Цена могущества

Мужчина стоял у груды развалин, недавно бывших его домом. Его рука, в перчатке из дорогой и мягкой материи, то сжималась в кулак, то разжималась. Грудь, обтянутая вышитой рубашкой, вздымалась и опускалась от участившегося дыхания. В глазах полыхало пламя. Это был один из самых прекрасных и богатейших домов страны… его наследство… жилище на протяжении двадцати пяти лет. Его отчаяние, его злость трудно описать словами. Ещё недавно, когда он уезжал в соседнюю страну, отвозя королевское послание, он был одним из самых знатных и влиятельных людей, одним из самых желанных женихов. Теперь он стал нищим. Потребуется время, чтоб скопить такое же богатство, как и раньше. И жить где-то нужно. Ещё нужно отплатить подлецу, устроившему такой подарок к возвращению.

Треснутая бочка, валявшаяся у куста, среди обломков мебели, шевельнулась. Чуть погодя откатилась, отталкиваемая чьей-то рукой. Из кустов вылезла девчонка-подросток, вся в грязи, лохматая. Заметив его, испуганно замерла. Потом признала, рванулась к нему, хотела схватить за руку, но не смела приблизиться.

- Хозяин, тут… - и она разразилась слезами.

- Ты одна осталась? – недовольно спросил мужчина.

- Другие слуги разбежались… кто-то что-то с собой прихватил… - судя по её опухшим векам, она вдоволь наплакалась до его прихода.

- Где твои родители?

- У меня их нет… тётка приняла меня… но она убежала… с вашей вазой… она бросила меня из-за какой-то вазы! – маленькая служанка распростёрлась по земле и зарыдала ещё горше.

Ему было не до горя сиротки. Ум уже строил планы мести, один страшнее другого…

Небо, вот уж с неделю затянутое тучами, наконец-то разродилось обильным дождём. Стало не до размышлений об отмщении. Мужчина отправился искать жильё. Впрочем, шагов через тридцать-сорок остановился, потом резко развернулся и пошёл обратно. Девчонка лежала на том же месте, оплакивая свою никому не нужную жизнь. Платье её промокло, стало пропитываться образовавшейся грязью, но это её нисколько не волновало. Взглянув ещё раз на развалины, бывший хозяин роскошного дома, наклонился, подхватил служанку за руки и грубо поднял.

- Хватит реветь! Пойдём!

- Куда? – от изумления она перестала плакать.

- Какая разница? Поесть бы, переодеться в сухое, выспаться… тебя ещё нужно куда-нибудь пристроить… да идём же, мне надоело тут мокнуть! - он потянул её за руку, она неловко шагнула и подвернула ногу.

Ругаясь, мужчина поднял её на руки и понёс. Мало ему бед ещё и эта рёва на голову свалилась!

…Очаг согревал снятую комнату дурно. Одежда, купленная у трактирщика, была, мягко говоря, дрянная, как и съеденный наспех ужин. Он такой пакости в жизни не носил! Одно хорошо, сухая. И вдобавок есть кусок ткани, которым можно вытереться.

Едва он скинул промокшую насквозь рубашку, как девчонка стала пунцовой и поспешно отвернулась. Пожалуй, так лучше: ему уже надоело, что она постоянно смотрит на него своими большущими глазищами. Переодевшись, он подошёл к ней, схватил за плечо, развернул, отдал ей купленное платье и шаль.

- Переодевайся!

От испуга она побледнела.

- Заболеть решила? Мало мне, что ли, с тобой забот?!

Вообще, служанка была нисколько не виновата во всём, случившемся с ним, в том, что её нашёл именно он, но ему очень хотелось на кого-нибудь наорать. Пожалуй, девчонка подходила для этого больше всего – она не смела и слова пискнуть ему в ответ.

- Или ты одеваться не умеешь?! То же мне, знатная девица нашлась! – ворчал он, капля за каплей выплёскивая на неё бушевавшую в нём злость.

Бедняжка побледнела ещё больше, сжалась, ожидая удара.

- Или, может, ты решила, будто мне интересна такая пигалица, как ты?! – прокричал он, с наслаждением смотря, как запрыгали её тусклые негустые ресницы, как на глазах её выступили слёзы. И начал перечислять все её недостатки. Сам же понимал, что она ещё не превратилась в девицу, что питалась кое-как – кого будет заботить питанье этой сироты – оттого-то такая тощая и нескладная.

Мужчина долго ещё кричал на неё, она от страха дрожала, совсем утратила способность соображать. Потом сознанье потеряла… Он воспользовался этим, чтоб переодеть её в сухое, потом опустил на кровать, долго пытался привести девчонку в чувство. Когда та наконец открыла глазами, то посмотрела на него таким печальным взором, будто она уже старуха, всю жизнь терпевшая лишения и отвыкшая от мало мальской заботы. И ему вдруг стало совестно. Наверное, впервые в жизни стало совестно. И перед кем?!

- Как тебя звать-то, чудо в перьях? – спросил мужчина сердито, стараясь спрятать проявление его совести от неё.

- С-смела…

- То есть смелая? Что-то не заметил в тебе этого качества…

- Хозяин… - начала служанка робко и не договорила, примолкла.

Впрочем, какой из него хозяин? Он более не имеет права ею помыкать, орать на него.

- Зови меня по имени: Воймир.

- Но хозяин…