Царское варенье

Царское варенье

Федоркин лежал и всё слышал. Как пришла соседка Марья Филипповна и села на табуретку, по-старушечьи причитая. Как прошлёпал племянник Сашенька, а за ним прогремел самосвал, подаренный на пятилетие. «Всего триста двадцать рублей, а как громыхает замечательно!» - подумал Федоркин. Как сестра Настасья цыкнула на малыша и прошла в кухню, откуда доносились стенания жены покойного.

Федоркин лежал в центре большой комнаты второй день. За это время квартира переменилась: домочадцы оделись в черное, зеркала завесили простынями, стали приходить люди, которых давно не бывало в доме. А Федоркин лежал и всё слышал. Он узнал много нового: где именно жена перепрятывает его заначки, что племянник вовсе не сын Настасьиного мужа, что у дочери роман с женатым мужчиной, и что у Сашеньки аллергия на кошек. Чем больше Федоркин слушал, тем больше был удивлен как мир, в котором он жил до вчерашнего дня, отличается от реального мира. И ещё всё больше думал о трехлитровой банке варенья из крыжовника. Собственно она-то и была виновницей всего произошедшего.

Вчера, в полдень Федоркин вернулся домой с работы. В мастерской отключили электричество и всех работников ввиду этого распустили по домам. Так вот, пообедав щавельным супом, Федоркин уселся пить чай. Для начала он изучил содержание холодильника на предмет сладостей. Ничего не найдя он набрал номер жены:

- Зин, а чё у нас нет ничё сладкого?

- А чё это ты дома? – удивилась жена

- Света нет на работе. Так чё, нет ничё что ли?

- А ты хоть раз чё-нить купил к чаю? – стала негодовать Зина, - нет ничё! Только варенье прошлогоднее на антресолях – его и ешь!

Федоркин в сердцах чертыхнулся и швырнул телефон на стол. Потом понял, что делать нечего и пошел за вареньем. Антресоли в их «сталинском» доме были высокие. Федоркин оценив, что двух табуреток ему будет мало, выстроил пирамиду из 6-ти табуреток и принялся взбираться за сладким прошлогодним чудом. Добравшись до места и открыв дверцы, Федоркин увидел самое лучшее в мире варенье – варенье из крыжовника или «царское варенье». Целая трёхлитровая банка с красной резиновой крышкой. На самой банке красовалась приклеенная скотчем бумажка, на которой почерком Зины было выведено – «август 2007». Федоркин аж дыхание задержал. Зина готовила варенье превосходно. Странно даже, что сохранилась аж целая банка. И вот весь в предвкушении того, как сейчас в гордом одиночестве сможет съесть четверть, нет треть банки, Федоркин взял ее в руки. Но то ли из-за великого счастья обретения такого сокровища, то ли из-за выпитых в честь окончания рабочего дня двухсот граммов водки, потерял Федоркин равновесие и полетел вниз, да так упал неудачно, что свернул себе шею. А виновница происшествия упала рядом, забрызгав царским содержимым пол и ближайшие стены. В таком казусном положении и обнаружила Зина любимого супруга. Сначала она по обыкновению начала ругаться, решив что Федоркин спит пьяный в луже не понять чего, но разобравшись что зелёная кашица - это сваренное самолично ею в прошлом году варенье, а муж и вовсе бездыханен, залилась горькими слезами и стала призывать на помощь всех святых. Те в свою очередь, не поняв кого именно она жаждет увидеть в помощниках, помялись в дверях и ушли. А Зина всё-таки взяла себя в руки и стала звонить всем подряд, начиная с Настасьи, сообщая скорбную новость.

В скором времени в доме начался полный хаос. Сначала прибежала Настасья вся в слезах, сразу же за ней приехали скорая и милиция. Забегали по дому врачи и молоденький милиционер. Они установили смерть Федоркина, которого водрузили на носилки и увезли в морг. Потом Федоркин почему-то забылся и опомнился уже в парадно-выходном костюме в гробу, стоящем посередь большой комнаты. Сначала он подумал, что уснул пьяный после обеда и увидел сон про падение с табуреток и причитающую жену, но полежав какое-то время, осознал, что это была явь, и что Зина рыдает на кухне, а в гроб пугливо заглядывает Сашенька.

После осознания своей «смерти» и открытия новых фактов о жизни домочадцев Федоркин понял, что самое обидное в данной ситуации то, что он так и не поел любимого варенья. С такой мыслью Федоркин пролежал до ночи. Завтра его вынесут ногами вперед и вовсе закопают, и варенья он не поест больше никогда. Если бы он мог плакать, рыдал бы сейчас еще громче, чем Зина. Но он не мог ничего, поскольку был мертв.

- И что ты всё думаешь и думаешь? При жизни не надумался что ли? – перед Федоркиным стоял какой-то неизвестный ему человек. Федоркин смотрел на него. Человек на Федоркина.

- Федоркин, я тебя очень прошу, - говорил человек помешивая чай в граненом стакане с подстаканником, - думать о варенье завязывай! Вот ты ведь зря думаешь, Федоркин, - он смачно причмокивая глотнул чай, - пройдет совсем немного времени и ты опять будешь есть свое варенье литрами. Какое хочешь! Хоть царское, хоть графское. Мне - всё равно. Ты о себе подумай! У тебя ведь буквально денёк на передышку, а потом вновь жизнь. Ты же заладил – варенье, варенье. Оно тебя погубило, а ты мечтаешь о нём. Странный ты, Федоркин.

А Федоркин смотрел на незнакомца с недоверием. И всё вспоминал о своей «смертельной усладе». Ему казалось, что он чувствует её запах – такой летний, свежий, сладкий. Чувствует вкус. Какое варенье прохладное и слегка кислит и такое оно вязкое, как мармелад, а если разжевать, то может на зубах хрустнуть шкуркой. Он вспоминал, как собирал крыжовник на даче, как колол себе руки и злился на куст, но всё равно рвал зеленые ягоды и складывал в ведро. Как потом сверху завязывал его марлей, чтобы не просыпать и вёз домой в переполненном душном автобусе. Представлял, как Зина сначала моет, перебирает и чистит ягоды, а потом складывает в большой таз, засыпает сахаром и ставит на огонь, слегка помешивая. И так варит-варит, а по квартире распространяется неповторимый аромат лета. Как она складывает в банки получившееся сокровище, закрывает их и убирает в большой ящик, стоящий у двери. А Федоркин доедает остатки прямо из таза, отскребая их от стенок ложкой.