Цена любви и мести 2

Глава 1. Сны и молитвы

Зеркала искрятся золотом, дробят в отражениях мраморные колонны, сияют светом электрических ламп. Герцог Ширан в серо-синем мундире и плаще, мрачный и торжествующий, застыл перед своим королём, преклонив колено. Позади точно в той же позе замерли его воины, только что награждённые орденами феникса и горгульи разных степеней за совершённые ими подвиги. Они отстояли от набегов пиратов южную оконечность Северного континента – Неприветливые острова в Ядовитом море, подчистую разгромив вражеский флот. И, несмотря на позу смирения и склонённые головы, лица мужчин исполнены радостной гордости.

– Встаньте, господа, – Кальдер Четвёртый улыбается в пушистые светлые усы, устало и немного тревожно, – встаньте. Прошу пожаловать на парадный ужин в вашу честь.

Строго говоря, не ужин, а нечто среднее между обедом и ужином, но какая кому разница?

Столы в Восьмеричном зале задрапированы бирюзовым атласом, свечи расставлены в золотых канделябрах, вина охлаждаются в серебряных ведёрках, наполненных льдом. А завтра – парад отличившегося в морских боях муренского полка. Эйва нет, Эйв подготавливает всё к торжеству.

Герцог поднимается, отбрасывая полы плаща назад. Его воины встают следом за командиром.

Победитель. Непревзойдённый стратег. Ужас морей. Оборачивается, и его чёрные глаза останавливаются на Ирис.

– Позвольте мне пригласить мою невесту? – спрашивает Ширан, не оглядываясь на короля.

Кальдер мнётся.

– Мне жаль расстраивать тебя, друг мой, но… Видишь ли, нас постигло тяжелейшее горе и… Лилиан умерла, к несчастью… Мы так надеялись на милость богов, но чахотка не щадит даже принцесс! Боюсь, друг мой, я вынужден разорвать вашу помолвку.

И тогда герцог возвращает взгляд своему монарху. На щеках Ширана проступают желваки.

– Вы дали мне слово, государь, – холодно напоминает герцог. – Двенадцать лет назад вы отдали мне руку вашей дочери. Слово короля нерушимо.

Сердце Ирис стискивает страх. Она, стоя слева от отца, видит, как глаза бывшего жениха наполняет золотистый свет. Такой знакомый, такой жуткий, парализующий душу. Она слышит выстрелы и крики, грохот взрывов, чует горелый запах пожарища.

– Нет, – шепчет. – Нет! Отец, я… я дала слово герцогу Ширану и сдержу его.

– Глупости, – ворчит Астор (ещё живой), хмуря белёсые брови. – Ирис, во-первых, ты не могла дать слова, потому что ты – несовершеннолетняя. Во-вторых, его дал отец…

По белой рубашке брата (кто пустил принца на приём без мундира?!) растекается кровавое пятно, но Астор не замечает раны, убирает нервным жестом выбившуюся прядь светлых волос за ухо. Принцесса зажмуривается и трясёт головой.

– Ирис, – цедил королева, – как ты себя ведёшь?

Живая… всё ещё живая, но её голова слегка кренится набок из-за пулевого отверстия в шее. Ирис, завизжав, бросается к жениху и становится рядом, хватает его за руку:

– Перестань! Пожалуйста!

Кровь течёт по мрамору, по стенам, по колоннам, по полу. Атласные туфельки намокают в потоке крови, подол платья – тоже. Хорошо ещё, что оно чёрное и пятна не так видны.

Ширан оборачивается и смотрит в лицо невесты золотыми глазами. Приподнимает рукой её голову и наклоняется.

– Ирис, просто будь послушной девочкой. Я прощу тебе всё, кроме измены. Накажу, но прощу.

– Что ты делаешь, дочь моя!

– Ирис, ты ведёшь себя неподобающе своему званию…

– Ирис, ты всё неверно понимаешь…

– Принцессы так себя не ведут!

Голоса гудят, раскалываются, кружат, точно стаи мух. Ирис зажимает уши. Она не может их слышать. Особенно – пронзительный визг Дайна. Вот же поросёнок.

– Нет, Ширан! Нет, пожалуйста! Не делай этого!

Где Эйв? Почему, ну почему именно сегодня Эйва нет? Он единственный бы её понял, он единственный, кто мог бы их спасти…

Ирис кричит и бьётся. Пальцы Ширана стискивают её горло, и девушка задыхается, чувствуя, как ноги отрываются от пола.

Она голая, почему-то совершенно голая перед ними всеми, и герцог, развернув, швыряет принцессу на пол. Придавливает поясницу, заставляя бесстыдно выгнуться, и входит одним толчком. Ирис заходится криком и вскакивает на постели.

Темнота. Лунный свет падает на чёрное постельное бельё, на клетчатый – серый с белым – плед, вычерчивает мягкую серебристую дорожку на цирасском ковре. Ирис хватается за горло, силясь вдохнуть, и падает на подушки.

Сон.

Снова. Всё тот же. Раз за разом, раз за разом.

В реальности всё произошло иначе. В реальности Ирис пошутила, что будет по ночам рыдать в подушку. Вот только шутка оказалась правдой. Это произошло два месяца назад или почти два, или больше – Ирис потерялась во времени, все дни слиплись в один комок, наполненный болью, страхом, отчаянием и усталостью. А кажется, будто целая жизнь прошла.

Как же жестоко отомстил герцог мурен!

Ирис закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. Закуталась в плед – её знобило.

Отец, мать, Астор – их всех расстреляли без жалости. Расстреляли те, которым отец вручал ордена.

Она села на кровати, спустила ноги, нашарила туфельки, обулась и встала, снова раскрыв глаза. Закуталась в плед, прошла к окну.

Это было странно, страшно и противно, но после её побега из плена, после того как они с Елисель добрались до надёжного прибежища – Пурпурного дворца ирбисов в Снежном городе, – после того как Ирис разрыдалась прямо на груди королевы Пьерин, матери наследного принца Кьярваля, и той пришлось позвать придворного лекаря, чтобы успокоить беглянку, принцессу накрыло странное чувство. Апатия, да. Страх, да, ведь что для гнева Ширана не существовало расстояний. Удержат ли его границы королевств? Вряд ли. Ирис буквально сотрясало от ужаса.

Она прислонилась лбом к холодному стеклу окна.

Первое время Ирис вздрагивала или кричала от любого неожиданного прикосновения, от любой метнувшейся мимо лица птицы или пошевелившейся тени. Почти не выходила из комнат, спала, спала, спала и пила успокоительные капли, словно чай. Елисель йотпилась как моряк, но ни на шаг не отходила от спутницы. Читала книги вслух, так как её низкий голос успокаивал принцессу. Это были странные, непонятные книги про аэродинамику и керосиновые двигатели. Ирис полюбила слушать их непонятные слова.