Человечность

Глава 27 — Майя

Для дерева есть надежда, что оно,

если и будет срублено, снова оживет…

А человек умирает, распадается;

отошел, и где он?

(Иов. 14,7-12).

Воздуха катастрофически не хватало. Создавалось впечатление, что чертов дом вытягивает все живое, оставшееся в них. Возможно, дело было в самой Майе, но каждую ночь она задыхалась. Ее преследовали картины из прошлого, от которых в повседневной жизни удалось избавиться: мать, уезжающая на поезде, труп отца в ванне, авария, а теперь добавилась еще и лужа крови на ковре. Раньше, когда приходилось выживать, эти проблемы уходили в сторону, но сейчас, имея кров и пропитание, темные мысли лезли в голову, не давая уснуть. Майя никогда не думала, что будет скучать по подворотням и компаниям, в которых водилась. Там повсюду царил смрад и беззаконие. В общем-то, мало что изменилось.

***

— Ты чересчур много читаешь. Клиентов это раздражает.

Голос у Марка был охрипший и, как всегда, подвыпивший. Майя предпочла игнорировать его, затягиваясь сигаретой и не выпуская книгу из рук.

— Все, что ты должна делать – отдавать наркоту и брать за нее деньги. Но, милая, чтобы к нам приходили, нужно быть более приветливой.

Майя изобразила подобие улыбки. Она не хотела любезничать со всеми кретинами, наведывающимися сюда. Как правило, это были студенты, жаждущие расслабиться в клубе или парни, способные заполучить девушку только с помощью волшебных таблеток. Они не торговали тяжелыми наркотиками, их главный товар – экстази и ЛСД, но Марк хочет перейти и на более крупный рынок. Он считает, что наркодилеры тоже продавцы, а значит, должны быть хорошо настроены к клиентуре.

— Им нравится моя загадочность, — пожала плечами Майя.

— Ты груба с ними, — Марк неожиданно вырвал книгу из ее рук. — Думаешь, ты лучше других, потому что читаешь эту груду макулатуры? — он больно сжал ее руку. — Никогда не забывай, что я приютил тебя, но ты все еще бездомная псина, а значит, будешь вилять хвостом за еду, которую получаешь. Это понятно?

Его рука приблизилась к горлу Майи, и та неуверенно кивнула. Ей нужно было жилье, эта работа и даже Марк в какой-то мере.

— Умница, — он потрепал ее по голове. — А теперь пошли в кровать. Время отрабатывать свою еду.

***

— Как поживаешь? — Майя постучалась, прежде чем войти. Лиза лежала на кровати, лицом к потолку, и все также тяжело вдыхала воздух. Иногда становилось по-настоящему страшно: а вдруг этот вдох окажется последним? Впрочем, из хорошей новостей: кашель прекратился, а вчера Громовой даже удалось поспать ночь. К сожалению, сегодня температура снова поднялась, и глаза девушки лихорадочно метались из стороны в сторону. Она и до этого была худой, но теперь по строению тела напоминала скелет. Добавить к этому бледность лица и черные круги под глазами — получаем настоящего мертвеца. Её волосы были зализанными, у девушки не хватало сил даже помыть их. Душ она обычно принимала под надзором Майи, хоть сначала и отказывалась. А еще у неё были потрескавшиеся губы и совсем глухой голосок, но больше всего пугали глаза: настолько они казались пустыми.

Было видно, что Лиза устала, но не так, как раньше, что настораживало даже Майю. Пару дней назад Громова лежала также беззвучно, а из глаз просто текли слезы, что можно было, конечно, списать на температуру и постоянный недостаток воздуха в легких. Она много бредила, звала родителей, просила прощения у Игоря, проклинала инопланетян. Да, она ужасно себя чувствовала, но в ней была жизнь. Сейчас глаза девушки совершенно сухи и настолько же безразличны. Она даже не обратила взгляд к зашедшей Донской и не подумала отвечать на вопрос. Человек должен хотеть жить, иначе все не имеет смысла.

— Теперь моя очередь доставать тебя разговорами, — Майя присела рядом.  — И я приготовила суп, так что тебе придется его съесть.

— Мне снилась Инга, — неожиданно сказала Лиза. — Она была мертва.

В последнее время Громова часто бредила, но каждая тема сводилась к одному и тому же: инопланетянам и смертям.  

Теперь Майя предпочла хранить молчание. Да, и что сказать? «Мы с Ингой не были близко знакомы, но у неё неплохой книжный вкус. Я, кстати, одну ее книгу присвоила после смерти». Или стоит осведомить Лизу, что, кроме Раевской, погибли еще тысячи хороших, ни в чем неповинных людей и даже детей. Интересно, многие ли задумываются над этим? Над тем, что беременные женщины так и не стали мамами, а младенцы никогда не вырастут? Или они боятся думать о таких вещах? Майя не боялась.

— Знаешь, — её дыхание стало учащенным, — может, я мертва? Хотя бы частично? Или мы сейчас в Аду, а все наши близкие попали в Рай? Разве наш Купол не похож на загробный мир?

«Ты и так одной ногой там», — с грустью подумала Майя. Эти речи могли показаться кому-то странными, но не ей. Она сама иногда задумывалась, не Чистилище ли их тюрьма? Каждый день одинаковый. Одно и то же место, те же люди, картинка за Куполом никогда не меняется, а инопланетяне выступают в роли судей, решающих, где же им место. Еще Майя задумывалась о виртуальности их бытия. Кто сказал, что они, правда, здесь находятся? Но умирают, в любом случае, не иллюзорно. Даже если Купол – лишь симуляция реальности, то боль здесь чертовски настоящая.