концовке. Только вдвоем и на лошадях. Не хочу собирать толпу людей как сегодня. Теперь это для меня плохая примета.
Она вдруг смущенно фыркнула и опустила голову, а Мэтт с удовольствием рассматривал ее.