Человечность

Глава 25 — Олег

Небо – небо Господу,

а землю Он дал сынам человеческим.

(Псалтирь 113:24 )

Ему не снились сны. Страшная тайна, которую приходилось скрывать глубоко в себе, но… их просто не было. Олег знал, что многие мучаются от кошмаров, у него нет права завидовать. И все же они видели их лица, могли разговаривать с теми, кого нет в живых, а он не мог. Перед его глазами сплошная темнота.

Он помнил тот день, когда пришел домой, уже понимая, что ничего хорошего там не ждет. Как зомби зашел в комнату младшей сестры, увидел учебники, разложенные на столе, недописанный конспект по истории...  и пыль на полу и на стуле.

Олег не был эмоциональным. Его отец точно такой же, а вот мать с сестрой – совсем другие. Им, наверняка, хотелось хоть раз услышать добрые слова с его стороны, он мог бы проявлять больше внимания, ведь это, правда, было несложно. Но уже ничего не поменяешь. Ему придется свыкнуться с чередой сожалений.

Олег обхватил голову руками. «Когда это пройдет?» — эта мысль постоянно беспокоила его, но вина лишь усиливалась.

Отшвырнув простынь в сторону, юноша поднялся с кровати. За окном светало. Наступал новый день в их тюрьме, которую они никогда не назовут тем самым «домом». Даже не верится, что прошло уже больше трех месяцев. Их последний звонок, выпускной, экзамены – все кануло в небытие. Но какая разница? Мир остановился, а они лишь создают иллюзию жизни, превратившись в зомби. Апокалипсис наступил без предупреждений, и ни один пророк не сумел предугадать это. Самые худшие вещи всегда случаются неожиданно.

На кухне никого не было, что немного даже подняло юноше настроение. Он не привык к шумным компаниям, куче ненужных разговоров, которые полагается поддерживать, и фальшивому смеху, будто они все тут друзья. У Олега был один друг, простой и беззаботный, который ходил в чем попало и вечно не имел при себе денег. Только пару месяцев назад этот человек улыбался и похлопывал его по плечу, а теперь и его тоже нет.

— Ого, я сегодня не самый ранний, — раздался голос позади. Олег уныло вздохнул: побыть одному в этом доме никто не даст.

Орлов стоял сзади и казался живее всех живых. Иногда хотелось спросить у каждого члена их выжившей команды: «Вы, правда, нашли смысл идти дальше или притворяетесь? Это маска или лицо? Ваша улыбка фальшивая или вы действительно находите повод для радости?».

— Не спится, — угрюмо осведомил Карпов. — А в чем твоя проблема?

— Я всегда так встаю, — пожал плечами бывший спортсмен. — Привычка...

Олег безразлично кивнул, не желая вникать в детали. О чем им было говорить? Поэтому юноша просто заварил чай и разлил его в две чашки, протягивая одну Никите.

— Спасибо, — слабо улыбнулся Орлов. — Как там Лиза?

Откуда ему знать? Олег не был её лучшим другом, не стал ей близким человеком, он знал не больше остальных о ее самочувствии. Знал лишь, что она сильно болеет уже полторы недели, отлеживается с температурой, бредит, и из её комнаты доносится хриплый кашель. Знал, что её часто навещает Майя, даже почаще Риты. Знал, что Лиза постоянно твердит о матери и отце, задыхается по ночам и умоляет не отдавать её инопланетянам. Знал, что от нее все скрывают страшную тайну: Любу забрали три дня назад. Знал, что первую ночь своей болезни она провела в постели с Антоном, о чем тот сам ненавязчиво сообщил... Так может, стоит спросить у Морозова, как там Лиза?

— Вроде по-прежнему, — пожал плечами юноша.

— Думаешь, это просто болезнь или…

— Или она – второй Игорь? — грубо перебил Олег. — Хочешь обсудить варианты, каким способом мы ее убьем в таком случае?

Не стоило говорить так резко. Просто… Это же Лиза, черт возьми! Никто не озвучивает эту мысль, но каждый думает, что ее болезнь могла бы быть результатом на инопланетное вмешательство. Высокая температура — следствие их очередного эксперимента, а ее тело просто сопротивлялось. У Игоря все началось с болезни…

И Олег не знал, что делать, если это окажется правдой. Они будут убивать друг друга по очереди? Из милосердия? Ему даже казалось, что Лиза сама виновата. Она будто хотела умереть: находила проблемы с самого начала, придумала эту штуку с росписями, словно знала. И теперь Олег даже не силах зайти и навестить ее, потому что чертовски боится встретить лишь тень былого человека.

—Тебе стоит успокоиться, — Никита не выглядел обиженным. — Ты не можешь ничего изменить, только быть рядом, пока ей не станет лучше.

А если этого не произойдет? Если она умрет? Или он посмотрит ей в глаза, а увидит лишь пустоту? Он не может лишиться еще кого-то… Хотя, как потерять того, кто твоим никогда и не был?

Он всегда казался себе слабаком и трусом. И дело тут не в родителях, которые привили любовь к учебе, или лучшем друге, затягивающим его в компьютерные клубы, дело только в самом Олеге. Он никогда не мог сказать девушке комплимент или пригласить не свидание не из-за того, что ставил учебу превыше всего, а потому что попросту боялся. И сейчас чертовски напуган, ведь все осталось прежним. Ему приходится находиться в своем обществе каждую минуту, и ничего, кроме отвращения, от этого не получает.

— Быть одному — не выход, — неожиданно произнес Никита с оттенком грусти в голосе. — Есть риск, что привязавшись хоть к кому-то из своих сокамерников, ты его потеряешь, но иначе мы не протянем. Каждому нужен кто-то, чтобы выжить в этом Аду. Ты ведь не навещал ее? И не потому что боишься заразиться?