Цена гордости

Цена гордости

День – мертвое время для баров. А уж если с самого утра пасмурно и вот-вот зарядит дождик – можно не воскрешать. Но, несмотря на это, я открыт с двенадцати дня и до поздней ночи. Почему? Да потому что больше мне, по сути, нечем заняться. И потом, кто знает, когда судьба занесет мне очередного путника с новенькой или покрытой пылью веков историей? Пожалуй, моя единственная страсть, кроме управления этим баром – истории, которые приносят посетители. Смешные, грустные, забавные и злые, печальные и брызжущие весельем – вот мой любимый коктейль. Как говаривал Джеймс Бонд – взболтать, но не смешивать. Да, именно так.

Я махнул рукой, отгоняя сонную муху. С самого утра ни одного посетителя – когда такое было в последний раз? Глядя на настенные часы со стрелками в виде вертолетных лопастей, я решил – еще час и закрываюсь до вечера.

Видимо, моя угроза подействовала. В бар зашел высокий мужчина, одетый в строгий темно-серый костюм. Длинные черные волосы лились до самой талии, и я невольно залюбовался. Настоящий красавец. За руку он держал мальчика лет семи, который с любопытством оглядывался по сторонам.

Мужчина подошел к стойке и поздоровался, назвав меня по имени. Я невольно задался вопросом, бывал ли он у меня раньше, и пришел к выводу, что такого красавца я бы запомнил.

- Простите, я понимаю, что это заведение не для детей, но мой сын захотел пить, – улыбнулся незнакомец.

- Ну почему же, – я ответил тем же. – Для тех, кто умирает от жажды, мои двери всегда открыты, – я подмигнул мальчику, который тут же спрятался за спину отца.

- Тео, это невежливо, – мужчина усадил мальчика на табурет. – Что ты хочешь?

Тот не сводил с меня настороженного взгляда, затем вдруг улыбнулся.

- Пожалуйста, апельсиновый сок, мистер. 

- Будет исполнено, маленький принц.

Поставив сок перед посматривающим на выключенный телевизор мальчиком, я повернулся к его отцу.

- А что вы предпочитаете, мистер…?

- Амадео, – ответил он.

Меня словно током ударило, когда я вспомнил, где же видел его. На лица у меня память отвратительная, но истории, рассказанные посетителями, я запоминаю до мельчайших подробностей.

- Как поживает ваш друг Ксавьер? – спросил я, пожимая протянутую руку.

На мгновение на прекрасном лице отразилось удивление и что-то, до жути напоминающее испуг, однако он тут же усмехнулся, и этого мимолетного видения как не бывало. Я решил, что мне показалось.

- Вы запомнили.

- Разумеется. Интересные истории могут жить вечно в моей памяти.

- Но для этого надо самому жить вечно, не находите?

Я рассмеялся. Амадео нравился мне все больше.

- Но разве великие произведения не живут вечно? – вернул я шпильку.

- Вы правы, – согласился он. – Но моя история лишь одна из многих, вдобавок – не слишком-то высокоморальная.

- Напротив, – парировал я. – Вы же объяснили мне причину гибели вашего брата…

Амадео предостерегающе приложил палец к губам и посмотрел на сына. Мгновенно смекнув, что к чему, я поставил перед мальчиком еще один стакан сока и вазочку с печеньем и щелкнул пультом телевизора, включив канал с мультфильмами. Мне повезло – показывали «Тома и Джерри», и пацан буквально прилип к экрану.

- Спасибо, – едва слышно сказал он, придвигая к себе печенье.

Я вернулся к моему посетителю. Хотя он все еще ничего не заказал, я уже называл его «своим», будто мы были старыми приятелями. И правда, люди, поделившиеся своей непростой и уникальной историей, практически никогда не появлялись тут вновь. Я нутром чуял, что в руки плывет нечто большее, чем просто очередной эпизод в веренице многих. Мне представился шанс заглянуть в целую жизнь, собрать из разрозненных кусочков целую картину, и я не собирался его упускать.

- Так что вы будете пить? – невинно осведомился я. – В прошлый раз вы заказали виски «Дэлмор» со льдом.

- И все же у вас великолепная память, – заметил Амадео. – От виски я не откажусь, пожалуй.

Взяв стакан, он покрутил его в руке, любуясь янтарной жидкостью. Кубики льда с едва слышным серебристым стуком пересыпались с места на место. Я невозмутимо протирал стойку, ничем не выказывая своего нетерпения, которое, однако, уже хлестало через край. Наконец мужчина глянул на меня поверх стакана.

- Я вижу, вы хотите что-то спросить, Джо?

Я сделал вид, что растерялся, надеясь, что мое смущение и несколько глотков виски сами развяжут ему язык. И, как всегда, не ошибся.

- Вам стало интересно, кто же я такой и откуда взялся? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Что ж, раз я уже тут сижу, почему бы и нет? – он усмехнулся и поставил стакан на стойку. – Чувствую себя, как на исповеди.

- Многие люди приходят к исповеднику по имени Джек Дэниелс, или кому-то еще, – я был невозмутим. – Вы же выбрали себе святого отца Дэлмора.

- Ошибаетесь, Джо, я выбрал вас. Мне казалось, что во время сегодняшней прогулки мы с Тео случайно зашли сюда, но теперь не думаю, что это так, – он снова посмотрел на сына, который не замечал ничего вокруг кроме нарисованных кота и мыши. Во взгляде читалась безграничная любовь, с какой только отец может смотреть на сына.

Я уже хотел напомнить о своем присутствии, когда Амадео повернулся ко мне.

- Осталось только выбрать, какой же эпизод из моей жизни вам поведать, Джо. Со мной много чего происходило, но мало что стоит упоминания. Вдобавок эти мелочи не смогут облегчить мою душу, потому что на нее они нисколько не влияли.

- Но вы же стали тем, кем являетесь сейчас, разве нет? – заметил я, натирая и так блестевший стакан полотенцем. Руки дрожали от предвкушения занятной истории. – Нет ни одного события, которое не повлияло бы на вас сегодняшнего. Если бабочка махнет крылом на одном конце Земли…