Человек, который хотел стать огнём.

Человек, который хотел стать огнём.

Доктор Вольтштер оторвал взгляд от своих записей и посмотрел на пациента. Мэл Наррэн улыбался и сжимал в руке огарок свечи. Доктор никак не мог понять, откуда у молодого мужчины берутся эти свечи, ведь никто их ему ни разу не передавал и не присылал – родственников у Мэла не было, а персоналу больницы строго-настрого запретили потакать навязчивым идеям пациентов, если только разрешение не давал их лечащий врач. Вольтштер радовался уже тому, что у парня были свечи, но не было спичек.
– Итак, что скажете? Что вам сегодня снилось? – доктор участливо улыбнулся. Он перепробовал уже все известные методики терапии и лекарственные средства, но ничего не помогало. Вольтштер знал причину – пациент не желал выздоравливать.
– Мне снился огонь. Его было много, так много, что кроме него не было ничего, – с небывалым воодушевлением заявил Мэл.
Ему уже третий год снился только огонь. Сначала всполохи, огоньки, потом пожары, а теперь – огненное море, поглощающее всё вокруг. Сначала Мэл испугался, принял это за предсказание, закупился огнетушителями и поставил противопожарную сигнализацию. Когда не помогло, обратился к доктору Шойцу, а тот уже направил его в клинику «Сосновый бор», расположенную глубоко в лесу, вдалеке от города. Здесь им уже занялся доктор Вольтштер, вот только Мэла огонь пугать перестал, он начал его завораживать.
– И что же вы чувствовали по этому поводу? – доктор Вольтштер снова склонился над своим блокнотом.
Мимо него прошествовал пушистый рыжий кот. Комната, в которой доктор разговаривал со своим пациентом, была заперта, и кота в ней до этого не было. Впрочем, после исчезновения Итана Штайна коты в клинике были повсюду. Никто не мог сказать точно, откуда они появились, как оказывались в запертых помещениях и почему привязывались к некоторым пациентам. Чаще всего, к таким как Мэл – безнадёжно погрязшим в своих фантазиях, полюбившим собственный страх. Ведь именно страх когда-то привёл их к доктору Вольтштеру. И теперь страх стал для них навязчивой манией.
Коты приходили и оставались в палатах, ластились к выбранным пациентам. Иногда те исчезали или умирали через какое-то время. Никто не знал причин, пушистые компаньоны либо чувствовали смерть, либо сами её кликали. Исчезнуть из клиники можно было только в лес, а там выжить душевнобольному человеку одному и без каких-либо вещей было просто невозможно. Их искали. Каждый раз, по несколько дней, а то и недель. Не нашли ни одного. Полиция перетряхивала клинику сверху донизу и тоже безрезультатно. Под вопли котов и хохот и плач пациентов.
Доктор Вольтштер потянулся, чтобы погладить кота, но тот увернулся и запрыгнул на колени к Мэлу. Тот гладил его, продолжая улыбаться. Он в последнее время постоянно улыбался мечтательной, отрешённой улыбкой. Доктор подумал, что скоро снова приедет полиция, а это опять куча бумажной работы.
– Мне было хорошо. Так хорошо, что я не хотел просыпаться, – честно ответил Мэл.
– Вам нравилось смотреть на огонь? – Вольтштер вежливо улыбнулся и сделал отметку у себя в блокноте. – Или гореть?
– Я хочу быть огнём! Мне нравится гореть, – глаза Мэла возбуждённо блестели, а руки безостановочно гладили кота.
– Но ведь понимаете, что это невозможно? – осторожно и всё ещё улыбаясь, спросил доктор.
– Возможно, – уверенно кивнул Мэл.
На этом их разговор закончился. Он повторялся уже несколько раз. Доктор задавал вопросы – почти всегда одни и те же: про сны, про огонь, про отношение и к тому, и к другому. С каждым разом ответы Мэла становились всё увереннее и безумнее. Терапия не помогала, пациенту определённо нравилось то, что с ним происходило.

Мэл гладил Огонька и тихо напевал под нос что-то бессвязное. Сегодня ему не спалось. Сегодня ему было хорошо. Кот урчал громче обычного и ластился, подсовывая голову под руку мужчины.
– Пора, да? Сегодня отличная ночь. Луна яркая и полная, – Мэл прислушался. До него не могли доноситься звуки из коридора, но он знал, что сегодня пациенты кричат, плачут, смеются. Они зовут свой страх, своих гостей, они ищут свой путь и своё откровение. Именно в такие ночи – когда небо ясное и луна полная – они их находят.
Кот продолжал мурчать, не покидая колен Мэла. Кот знал, что это произойдёт сегодняшней ночью. Ждать больше не имело смысла, мужчина готов. Он прошёл все стадии, увидел все сны, которые были ему нужны. Он не боялся и не сомневался. Кот соскочил с колен Мэла и внимательно на него посмотрел, коротко мякнул и кивнул.
Мужчина поднялся с кровати и вышел в центр комнаты. Он закрыл глаза, погружаясь в сны, и позволил им вытечь из себя, выпустил их на волю, сделал реальностью. Ведь, если очень сильно во что-то верить, это что-то становится настоящим.
Сны текли через него, заполняя и меняя. Само тело становилось другим: текучим, живым, свободным. Мир преобразился, перестал быть плотным, грубым и материальным. Он ощущал его теперь совсем иначе. То, что сковывало, стало на удивление податливым. То, что ограничивало, перестало иметь значение. Была только свобода. Было только осознание и изменение. Была текучесть и истинность.

Доктор Вольтштер зашёл в палату вслед за санитаром и пожарным. Комната была покрыта копотью до самого потолка, в ней не осталось ничего целого. Только на подоконнике распахнутого вопреки всем правилам клиники окна сидел рыжий кот и вылизывал лапу.
– Центр возгорания находился прямо здесь. Причины установить так и не удалось. Здесь нет проводки, следов горючих материалов не нашли, – пожарный указал на самый центр комнаты. – Сигнализация сработала сразу, но до вас трудно добраться. Да и огонь распространился очень быстро. Даже не знаю, что сказать. Первый раз такое вижу. Главное, и за пределы комнаты огонь не вышел, хотя все возможности были. Мы думали, полклиники полыхает, когда подъезжали.
– А тело? В этой палате был пациент, – доктор знал, что услышит. Мэл Наррэн хотел стать огнём, после этого в его комнате случилось возгорание. Любой психиатр решил бы, что это самосожжение. Но Вольтштер не был обычным психиатром.
– Здесь никого не было. От тела всегда что-то остаётся. Даже при сверхвысоких температурах, а здесь сверхвысоких не было. Как и тела. Никто не погиб. Ни единого следа органики вообще, не то, что человека. Мы даже остатки кровати нашли и простыней. Сигнализацию мы проверим ещё раз, конечно, – пожарный пожал плечами. Он действительно не знал, что ещё сказать. Тела не было, причины возгорания выяснить не удалось.
– Проводил? – доктор Вольтштер посмотрел на рыжего кота, вылизывающего шерсть на груди. Он был уверен, что кот ему кивнул. Хотя, может быть, тот просто вылизывался.
Потом приехал следователь из города. Он прочесал окрестные леса вместе с добровольцами и санитарами клиники. Однако найти следы Мэла Наррэна так и не удалось. Только под окном его комнаты обнаружили пятна копоти и сожженную траву. Но это сочли последствием пожара. Правду знал только рыжий кот, которого Мэл назвал Огоньком.