Черная Кобра Императора

Глава первая

- Как твое имя, дитя? - огромный всадник в мантии до земли хмурил брови, острые глаза резали подобно бритвам.

- Дженни, Дженни Эдгэр - без тени смущения отвечает девочка, по-хозяйски вынимая из туши секача свой кинжал, которым меньше минуты назад убила животное.

Охрана императора, облаченная в легкие латы для охоты, не перестает таращиться на эту малявку, спасшую их повелителя от верной гибели.

- Подойди ближе, Дженни, - повелительно произнес Конрад IV.

Девочка встает возле ног пегой лошади, и, прикрыв глаза рукой от солнца, смотрит на императора.

- Если я дам тебе этот перстень, что ты сделаешь с ним? - протягивает он ей крупный рубиновый перстень с руки.

Дженни могла бы многое ответить. Что для нее это будет честь, что этот перстень станет реликвией в ее доме, в маленьком покосившемся домишке на окраине леса, где она жила с пьющим отцом и нервной мачехой. Но вместо этого она тщательно осмотрела драгоценность в руке, покрутила со всех сторон, и даже попробовала на зуб, будто сомневаясь, что рубин настоящий, чем вызвала улыбку на лице пожилого императора.

- Конечно же продам и куплю пару новых сапог и два мешка свеклы.

- Маленькая негодница! - воскликнул граф Пьемо, кузен императора. - Ты не чтишь даров своего повелителя и готова продать честь!

Этот праведный гнев, казалось, совершенно не испугал и не смутил Джении, которая перевела спокойный взгляд на покрасневшее лицо графа.

Нависла страшная пауза. Но тут плечи Конрада затряслись, голова откинулась. И толпа выдохнула. Еще чуть-чуть и им бы пришлось смотреть на то, как этой крестьянской девчонке вспарывают живот. Но вместо этого хмурый, почти никогда не улыбающийся старик пришел в восторг.

- А ты кажется смышленая девочка, - говорит он, - хочешь пойти и жить у меня?

Дженни не отводила глаз от лица императора. От его густых бровей и заросших щетиной щек. Он был величественным и грозным, как грозовое небо.

- Что я получу за это? - Дженни хотела, чтобы ей были названы конкретные вещи. Она желала материальных благ и не видела в этом ничего постыдного. Деньги означали, что ты не голоден, у тебя есть одежда, пускай не такая пышная и нарядная, что у стоящих сейчас вокруг господ, но точно защищающая от холода, деньги давали защиту, деньги давали власть.

Словно прочтя все это в фиалковых глазах девочки, император произнес:

- Если будешь служить мне верой и правдой, у тебя будет еще много таких перстней.

Дженни не знала, что такое "служить верой и правдой", поэтому спокойно спросила:

- Что я должна буду делать?

- Продолжать защищать меня от опасных животных, - ответил твердо Конрад, и почему-то по спинам его подданных пробежал мороз.

Дженни коротко кивнула, император протянул ей руку, и она уселась на седле перед ним.

Она покинула родные места без тени сожалений, даже не попросившись попрощаться с отцом. Скорее всего прямо сейчас Мэтт Эдгэр напивался с друзьями в кабаке, и он очень не любил, когда его отвлекали от такого важного дела. Он мог даже побить за это Дженни. И решив, что быть битой совсем не интересно, девочка плотнее прижалась спиной к груди императора-старика и стала смотреть вперед.

- Говорю вам, любезный Жан, что эта девчонка однажды станет костью в горле для династии Ларингов, - прошептал герцог ДиЖой на ухо графу Пьемо.

Процессия двинулась вниз по холму, где соединилась с остальной свитой императора.

Через две недели они прибыли обратно в столицу.

- Теперь ты будешь жить здесь, - обвел взглядом свой дворец император Конрад.

Дженни склонила голову на бок, с интересом рассматривая каждую башенку, каждую завитушку, каждое высокое застекленное окно, и понимала, что вытащила счастливый билет. Теперь она сделает все, что в ее силах, только чтобы этот могущественный старик жил как можно дольше.

И она стала его слугой. Она пробовала всю еду, прежде чем та попадала в рот Конрада, только ей он доверял мытье своей посуды и смену постельного белья. Однажды старая рана на ноге не давала императору спать целую неделю, мучая нестерпимо. И тогда Дженни отпросилась в город, захватив с собой несколько крон. Вернувшись под вечер, она принялась что-то долго растирать и толочь в ступке на королевской кухне, и кухарки с поварятами потом клялись всеми светлыми духами, что видели, как фиалковые глаза Дженни Эдгэр светились мистическим светом, а рот шевелился, нашептывая какие-то заклинания.

Содержимое ступки было высыпано на бинты, которыми Дженни обвязала старые жилистые ноги Конрада, к глубочайшему неудовольствию месье Бовье, королевского лекаря, и удивлению других представителей династии Ларингов, коих было не мало, начиная от отпрысков от первого брака, принца Бастиана и принцессы Миритт, и младшего сына от последнего брака принца Кордесса, заканчивая младшего брата императора и его жены. Но всем им пришлось скрыть свое неудовольствие и ненависть, едва длань повелителя поднялась, и Конрад произнес, обращаясь к Джении:

- Войди, дитя мое.

И Дженни, уже порядком привыкшая к свирепым взглядам родственников ее повелителя, легкой поступью приблизилась к высокой кровати, на которой возлежал Конрад. Капли пота покрывали его сморщенное чело, щеки впали. Боль мучила его, лишая покоя. Дженни проворно развернула бинты, и зала наполнилась острым цветочным ароматом и спиртом.