Человечность

Глава 2 — Майя

О праматерь, творец человека!

Сотвори человека, да несет он бремя!

Да примет труды, что Энлиль назначил!

Корзины богов — носить человеку!

(Энума элиш)

Майя Донская никогда не могла назвать себя чувствительным или эмоциональным человеком. Скорее напротив, она бы подобрала к самой себе слово «бездушная». Да, оно отлично подходило. Единственное чувство, знакомое ей, была злость: постоянная и всепоглощающая. Ненавидеть она хорошо умела и познала гнев во всей его красе, может, поэтому на любовь и привязанность её не хватило уже.

Вот сейчас все были охвачены чувством глубокой скорби, несколько девушек горько плакали, размазывая слезы по щекам, но не Майя. Она не знала ту погибшую девчонку, они пообщались всего один раз, и поэтому ей тяжело было понять сидящую рядом Любу, зареванную и тяжело переживающую.

Майя бы предложила просто забыть об этом: человек мертв, какая уже разница? Да и, в конце концов, странно было даже думать, что эта пыль является Ингой Раевской. Чем быстрее ты отпускаешь, тем меньше боли испытываешь. То, что Майя была цинична, знали все. Учителя нередко вызывали её к себе, стараясь провести разговор на тему моральных ценностей в жизни. Один раз её даже позвали к директору, но и эта «познавательная» беседа не дала результатов. Директор у них, правда, был неплохим мужчиной. Он знал её отца и проследил, чтобы его дочка осталась учиться в школе на льготном месте, а учитывая, как Майя себя вела, еще и имел железные нервы. Но это было скорее извинение. Нет, не перед Донской, а перед её папой. За то, что бросил его в трудную минуту. Впрочем, Майю это уже не волновало, как раньше: каждый спасает свою шкуру... она понимает.

Девушка осторожно подняла с крыльца книгу, которую держала в руках Раевская. Она как раз хотела дочитать её, а у мертвых не нужно спрашивать разрешения. На самом деле, ей было, конечно, жаль погибшую. Инга казалась единственной в этой компании, кто наименее раздражал. Её выводила из себя Люба, рыдающая и ноющая по любой причине; Рита Миллер, желающая, чтобы все утешали её; Андрей Герасимов, вечно бегающий, как собачонка за одной девушкой; Роза Ольшанская (тут даже не нужно объяснять); Лиза Громова, прячущаяся всю свою жизнь за тенью недоподруги; Никита Орлов, тупоголовый спортсмен, идеальный бойфренд для Розочки; Олег Карпов, эдакий правильный мальчик; Игорь, слабое и болезненное создание; и Антон Морозов, мнивший себя крутым, лишь потому что находится в фаворитах у королевы школы.

В общем, из них всех зануда Инга Раевская смотрелась не так уж плохо.

Майя открыла книгу и постаралась найти страницу, на которой закончила. Кое-что в этой ситуации её даже радовало: наконец, в её доме есть огромная библиотека и бесплатная еда. Спасибо инопланетянам, они обеспечили все, что нужно было: одежда, пропитание, ванные принадлежности, даже книги, чтобы в край не отупели. Кажется, ничего не забыли. Предусмотрительные ребята.

Только девушка собралась погрузиться в чтение, как чей-то голос отвлек её:

— Это книга Инги? — спросил кто-то и, подняв голову, Майя увидела лицо Олега.

— Да, — натянуто ответила она. — Есть проблемы?

— Просто только что на наших глазах умер человек, и это немного покоробило всех, а ты украла дорогую ей вещь и спокойно сидишь, читаешь. А так, нет, ничего.

«Пришло время нотаций», — Донская закатила глаза, стараясь быть не очень резкой. Почему люди не могут жить со своим горем в одиночку, почему нужно делать так, чтобы другие тоже страдали? Так уж получилось: вчера погибли миллионы людей, так чем же Инга Раевская так выделяется, раз Майя обязана переживать по поводу именно ее смерти?

— Слушай, мне жаль, что убили твою подружку, — ответила девушка, желая лишь, чтобы этот надоедливый парень пошел дальше заниматься своими делами. — Но что мне теперь сделать? Рыдать, молиться о грешной или не грешной душе?

— Хотя бы не язвить и не трогать её вещи, — грубо оборвал Олег.

— Мне, наверное, нужно было попросить разрешения? — стукнула себя по лбу Майя. — Ее прах все еще во дворе? Или вы собрали его в мусорное ведро? Скажи, где мне ее искать, тогда поинтересуюсь мнением. 

Майя не была хорошим человеком. Она давно смирилась с тем, что у нее нет золотого сердца и безмерной любви к миру, а тем более людям, населяющим его. Когда-то учительница, проводя с ней разговор по поводу вреда курения и алкоголя на детское, неокрепшее тело, отчаявшись найти хоть один аргумент, который убедит ученицу не тянуться к следующей сигарете, решила воззвать к жертвенности Христа.

«Иисус отдал все ради нас, грешников. Чтобы мы могли жить», — щебетала женщина. «Чтобы мы стали лучше, более чистыми и добросердечными. Когда я вижу в твоей руке сигарету, я не сужу тебя, ведь кто из нас без греха? Но подумай о его жертве: достойны ли мы были ее? Если не хочешь бросить курить ради меня, то подумай об Иисусе. Каждый раз, когда я чувствую, что мои помыслы нечисты, что змей-искуситель хочет отвернуть меня от воли Божьей, и мне хочется пойти за ним, я думаю об Иисусе и его жертве. Это помогает мне спастись от греха».

Майя еще раз окинула взглядом учительницу. Женщина лет сорока, в одежде, напоминающую монашескую, с морщинами под глазами и платочком на голове. Она не замужем, детей нет, вот и нашла утешение в школе и церкви, куда отдает большую часть зарплаты. Разве они с Майей такие уж разные? Одну спасают молитвы, вторую – сигареты.