Чаепитие на краю Ночи

Глава первая. Пылкий юноша

— Знаете, Сергей Фёдорович, мой жизненный опыт говорит, что женщины — создания нежные и прекрасные, но беспокойные умом по своей природе. И некоторым образом склонны выдумывать проблемы, если таковых не имеется в наличии, — заявил вдруг Кречетов сразу же после ставшим обычным обменом новостями и едва заметно покосился в сторону Эмилии. — Себе и другим, — закончил он провокационное умозаключение.

Сделал значительную паузу, затем, придирчиво присмотревшись к содержимому вазочки, выбрал печенье в форме сердечка и целиком отправил его в рот.

Эмилия и бровью не повела — Кречетову не удастся добиться желаемого. Не сегодня, по крайней мере.

А желал он, как и всегда, реакции. Словом, выражением лица, эмоцией, мыслью.

Первое и второе Эмилия со временем научилась не допускать в присутствии ментальщика. За три года их знакомства он взрастил в ней такое самообладание, что она могла превзойти в блефе самого прожжённого картёжника. Однако фасадная невозмутимость никоим образом не скрывала от Кречетова внутреннюю бурю. Эфемерную эмоционально-мысленную составляющую человеческого бытия подвергнуть жёсткому контролю Эмилия так и не сумела.

Нет, мысли ему доступны не были при всех его талантах, а вот эмоции он считывал чётко, умело, да и сам мог внушить что угодно.

А Эмилия ни за что не хотела становиться для него открытой книгой, ни целиком, ни частями. Поэтому щиты возводила старательно, но сама никогда до конца не знала, надёжно ли те скрывают самое сокровенное.

Казалось, будто Кречетов это прекрасно осознаёт, и именно поэтому каждый раз не упускает случая нарушить её внешнее спокойствие, пошатнуть уверенность в собственных силах. Чтобы выпустила эмоции наружу, выболтала сиюминутные мысли.

Эмилия невозмутимо взялась за ручку пузатого фарфорового чайника.

— Ещё чаю? — обворожительно улыбнулась она, изо всех сил расточая безмятежность.

Кречетов проводил её движение взглядом, пряча крошечную смешинку в глазах.

— Да, спасибо, — немного разочаровано кивнул он.

Придуманное умиротворение всамделишным теплом разлилось в груди Эмилии.

Несостоявшуюся пикировку, пусть шуточную, можно записать в собственные, до обидного немногочисленные, победы. Если только провокатор не решит довершить начатое…

— Сдаётся мне, Дмитрий Георгиевич, ты слишком требователен к представительницам прекрасного полу, — хитро усмехнулся себе в усы папенька. — И умаляете способность мужчин на поприще создания трудностей.

— Зрите в корень, Сергей Фёдорович! Мужчины именно что создают! — тут же возбудился Кречетов. — А дамы же всё ж — мастерицы их выдумывать.

Эмилия про себя чертыхнулась: не уймётся никак этот несносный Кречетов! И она хороша — так и подмывает вставить язвительное замечание или колкость. Сопроводив медоточивой улыбкой, разумеется.

Но разлюбезный Дмитрий Георгиевич обойдётся этим вечером одной только улыбкой.

В сахаре.

— Вот не далее как на прошлой неделе, некая дама тонкой душевной организации — не будем упоминать имён, — деликатно понизив голос, продолжал тот, — уверила себя в том, что ей крайне необходима беседа с безвременно ушедшим в мир иной питомцем, мопсом по происхождению. На каком языке она собиралась вести переговоры с духом несчастного, история умалчивает.

Ну вот, припас душещипательную историю для благодарной публики.

Кречетов приподнял чашку и сделал глоток чаю — надо же подогреть интерес слушателей передышкой!

— И что же случилось потом? — подбодрил рассказчика папенька.

— Далее любящий супруг той самой дамы пригласил медиума — мастера в этом деле, чтобы животрепещущие вопросы нашли ответы, а тревога сменилась утешением. Медиум, к слову сказать, оказался малый не промах: взял на себя труд не только переводить с собачьего на русский, но ещё и передать все пожелания усопшего в точности. Само собой, это были пустяковые, не стоящие слишком больших хлопот, поручения — принести кое-какие ценности (памятные вещи, естественно!) на могилку безвременно ушедшего в мир иной мопсика, дабы упокоить его дух. И втайне от всех, конечно же.

— И что же смутило осиротевшую даму в этой совершенно обычной просьбе? — уже откровенно хохотал папенька.

— Даму — ничего. А вот её супруга — безоглядная любовь благоверной к питомцу и полнейшее отсутствие критичности мышления. Правда, его справедливые вопросы оказались заданными слишком поздно — медиум уже успел покинуть город вместе хранящими нежные воспоминания о хозяйке колье с изумрудами и золотые часики на цепочке… И этим список, кажется, не исчерпан.

И Эмилия не выдержала, рассмеялась.

— Ты только что всё выдумал, я уверена, — уже с самой искренней улыбкой легко обвинила она. — Такую совершенно наивную доверчивость невозможно представить в наше время!

— Клянусь, эта история — чистая правда! Самолично принимал дело из рук пристава со всеми протоколами и объяснениями.

Ну вот, подковырнул, потом рассмешил. Сколь скоро она прекратит принимать каждое Кречетовское утверждение на свой счёт? И выходит так, что, говоря об изобретении женщинами проблем, он ведёт речь о чём-то обобщённом, а о ней и думать не мечтал сию секунду.