Цепочка

Часть первая. Изначальные звенья

Не верь нам.

                                       Слова, приписываемые Аркеле Тераннес

  Солнце садилось в облака, предвещая не самую лучшую погоду на следующий день. Тускнеющее небо то и дело с тревожным клекотом пересекали стервятники. Дул ветерок, теплый, но освежающий - после дневного испепеляющего жара любое движение воздуха принималось как величайшая милость богов. Городишко чинно, основательно готовился ко сну - старики сидели на лавках в своих садах и вели размеренные беседы ни о чем, матери посылали слуг за резвившимися на улице детьми, которые, увидев их, с визгом и хохотом спасались бегством, сторожевые собаки усиленно перебрехивались.

Именно в это время в Восточные ворота города, всегда открытые и никем, в отличие от парадных Западных, не охраняемые, вошли припозднившиеся путники. Это были мужчина с широкими седыми прядями в рыжеватых волосах, одетый в штаны из плохо выделанной кожи, грубую рубаху с синей каймой и яртани - длинную полотняную безрукавку на костяных пуговицах, и совсем маленькая девочка с собственноручно сплетенным венком на голове, темноволосая и темноглазая, но с болезненно белой кожей.

Мужчина угрюмо посматривал по сторонам и старался идти как можно быстрее, волоча за собой бормочущую что-то в знак протеста девчушку. По грубым, простым одеяниям путников можно было легко догадаться, что это сельские жители, и бродившие по улицам горожане смотрели на них свысока.

Путники миновали главную улицу, пересекли рыночную площадь, поплутали немного в узких, извилистых переулках и наконец вышли к ничем не примечательному каменному дому с садом, расположившемуся недалеко от окруженного высоким забором мрачного святилища Зарид.

Убедившись, что это именно тот дом, мужчина отворил низкую калитку и вошел в сад. Девочка, покорно шедшая за ним, с интересом разглядывала росшие в саду диковинные огромные цветы, пышные кустарники и высокие раскидистые деревья. Она старалась идти не по посыпанной песком дорожке, а по траве, чтобы вымочить ноги в вечерней росе.

Из-за деревьев вынырнул дом - невысокое, но довольно массивное сооружение, построенное с тем расчетом, чтобы в нем смогли жить и внуки, и правнуки, и праправнуки теперешних обитателей.

На крыльце с кружкой горячего сока в руках сидел мужчина оборотов пятидесяти на вид. Он не сразу заметил гостей - сок, сдобренный крепким древесным вином, всецело приковывал к себе его внимание. А когда заметил, то чуть не выронил кружку.

- Равех!.. - неуверенно позвал он. - Равех, ты, что ли?

Незваный гость кивнул и прикоснулся ладонью ко лбу в знак приветствия. Хозяин дома с радостным гиком ринулся вперед и заключил его в объятия, чуть было не облив вертевшуюся тут же девчушку соком, кружку с которым продолжал держать в руке. Гость пытался высвободиться, но тщетно. Наконец двери дома распахнулись, и на крыльцо выбежала полная, красивая женщина в просторном домашнем платье.

- Тинтес, что такое? - крикнула она.

Хозяин дома наконец отпустил гостя и, сияя, повернулся к ней:

- Сиа, ты не помнишь Равеха, моего брата? Он гостил у нас семь оборота назад!

Сиа совершенно не помнила этого человека, но тем не менее усиленно закивала.

- А это кто? - Тинтес присел на корточки рядом с девчушкой. Та поспешно юркнула за ногу Равеха и робко выглянула оттуда, как из-за дерева.

- Дочка, Кальента, - ответил Равех, потрепав девочку по коротко подстриженным темным волосам.

- Тинтес, пригласи гостей в дом! - не выдержав, потребовала Сиа. - Вечер уже, роса выпала, холодает!

Вскоре гости и хозяева дома сидели за приземистым, грубым столом, накрытым вышитой скатертью и уставленным всевозможными кушаньями - Сиа постаралась на славу. Больше всех на еду налегал Тинтес, обсасывая каждую косточку. Равех, напротив, почти ничего не ел, только рассеянно ковырялся ложкой в миске.

- Что творится в поселении? - спросил у брата Тинтес.

- Черная лихорадка... - вздохнув, ответил тот. - Некоторые умерли... И моя жена тоже.

Сиа охнула и прижала руку ко рту. У Тинтеса вытянулось лицо.

- Нежная она очень была... - продолжал Равех. - У них весь род такой, до старости не доживают. Уж не знаю, чем они так Зарид приглянулись, но она их всех раньше срока забирает...

Воцарилась тишина. Только Кальента продолжала с хрустом грызть подсушенный хлебец, шаря взглядом по столу в поисках еще чего-нибудь вкусненького.

- Я за нее боюсь... - помолчав, снова заговорил Равех, кивая на дочь. - Она тоже из их рода, если лихорадка до нее доберется, и она... Может, вы согласитесь, чтобы она пожила у вас до холодов, пока у нас мор не прекратится?

Он говорил все это себе под нос, глядя в тарелку и не решаясь поднять глаза на брата. Равех с самого начала понимал, что его предприятие вряд ли окажется удачным, но сейчас молил Эве и Зарид только об одном - чтобы Тинтес согласился. Кальента все так же с хрустом обрабатывала сухарик, и не подозревая, что у нее на глазах решается ее судьба. Много оборотов спустя она часто вспоминала этот вечер, и одна мысль не давала ей покоя - как бы все повернулось, если бы Тинтес сказал тогда "нет"?

Но Тинтес был человеком добродушным и любил своего брата...

После долгих уговоров Равех согласился переночевать в доме Тинтеса, а на рассвете отправиться в обратный путь. Он выглядел встревоженным, и чем темнее становилось за окнами, тем больше становилось его беспокойство...

Кальента была поручена Сии, которая тут же потащила девочку в купальню, дабы смыть с нее дорожную пыль. Спустя некоторое время вымытая, переодетая, со смазанными душистым маслом волосами, Кальента сидела на постели в отведенной ей маленькой, но уютной комнатушке, и, раскрыв рот от восхищения, разглядывала аляповатую роспись на потолке.