Царевич и Лягушка

Часть 22

Волк мчался через лес, не разбирая дороги. Прыжок — поваленное дерево осталось позади, поворот — потревоженный заяц отпрыгнул с пути, рывок — куст остался позади, и часть шерсти — тоже, на колючках. Никаких оптимистичных мыслей на ум оборотню не приходило. Гушка давно должна была добраться до Лешего, и раз там она не появлялась, значит, дело плохо. Времени на поиски напарницы не было, и Серый бежал к реке — не спасти, так хоть отомстить. 

Корить себя за то, что отпустил туда девчонку одну, он будет позже. Сейчас главное — обезвредить тварь, пока она не выкосила половину рыбаков. 

Нехорошо, когда человек тонет. После смерти его душа остается привязанной к месту гибели, и, сама того не желая, может натворить много бед. Именно поэтому Тридесятые стражи старались оставить в каждом водоеме хотя бы одну-двух русалок. Практика показала, что в неохраняемые места, даже самые на первый взгляд безобидные, обязательно умудрялся кто-нибудь залезть — по недосмотру, малолетству или же по пьяни, да так там и остаться. Сразу после этого людей начинало тянуть к гиблому месту как магнитом и количество жертв резко увеличивалось. 

Еще хуже, если человек топится намеренно, особенно если он и при жизни был не очень. Подумать только — если раньше злопыхателю можно было дать отпор, то теперь он неуязвим ни для соседей, ни для закона. Такая неприкаянная душа будет намеренно приманивать прохожих, утягивать на дно купальщиков, пугать детей. Особо рьяные даже выбирались на берег и ночами скреблись в людские окна, доводя впечатлительных обитателей до обморока, а здравомыслящих — до переезда. 

Стражи в водоемах были призваны случайных утопленников не допускать, а намеренных — обезвреживать. Никакая злобная бабища не могла утвердиться на Гнилуше в роли пугала, русалки ее задержали бы и немедленно сообщили Водяному, а уж он нашел бы на нее управу. Это означало только одно — что у самой столицы Тридесятого царства произошел самый худший вариант из всех. Утопленница действовала не одна. А в компании с какой-то нечистью покрупнее. Достаточно сильной, чтобы справиться с русалками и сомом. 

За сома волк искренне переживал. Русалок можно было лишить свободы, но не жизни — к миру живых они давно не относились, а властью развоплощать нежить обладают далеко не все. А пескарь — на то и премудрый, чтобы при малейших признаках опасности спрятаться и не вылезать.