Целый час

Целый час (гет-версия)

Весенние сумерки окрасили мир в синеву с бирюзой. Бескрайняя чаша озера отражала цвета неба, делая их темнее. Из высоких окон заброшенного храма, стоявшего на крошечном островке посреди огромного озера, не было видно далеких берегов. Если только забраться на опасный шпиль колокольни, давно замолкшей, лишившейся былого переливчатого многоголосья, возможно, оттуда удалось бы разглядеть темную кромку на горизонте. Однако Аригас не полез бы рисковать ради пустого любопытства. Да и недосуг ему было глазеть на окрестности — каждый час на счету.

Аригас оторвался от своих книг и алхимических колб, когда рукописные витиеватые буквы в строчках стали сливаться в неразборчивые полосы. Нужно было зажечь огонь, чтобы продолжить. Искать путь к собственному выживанию оказалось чертовски сложно, мир спасти будет куда легче, чем одного человека... Поглощенный мыслями, он не сразу заметил, что день окончился. И только когда потянулся, чтобы размять затекшие мышцы, заметил, что машинально мурлычет мелодию. Вторя звукам флейты!

Заинтригованный и изумленный, Аригас вскочил из-за стола и поспешил найти загадочного музыканта. Удивительно! За неделю, проведенную на островке, он успел в точности удостовериться, что здесь он совершенно один. Птиц и зверей тоже не осталось — сбежали даже мыши из подвалов, гонимые предчувствием надвигающейся катастрофы.

Мелодия привела звездочета к широкой каменной лестнице, высокими ступенями нисходящей от стен храма прямо в озеро.

Внизу, на бортике лестницы, опустив блестящий хвост в воду, сидела русалка. Вернее, молодой тритон, почти подросток, угловатый и худощавый. Острые плечи и узкую спину облеплял плащ длинных мокрых волос. Как и все люди-рыбы, этот экземпляр отличался утонченными чертами лица и особым изяществом плавных движений.

 Аригас не спешил выдавать свое присутствие и, спрятавшись за простенком между арками входа, украдкой любовался. И слушал.

Флейта оборвала мелодию на половине фразы. Вероятно, чуткий слух тритона уловил тяжелый вздох, невольно вырвавшийся из груди звездочета. Мгновение, плеск — и бортик лестницы опустел. Аригас только сморгнул с глаз краткое видение — взметнувшийся в воздухе длинный мощный хвост с роскошным веером плавника.

— Постой! Не убегай! — вырвалось само собой.

Аригас кинулся к бортику, перегнулся, всматриваясь в потревоженную гладь темной воды. И устыдился несуразности собственных слов: как полурыба, не имея ног, может «убежать»? И тем более «стоять». Нелепость. А еще избранный звездочет называется!..

Однако окрик был услышан. И взволнованному тону поверили, чуть-чуть. Поодаль от лестницы вынырнула макушка. Глаза, показавшиеся над водной поверхностью, из-под прилипших тяжелых волос внимательно следили за человеком.

— Прости, я не хотел тебя пугать, — повинился Аригас, присев на бортик. — Твоя мелодия была... чудесной.

Макушка подплыла немного ближе. Заинтересовался? Нравится слушать комплименты? Или тоже хочется общения?

— Но почему ты здесь? — продолжал Аригас. — Мне сказали, что все русалки покинули озеро еще позапрошлым летом.

— Я тритон, не русалка, — заметил обитатель озера, показываясь по плечи.

— Извини, я заметил, конечно, — смущенно улыбнулся Аригас.

— А ты звездочет? — уточнил тритон. — Где твой халат в звездочки? И длинная седая борода?

Он подплыл со стороны ступеней, рывком подтянулся на руках, забросил хвост на ту, что была наполовину покрыта водой. И с любопытством уставился на человека своими огромными прозрачно-зелеными глазами.

Аригас заставил себя отвести взгляд. Подумал, что пристально пялиться и неприлично, и опасно, мало ли, тритон примет такое внимание за вызов. Тем более в преддверии катастрофы недосуг любоваться чудесными созданиями, даже если обоим откровенно одиноко и грустно.

— Я куплю себе халат в звездочку, когда состарюсь, — отшутился Аригас. — И борода вырастет со временем.

— Это значит, что ты еще молод? Я не разбираюсь в людях, извини, ты первый двуногий, с кем я разговариваю, — пояснил тритон. Вспомнил, что не представился, протянул руку: — Мое имя Шельтер.

Аригас почувствовал себя польщенным: всем известно, что русалки замкнутый народ. А уж открыть свое имя человеку, тем более колдуну — невероятный жест доверия. Он пожал поданную ладонь, с удивлением отметив неожиданную теплоту влажной кожи.

— Аригас. Я младший член Совета чародеев королевства, алхимик, звездочет. Ты верно угадал мое занятие.

— Я не гадал, я подсмотрел и подслушал, — усмехнулся Шельтер. — Когда ты разговариваешь со своими бородатыми старцами через хрустальный шар, ты не сдерживаешь голос, тебя слышно по всему острову. А потом, закончив разговор, еще громче ругаешься.

— Извини, я думал, что здесь один, — устыдился Аригас, вспомнив, какими словами обычно спускал пар, вновь и снова оказываясь в тупике научных изысканий.

Тритон только посмеялся:

— Благодаря тебе я выучил много новых выражений. Ты изобретательный словоплёт.