Чёрное с серебром

Чёрное с серебром

Чёрное и серебро — это сочетание всегда завораживало, и периодически она к нему возвращалась, особенно в это время, в начале поздней осени. Вот и сегодня попросила маникюршу изобразить на чёрном фоне скромно-сдержанных, заточенных под мягкий квадрат ногтей пару вычурных серебристых веточек неизвестного растения, напоминающего узколистную иву, пустившую виноградные усики… Зачем? А зачем-то. Захотелось. До последнего не знала, какой дизайн выберет, а из головы всё не шли узоры на увиденной по дороге замёрзшей по краям луже. Серебряный лёд и почерневший от влаги асфальт — примета ноября.

Дальше была парикмахерская, хотя сие заведение она не посещала лет сто, даже ни одного представителя профессии лично не знала с тех самых пор, как ей причёску свадебную делали. Что сегодня повлияло, бог знает: проходила мимо и зашла, уселась в кресло, распустила волосы.

— Режьте.

— Насколько коротко? — только и спросила девица лет двадцати с кольцом в носу и забитыми татуировками руками, подпоясанная чёрным фартуком с логотипом салона на подоле.

— Покороче… — бросила взгляд в зеркало. — Типа каре, что ли… не понимаю я в этом, — отмахнулась она. — И да: корни подкрасьте, а то седина опять лезет.

— Волосы заберёте? Тут много будет.

— Зачем? Выбросьте.

За процессом не наблюдала — читала в телефоне книжку, а когда взглянула в зеркало, то не узнала себя. Довольно ухмыльнулась. И чего раньше так не стриглась? Прикольно получилось, прямо десять лет долой вместе с тридцатью сантиметрами сечёной, сожжённой многократным окрашиванием перепутанной массы. И чёрный цвет, её любимый, так и заиграл. Серьги опять же серебряные…

Приложила карточку к терминалу, даже не спросив, сколько с неё, ввела пин-код. Парикмахерша с улыбкой протянула визитку, и она, поблагодарив девушку, машинально взглянула в окно, отметив, что там усилился ветер, да и дождь, похоже, собирается. Надо подумать, куда идти дальше и что делать, как в целом построить день, а думать лучше в тепле.

На другой стороне улицы, яркие на фоне серых поздне-осенних красок, горели, складываясь в название, буквы — «Милавица». Говорят, неплохая марка — самой удостовериться за сорок лет так и не пришлось. Накинула куртку и, не оглядываясь, шагнула в серый день, — только через него можно было попасть туда, к красным буквам и чему-то чёрно-серебряному, манящему даже на таком расстоянии.

Дальний переход через проспект, путь чуть ли ни в километр, и вот он, офигенный комплект, что бросился в глаза прямо издалека — чёрный с серебром, как она любила, совершенно такой, как представляла себе, манит уже ближе, из витрины. Манекен, одетый в такое потрясающее бельё, выглядит словно живой.

Рванувшись в нужном направлении, туда, вглубь магазина, неистово желая поскорее увидеть это ближе, зацепила какой-то провод и чуть не упала.

— Девушка, осторожнее! — услышала она.

— Извините.

Странно: показалось или голос был мужской? Да без разницы, когда манит такая красота!

Кажется, в магазине шёл ремонт: кто-то чем-то стучал, периодически мигал электрический свет, веяло сквозняком из-за открывающейся туда-сюда двери. Безостановочно сновали в различных направлениях расторопные продавщицы, кудахтали и щебетали потенциальные и уже состоявшиеся покупательницы, а она, как будто нечто отдельное от этого наполненного милотой и глупостью мира, всё стояла и смотрела на понравившийся комплект. Вот купила бы, честное слово!.. Если б ни крупно изображённая на ценнике и тоже издалека бросающаяся в глаза цифра — восемь-семьсот. За сумму втрое меньшую она уже который год в сети заказывала себе сразу по три бюстгальтера и целой охапке стрингов, и всего этого хватало надолго. Нет, такая покупка точно ей не по карману, надо валить отсюда просто…

— Девушка, а вот тот комплект есть большого размера? — брякнул глупый язык, в то время как рука, словно стрелка компаса, указала, куда смотреть.

— Такой только один, эксклюзивный: бюстик обхватом сто, чашечка D, трусики — сорок второй немецкий, — дежурно улыбнулась девушка. Интерес во взгляде. — Прямо вот на вас, мне кажется! — добавила она.

«Примеряю, никто ж за это платить не заставит». И вот уже в примерочной кабине.

Долой одежда, здравствуй, бельё, которое никогда не было ни по карману, ни по бюджету, ни по статусу — ну что за прелесть! Как здорово в этом выглядит её не слишком юное и не слишком спортивное тело — о да, так и хочется сказать: «Да ты ещё повоюешь, красотка, ты ещё очень и очень!» Ткань приятная, ничего нигде не трёт и не жмёт, грудь приподнята бюстгальтером, приведена в правильное положение — словно выложена на витрину, и смотрится прямо как у молодой. Животик прижат трусиками и почти не заметен. Она ни разу в жизни не носила такого удобного и красивого, сшитого словно по ней же белья…

Ну что, правда, купить, что ли, и хрен с ними, с деньгами? Нет, в самом деле, а на что ещё тратить? Ведь не на что давно: сын уже сам себя содержит, а им с мужем хватает; экономия много лет не более, чем привычка, необходимости в такой уж прижимистости нет… Купить? Ей ведь давно, множество проклятых лет, так сильно ничего не хотелось.

— Можно вас? — громко окликнула она того, кто проходил мимо кабинки. Занавеска колыхнулась, и вместо девушки-консультанта, нежданный и негаданный, на глаза явился мужчина. Был он лет тридцати от силы, невзрачный такой, среднего роста, зеленоглазый, рыжий, с бородкой, как сейчас модно, одетый в синий рабочий комбинезон; в левой он руке держал пассатижи и отвёртку. «Электрик, вариант классический», — отметило сознание.

Наверное, надо было быстро и нервно прикрыться, бросить что-то раздражённое и неприятное, выгнать его, но она была не такова — и в молодости-то так не делала. Лишь бровями дёрнула, выражая лёгкое удивление. И пару мгновений его разглядывала. А он её.

— Раз уж вы здесь, скажите — как вам? — зачем-то спросила она.

— Прекрасно, — не раздумывая ответил электрик. — Жаль, что можно только смотреть, — и слегка улыбнулся.