Цена жизни

Цена жизни

Нельзя сказать, что он волновался, нет. Чувство было такое, будто в его коричневом кожаном портфеле лежала бомба, о которой знал только он. Никто не догадывался о том, что она у него есть, что он может ей управлять и что она реально очень опасна. А ещё присутствовало ощущение ближайшего конца всего этого, всего, что было до этой бомбы, всех этих переживаний, сомнений, мук совести и желания хоть каким-то своим действием поменять этот несовершенный мир. В процессе её создания Алекс прошёл, как ему казалось, странный путь самопознания. Теперь, как ему казалось договорившись сам с собой, он наконец достиг баланса и хорошо всё взвесив, решил идти до конца. Всё должно было закончиться именно здесь, сегодня. Конец не проводил к катастрофическим последствиям, но однозначно должен был быть печальным, по крайней мере для него. Для Алекса, как для любого творца, который достиг желаемого, это означало начало новой, светлой и беззаботной жизни. Для другого, кому была уготовлена эта «бомба», с этого момента всё должно было складываться, как считал Алекс, гораздо хуже, но опять же таки не смертельно. Если этот человек будет вести себя правильно, то потеряв малое, он таки сохранит большую часть того, что у него есть. Его репутация, личная жизнь и большая часть состояния не пострадали бы, а это очень важно, для таких людей. Как не парадоксально это бывает, но зачастую счастье некоторых строится на несчастье других людей, Алекс много размышлял над этим в процессе создания. Придя к такому мнению, он твёрдо решил, что жизнь этого человека ему глубоко безразлична. По его мнению, этот скользкий тип заслуживал более серьёзного наказания. С одной стороны, было даже жалко если он согласится и сделает всё как надо, его таки стоило проучить. Успокаивая в себе совесть, которая указывала на низменное чувство личной выгоды, Алекс тешил себя мыслью, что его оппонент по меньшей мере поймёт, что не так недосягаем, как ему это кажется. Таких как этот, всегда хотелось наказывать, без назиданий и порицаний, уничтожать морально и материально. Правда тут же закрадывалась совестливая мыслишка, что, по сути, он сам уже мало чем отличался от того человека, которого порицал. Но как говориться, такова жизнь! 

Оглядывая большую приёмную, исполненную в строгом современном стиле, по которой с неистовой прытью метались секретари и консультанты, господин Алекс Пробст, смотрел по сторонам с чувством собственного превосходства. Он чувствовал себя победителем, но неизвестным для них всех, впрочем, он этого и не хотел. Тёмная лошадка о которой никто ещё не знает и не узнает, так как проигравший попытается искусно скрыть следы своего поражения.  Известности ему не хотелось, очень хотелось реализовать свой план. Смотря на всю эту кутерьму, Алекс представлял, как всё здесь рушиться и идёт прахом, а причиной является он, скромно сидящий молодой журналист. Медленно барабаня пальцами по своему кожаному портфелю, он смотрел на своё отражение в зеркальных дверях приёмной. Медленно переведя взгляд вниз, на свои туфли, он вдруг заметил белый предмет, прилипший к правой подошве. «Вот чёрт, где я умудрился подцепить эту жвачку?»- подумал он, ища в кармане пиджака салфетки. Не вытаскивая пачку из кармана, он извлёк одну из салфеток и едва заметно, для окружающих, удалил жвачку с подошвы. Удовлетворённый быстротой и качеством проделанного, господин Пробст, с лёгкой улыбкой смущения выбросил салфетку в рядом стоящую урну. 

-Господин Пробст, у вас десять минут. Господин Альбрехт ожидает вас. – сказала миловидная блондинка прерывая повисшую тишину. Произнеся это, она положила трубку селекторной связи и встав из-за стола, покинула своё место. Поправив на ходу короткую юбку на длинных ногах, она быстрым шагом направилась к двери кабинета, жестом предлагая названной персоне проследовать за ней. Алекс не заставил себя ждать, проследовав за симпатичной проводницей с дежурной улыбкой на лице. Подходя к дверям кабинета, он ощутил некую волну тревоги, которая вдруг пробежала по всему телу. Остановившись на секунду, он задумался. «Он явно не смотрел материал, ну что же сам виноват!»-подумал про себя журналист. Никак не выказывая своего волнения с лёгкой улыбкой на лице, он шагнул в открывшиеся перед ним двери кабинета. 

Исполненное в старом стиле убранство немаленькой комнаты было окутано полумраком. Источником света являлось одно окно, находящееся на противоположной стороне, этого прямоугольного помещения. Кабинет походил на библиотеку английского аристократа начала прошлого века, исполненную в колониальном стиле. Всё, включая старинный глобус, несколько картин и огромные книжные полки, должно было производить впечатление старины и глубоких традиций, но почему-то не производило. Владелец кабинета хотел, что бы у посетителей создавалось именно такое впечатление, но сам был далёк от этого. При детальном рассмотрении обстановки становилось понятно, что всё это являлось своего рода мишурой и не имело какой-либо материальной или духовной ценности для владельца. Скорее всего всё было куплено залпом и в одном магазине, без какой-либо консультации и претензий на стиль. Зачастую сюда входили люди, у которых были серьёзные проблемы, они не вглядывались в окружающее и не обращали на это внимание. Выходя отсюда как правило с ещё большими проблемами, они оставались целиком и полностью погружены в них. Окружающая обстановка безусловно подыгрывала хозяину кабинета, придавая ему значимости и могущества, тем самым вызывая у посетителя чувство ничтожности, беззащитности и слабости. В глубине помещения, у его дальней стены, половину которой занимало окно, стоял большой письменный стол.  Два монитора, расположенные по левую и правую руку его владельца, вносили некую современность в убранство кабинета. В центре стола покоился старинный письменный прибор, исполненный в стиле постмодерн, сдобренный элементами из бронзы и мрамора, он тихо скучал, так же являясь частью антуража. Рядом с ним лежала дремлющая компьютерная мышь и мерцающая клавиатура. Хозяин кабинета сидел в высоком деревянном кресле, похожем на небольшой деревянный трон.  Примечательной особенностью именно такого расположения стола являлась лишь силуэтная видимость хозяина кабинета. Подобный эффект создавался контрастным светом, исходящим от окна, расположенного непосредственно за столом.  Посетитель не мог хорошо рассмотреть сидящего за столом, в то время как его собеседник мог превосходно изучить визитёра.