Целительная смерть

1 - Тема смерти в моей жизни: как все начиналось

Вначале я расскажу о той событийной канве, из которой начали складываться мои, можно сказать, особые отношения со смертью.

Понятно, что в начале было все как у людей: были и детские страхи, и подростковое любование смертью, но все это было, казалось, в рамках обычного.

Я уже тогда, впрочем, начал понимать, что с организмом моим происходит что-то не то, хотя жить было можно. Смутно я догадывался, в какой стороне могут лежать эти задачи, но от этой мысли было еще страшнее. Все это вместе с юношеским кризисом побудило начать заглядывать в бездну. Не знаю, чем бы это всерьез закончилось, если бы бездна не опередила и сама не заглянула в меня…

Симптоматика усилилась, пришлось что-то начинать делать. Походив по врачам и перелопатив кучу литературы, я действительно убедился в верности своих догадок, пошел уже к профильным спецам, получил подтверждение своих подозрений — увы, довольно мрачное.

Как в анекдоте, у меня нарисовалось 2 варианта: один — оставить все как есть и пытаться затыкать симптомы в надежде на волшебную таблетку, которую (ну вдруг!) придумают за ближайшие лет 10 — примерно столько у меня еще были шансы протянуть. Но в той ситуации глушить симптомы — все равно что от дождя решетом прикрываться… Да и вся перспектива была совсем неутешительна: как жить-то? Во-первых, мало. Я вряд ли со всеми побочками дожил бы до сорока. Во-вторых, хреново. Потому что кочевать по больницам не соотносится в моем понимании с нормальной жизнью. С МОЕЙ жизнью — уж точно не соотносится.

Вторым вариантом был весьма инвазивный метод, единственное, по сути, лечение (заболевание очень редкое, статистики мало, и она не особо утешала — удачных исходов, конечно, больше половины, но не более 70 %, а если начинать копаться в том, что именно имеется в виду под неудачными — тот еще концерт: разные стадии инвалидизации или летальный исход). Ну и хирургия в 2 этапа часов по 6–7 наркоза каждый — тут черт знает вообще, как организм себя поведет….

Я познакомился с некоторыми такими пациентами. В том числе и с теми, кто не решился (а таких было большинство). Зрелище, скажу я вам, было неутешительным от слова «совсем». Хотя я, видимо, судил довольно радикально. Но это меня отрезвило еще глубже: так вот чем оборачивается нерешительность!..

Решительность, правда, здесь реально могла стоить жизни. Но стоила ли такая дальнейшая жизнь того, чтобы ее жить?..
Многие из тех нерешившихся как раз говорили именно о страхе риска. Об этом же говорили мне и некоторые люди из близкого круга. А вдруг система так и не сможет восстановиться? И будешь еще большим инвалидом… А если вообще умрешь на столе? А если…

Да, все это реально могло быть.

Почему я тогда не зацепился хоть за какую, но жизнь — без радикальных вмешательств и риска? Вот это был самый интересный вопрос для меня. Изнутри я почувствовал буквально сразу, как только мне обрисовали предварительный диагноз и варианты: я предпочту смерть некачественной жизни. Но с учетом того, что мне не нужно было принимать решение вот прямо сейчас, это, конечно, добавило перца.

Удивительно то, что в этот период естественных сомнений я опирался не на рассмотрение плюсов и минусов каждого решения – я не видел вообще никаких плюсов в решении ждать непонятно чего. Я потратил это время на привыкание к мысли, что смерть, по большому счету, намного лучший выход, чем…

Вот это тоже был интересный момент переосмысления смыслов (ну простите за масло масляное, но иначе не скажешь). Ради чего, например, стоило бы цепляться за эти возможные сколько-то лет? Чтобы что? Успеть оставить след в истории? Цену таких «следов» я хорошо знал и тогда, несмотря на юный возраст. Я все-таки успел поучиться уже на философском.

Что остается? Прожить хотя бы кусок жизни на полную катушку? Тоже уже не получится по причине начинающегося развития сопутствующих заболеваний. Тогда, выходит, нечего терять? Тоже не совсем верно было, потому что именно тогда я уже как-то начал выходить из юношеского кризиса и видел для себя определенный путь. Но стоило мне немного заглянуть в светлое будущее, как оно тут же решило накрыться. И терять все-таки было что. Именно в тот период я как раз захотел жить, как никогда прежде.

Тогда и пришло ко мне первое достаточно серьезное понимание о жизни: у нее нет результата. Весь этот наш звон про след в истории и какую-то особую пользу каждого человека на земле – феерически прекрасная чушь, успокоительная для эго, но бессмысленная для всего живого. Личность – просто одна из мелких ступенек на пути всего процесса развития, и сама по себе отдельная жизнь в этом ракурсе не имеет большого значения.

Для души эта личность – просто очередная оболочка. Не получится с ней – получится с другой. Не получится в этой жизни – получится в следующей. Не родишь ценной идеи, не вырастишь дерево/ребенка/проект/дело – всем наплевать по большому счету. Людям, земле, кому угодно еще. Это твой квест, ты можешь повторять попытки, пока тебе не надоест.

Или так. Нет никакого квеста. Просто не получилось. Ну, вот не все же живут долго и счастливо. Попытка не удалась. Ок, дальше полное небытие, допустим. Но в нем-то точно уже некому будет мучиться от осознания бессмысленности пройденного отрезка. И не лучше ли тогда побыстрее закрыть эту тему, чтоб не умножать страдания?

Тогда не было, конечно, уверенности ни в чем. Отчасти дал ее в итоге этот самый опыт. Но тогда во мне словно окончательно отвалились вот эти все яростные привязки к великой ценности собственной личности. Я стал ее воспринимать более атрибутивно, что ли. Осознал, что никто, по большому счету, не мог мне ничего гарантировать, мир не был мне обязан, а я – уже не маленький ребенок, чтобы ждать, что какие-то более сильные силы защитят меня от всего этого и «сделают справедливо». И если надо будет умирать – значит, надо умирать, все равно когда-нибудь придется.