Царство

Глава 1

Землю залил багрянец. Копыта лошадей увязали в грязи, перемешанной кровью. Все поле, насколько хватало глаз было усеяно трупами людей и лошадей. Над всем этим кружили вороны - унылые вестники смерти, оглашающие поле битвы пронзительными криками, омрачая торжество победителей.

И чудно было видеть, как один из всадников вдруг медленно поднял взгляд зеленых глаз к небу, как едва заметно улыбнулся в свинцовую даль.

- Снег... - негромко произнесенное слово не предназначалось никому, но несколько воинов, оказавшихся поблизости, обернулись к всаднику.

Статный и черноволосый, с густой темной бородой и колючим взглядом нездешне-зеленых глаз всадник мог бы показаться чужаком среди светловолосых широколицых антарцев. Мог бы вызывать негодование чернотой волоса да белизной кожи супротив медово-светлых, да краснощеких жителей великой Антарии. Мог, если бы не был ее великим государем из древнего царского рода Яровичей.

- Хорошо! - вдруг резко воскликнул он, хлопнув себя по ноге. - Мерзость супостатскую скроет, а нам домой пора!

Зычный голос пронесся громом над полем брани, вспугивая пирующее воронье, что черной тучей взмыло ввысь, оглушительно крича.

Дворец поражал своею роскошью. Белёные стены, резные обналичники на окнах, тяжёлые дубовые двери с причудливым рисунком...

Вдоль длинного коридора, в сопровождении двух стражников в расшитых серебром красных кафтанах, шёл молодой парень. Невысокий, худощавый и конопатый, со вздёрнутый кверху носом и тонкими чертами лица, он казался почти ребенком, если бы не внимательный, не по-детски серьезный взгляд больших зелёных глаз.

Восторженно осматриваясь по сторонам, парень то и дело замедлял шаг, чтобы рассмотреть узоры на двери или коснуться беленой стены, но тут же шёл дальше, поторапливаемый недовольным ворчанием стражников и лишь какое-то чудо пока уберегло его от неминуемых тумаков.

В потрёпанном чёрном кафтане, явно с чужого плеча поверх серой рубахи из грубого сукна, в истоптанных сапогах, рядом со стражниками он выглядел маленьким голодранцем, но это кажется ничуть не смущало его.

- Стой! - грозно приказал один из стражников, шедший впереди. Высокий, широкоплечий, смуглый с окладистой темной бородой и длинными волосами, он был похож на медведя и голос был под стать внешнему облику: громкий, глубокий и низкий. - Здесь жди, - приказал он юноше, прежде чем направиться к приоткрытой двери, откуда доносились негромкие голоса.

Оставшись наедине со вторым стражником, безразлично созерцавшим кончик собственных сапог, парень задумчиво поджал губы, сдвинув на бок серую шапку, когда-то бывшую доброй и явно видавшую лучшие времена и тяжело вздохнул. Прийти на поклон к государю была не сама хорошая идея, но пути уже назад не было.

Да только кто же голодранца повел бы к государю, кому хотелось лишиться головы и притащить деревенского пса пред ясные очи царя-батюшки. К боярину мелкому доставили юнца, пред его дверями заставили ждать. И не видать бы ему милости государевой, как ушей своих, не провинись боярин пред царем, не будь государь на расправу скор и грозен.

Голоса за дверью, что и без того напряженно звучали, вдруг стали громче, раздался вдруг шум и грохот, точно свалил кто-то стул тяжелый, да бросился к двери. И впрямь резко створки распахнулись, да в проеме появился боярин. Растрепанный и покрасневший, с выпученными от страха глазами, он лишь споткнулся о порожек, да вереща поросенком годовалым, рухнул.

- Пощади, царь-батюшка, попутал бес! - не смея подняться, пополз прочь боярин, да только далеко не забрался.

На край шубы из богатого заморского сукна опустился сапог. Потертый сапог из добротной кожи, что говорила о состоятельности своего обладателя лишь немногим меньше властного резкого голоса.

- Бес тебя, пса поганого попутал, да бес же тебя и к лобному месту привел. Дознаться, куда дел награбленное, девок да жену в монастырь, на постриг, пусть отмаливают батюшкины грехи.

Вытянувшиеся было по струнке стражники, мгновенно подхватили под руки опального боярина, да поволокли прочь, провожаемые взглядом государя. Тяжелым, разом потемневшим взглядом высокого мужчины, что гневно сжимал дрожащие от ярости губы, держа ладонь на рукояти сабли. Разрубил бы пса паршивого в один удар, да обещался не лить крови в доме своем, и должен был слово держать теперь.

Проводив стражников взглядом, да после согнувшись в низком поклоне, парень искоса глядел на царя, да диву давался.

Ходила молва, де, мол, царь статен, высок, черноволос, да на других антарцев не похожий, но узрев вживую государя нельзя было не удивиться, насколько не похож правитель на народ свой.

- Дозволь, государь, слово молвить, - осмелился подать голос парень, ниже склонил голову, да руку к сердцу приложил в знак почтения. Голос у него был довольно низкий, как для такого тщедушного юнца, со срывами. - Государь, с челобитной к тебе пришёл, да вижу не время теперь.

Оглянувшись на наглеца, посмевшего прямо к нему говорить, Демид лишь грозно брови свел на переносице. Не сразу ответил государь, смерив отрока тяжелым взглядом. Приметил и кафтан потертый и глаз зелень нездешнюю уловить успел. Приграничного жителя признал, где еще встречались такие же, как и он зеленоглазые дети от людей Яровичей.

- Ну говори, коль головы не жалеешь, - неспешно произнес он. - Не зря ведь от Светлой сюда добирался.

Что бы ни рисковали еще злые языки говорить о государе, а народ и землю свою он знал. И узор по краю старой рубахи встречал у жителей приграничной Светлой только.

- Ты, государь, не гневайся, - не разгибая спины, а только очи на царя подняв, отвечал отрок. - Да только взор твой не туда направлен, наместник Светлой с врагами твоими спутался, от того и казна пуста, что у своих не покупаем, а лавки от заграничных товаров ломятся.

И снова не сразу ответил царь, пристально глядя на гостя нежданного. Точно, правду сказывали, и мог он в душу саму заглядывать, да тайный умысел читать. Правда то или нет, да только повезло отроку, любой бы о том сказал.