Черный снег

Часть 2. Зона

Силь­вер ска­зал взять с со­бой толь­ко са­мое не­об­хо­димое. Но я не ви­нова­та, что это не­об­хо­димое не уме­ща­ет­ся в два че­мода­на! Есть ве­щи, без ко­торых про­жить прос­то не мо­гу, и опять же — нет мо­ей ви­ны в том, что у Силь­ве­ра на этот счет свое, осо­бое мне­ние.

И те­перь, с тос­кой смот­ря на со­дер­жи­мое мо­их по­ход­ных че­мода­нов, рас­ки­дан­ное по его зах­ламлен­ной ком­на­те, я толь­ко взды­хаю: за­ново мне все это ни за что не соб­рать!

— Ты иди­от, — го­ворю сквозь сжа­тые зу­бы, что­бы не злить то­го, ко­му со­бира­лась до­верить свою жизнь в бли­жай­шие нес­коль­ко дней.

— Иди­от здесь точ­но не я, — ог­ры­за­ет­ся Сильвер. — Жить хо­чешь? — спра­шива­ет он, мрач­но пог­ля­дывая на ме­ня здо­ровым гла­зом.

— Хо­чу, — взды­хаю я и сры­ва­юсь на Миш­ку, мир­но со­пяще­го в даль­нем уг­лу.

— Ми­ха­ил, не­мед­ленно со­бирай­ся!

Ми­шаня вздра­гива­ет, со вку­сом по­тяги­ва­ет­ся и, сон­но ози­ра­ясь, ос­ве­дом­ля­ет­ся:

— Что, все? Уже по­ра?

— По­ра, — вор­чу я, на­мере­ва­ясь вы­ходить.

— Стой, — од­ногла­зое чу­дови­ще бес­це­ремон­но хва­та­ет ме­ня за ру­ку, — ты не за­кон­чи­ла упа­ков­ку сво­их ве­щей. Ты возь­мешь вот это, это и вот это, — на сто­ле по­оче­ред­но по­яви­лись мои тем­ные оч­ки, ста­рый плащ и прок­ладки.

Злоб­но за­шипев, пря­чу все эти сок­ро­вища с муж­ских глаз до­лой.

— Плащ за­чем? — спра­шиваю сквозь зу­бы. — Теп­ло же.

— Это здесь те­бе теп­ло, а в Зо­не оди­нако­во мер­зо­пакос­тная по­года круг­лый год. Я боль­ше не бу­ду объ­яс­нять, что и за­чем я де­лаю. Яс­но? — его го­лос ста­новит­ся уг­ро­жа­ющим.

Миш­ка сла­бо пы­та­ет­ся воз­ра­зить из сво­его уг­ла, но Силь­вер зас­тавля­ет его за­мол­чать од­ним толь­ко взгля­дом.

У ме­ня про­пада­ет же­лание спо­рить, и я прос­то за­совы­ваю все, что мне поз­во­лили ос­та­вить, в рюк­зак, ко­торый мне да­ли.

Этот ста­рый по­ношен­ный рюк­зак гряз­но-зе­лено­го цве­та Силь­вер вы­удил от­ку­да-то из-под ди­вана и смот­рел на не­го так, буд­то вы­иг­рал глав­ный приз в сво­ей жиз­ни.

— Очень удоб­ная шту­ка, — по­яс­нил он, от­да­вая на­ход­ку мне.

Я же на­чинаю по­нимать, что от­пра­вить­ся в Зо­ну с этим чу­дови­щем бу­дет боль­шой глу­постью. Но вы­бора нет — мне ну­жен про­вод­ник. А Силь­ве­ру нуж­на я, так как он уве­рен, что Ак­ти­ватор мо­жет быть при­веден в дей­ствие толь­ко по­рож­де­ни­ем Зо­ны, как он ме­ня на­зыва­ет.

Миш­ка на­вязал­ся нам со­вер­шенно слу­чай­но, но вце­пил­ся как клещ. Как же — та­кая воз­можность на Зо­ну пос­мотреть... Хо­тя я по­доз­ре­ваю, что им ру­ково­дят нес­коль­ко иные мо­тивы: все-та­ки не сто­ит мне за­бывать о его влюб­леннос­ти. Сей­час это бы­ло толь­ко на ру­ку, как бы ни бы­ли про­тив­ны мне эти мыс­ли. С Миш­кой спо­кой­ней, он ни за что не даст ме­ня в оби­ду. А с Силь­ве­ром в Зо­не один на один мои нер­вы не вы­дер­жа­ли бы, это точ­но.

По­ход пла­ниро­вал­ся втай­не, про­пуск по­лучить мне так и не уда­лось. Твер­до­лобые ум­ни­ки в ин­сти­туте пос­чи­тали мою при­чину не­дос­та­точ­но вес­кой, а ме­ня и Ми­ха­ила — не­дос­та­точ­но опыт­ны­ми, что­бы раз­ре­шить нам вы­лаз­ку.

На­кану­не по­хода я сно­ва по­сети­ла особ­няк Бар­брид­жей, что­бы убе­дить­ся в не­кото­рых сво­их до­гад­ках. И я ока­залась пра­ва: Ди­на под­твер­ди­ла, что уз­на­ла про чер­ный снег от мо­его от­ца. Он дей­стви­тель­но был тем са­мым стал­ке­ром, об­на­ружив­шим Ак­ти­ватор. Но по­чему-то эта но­вость ста­ла дос­то­яни­ем очень уз­ко­го кру­га лю­дей, и Ди­на да­же смог­ла объ­яс­нить, по­чему, но про это мне го­ворить по­ка сов­сем не хо­чет­ся.

Мы идем в Ве­селый Квар­тал, ко­торый сла­вит­ся сво­ими жут­ки­ми на­ход­ка­ми. Это глу­боко в Зо­не, как ска­зал Силь­вер, не каж­дый стал­кер рис­кнул бы ту­да за­лезть.

Но раз ког­да-то мой отец смог, то и я смо­гу. Имен­но там кро­ет­ся за­гад­ка его ги­бели, имен­но там я, воз­можно, смо­гу по­кон­чить с Зо­ной нав­сегда.

Страш­но ли мне? На­вер­ное, дол­жно быть страш­но. Но су­щес­тво­вание ря­дом с Зо­ной, ви­димо, нас­толь­ко уже из­вра­тило на­ши умы и ду­ши, что мне боль­ше лю­бопыт­но, чем страш­но. Я хо­чу сво­ими гла­зами, в «ес­тес­твен­ной» сре­де уви­деть ведь­мин сту­день и зе­лен­ку, эта­кие пус­тышки. Мо­жет быть, от­крыть что-то но­вое, что­бы тут же с этим по­кон­чить. Ес­ли приш­ло вре­мя пос­та­вить точ­ку — зна­чит, ее нуж­но ста­вить.

Де­ло в том, что я мо­гу, ко­неч­но, об­ра­тить­ся к раз­личным служ­бам, по­вес­ти за со­бой уче­ных, хо­роших и доб­рых ре­бят. Вот толь­ко эти хо­рошие и доб­рые ре­бята как ник­то дру­гой зна­ют це­ну всем на­ход­кам Зо­ны. Им всем, как и мне, собс­твен­но, яс­но — про­падет Зо­на, про­падет ис­точник до­хода для мно­гих лю­дей. Мно­гие ос­та­нут­ся без ра­боты, ведь за все эти го­ды бла­года­ря Зо­не и тем пред­ме­там, ко­торые там до­быва­ют, вы­рос­ла це­лая ин­дус­трия. Ни­куда от это­го не деть­ся. По­это­му тай­на о воз­можнос­ти унич­то­жить Зо­ну при­над­ле­жит толь­ко Силь­ве­ру и мне. Да­же пре­дан­ный Миш­ка тол­ком не зна­ет, за­чем мы ту­да идем.

Вы­ход зап­ла­ниро­ван на ра­нее ут­ро, то са­мое вре­мя, ког­да да­же бди­тель­ная ох­ра­на Зо­ны на­чина­ет сон­ли­во скло­нять го­ловы. К со­жале­нию для по­лиции и к счастью всех стал­ке­ров, ка­меры наб­лю­дения, ко­торые пы­тались не так дав­но ус­та­новить по пе­римет­ру Зо­ны, прос­то не же­ла­ют ра­ботать. По­это­му нас сте­режет ста­рая доб­лес­тная по­лиция.

Силь­вер го­ворит, что в зо­ну есть про­ход с се­вера, дес­кать, о нем ник­то и слы­хом не слы­хивал, и толь­ко Рэд Шу­харт и сам Силь­вер зна­ли об этом. Ме­ня это ин­те­ресу­ет еще боль­ше, и я во­об­ще за­бываю, как ды­шать. Нуж­но ли го­ворить, что я пос­ле­дую за Силь­ве­ром, ку­да он ска­жет, лишь бы уз­нать что-то об от­це.

Ког­да бу­диль­ник, пос­тавлен­ный на три, ти­хонь­ко по­ет мне в ухо, я вздра­гиваю, как буд­то ме­ня уда­рили то­ком. Все-та­ки под­созна­тель­но пе­ред та­ким важ­ным и опас­ном по­ходом я на­хожусь в пос­то­ян­ном нап­ря­жении.

Ког­да я ос­то­рож­но, ста­ра­ясь не шу­меть, про­бира­юсь к вы­ходу, в ко­ридо­ре по­яв­ля­ет­ся ма­ма.

— Ма­ри? — спра­шива­ет она удив­ленно, ви­дя мой во­инс­твен­ный вид: ста­рые тем­но-зе­леные шта­ны, се­рая во­долаз­ка, вы­сокие шну­рован­ные бо­тин­ки из гру­бой ко­жи, ко­торые от­дал мне Силь­вер, и его же ста­рый рюк­зак с зап­латка­ми, ми­ло до­пол­ня­ющий кар­ти­ну.

— Я... — слов у ме­ня нет. Оп­равды­вать­ся я не хо­чу, как, впро­чем, и врать. Но и прав­ду го­ворить сил нет.

— Ма­ри... — те­перь тон у ма­мы грус­тный, и я ви­жу, что она пла­чет. Моя доб­рая ми­лая ма­ма... Ты же все по­нима­ешь...

Я от­кры­ваю рот, по­нимая, что от­ве­чать все же нуж­но, но ма­ма, по­дой­дя, за­жима­ет мне рот ла­донью.

— Ни­чего не го­вори, — про­из­но­сит она ка­тего­рич­но, — ни-че-го. Это его по­ганая кровь. Ты раз­де­вай­ся, — про­сит она, — я те­бе ко­фе сей­час сде­лаю, — ма­ма и прав­да ве­рит, что я сей­час рас­пла­чусь, по­ка­юсь и вер­нусь на кух­ню. Или очень хо­чет ве­рить, по­тому что от­да­вать ме­ня ЕЙ она не со­бира­ет­ся.

— Это не его по­ганая кровь, — от­ве­чаю, чувс­твуя се­бя ос­кор­блен­ный, — это мое лич­ное же­лание. Я знаю про чер­ный снег, ма­ма. И иду с Силь­ве­ром.

Ма­ма вздра­гива­ет и прик­ры­ва­ет рот ру­кой. Зна­чит, я бы­ла пра­ва, ког­да по­дума­ла, что она не мо­жет не знать про все эти де­ла. Тем са­мым я зак­ры­ла дав­но тер­завший ме­ня воп­рос — а не нав­рал ли мне стал­кер про от­ца? Дей­стви­тель­но ли они бы­ли зна­комы? Ма­ма не мог­ла не знать.

— Он был сов­сем ре­бен­ком. Все­го сем­надцать лет... я не мог­ла прос­тить Рэ­ду, что он по­тащил маль­чи­ка с со­бой. Не мог­ла... Но Крис вер­нулся, а Рэд нет... — ма­ма, на­конец, пе­рес­та­ет сдер­жи­вать­ся и на­чина­ет ры­дать в пол­ный го­лос.

— Ти­хо-ти­хо... — пы­та­юсь я ее ус­по­ко­ить, слы­шимость в на­ших убо­гих квар­тирках прос­то от­менная. Не сто­ит пос­вя­щать со­седей в свои де­ла.

— Мне из­вес­тно про чер­ный снег, — го­ворит ма­ма, — но ты не дол­жна ту­да хо­дить.

Мол­ча де­лаю шаг за по­рог, а, обо­рачи­ва­ясь, го­ворю:

— Я знаю про це­ну, ма­ма, и ты не бе­рись су­дить. А ког­да уви­дишь, что не­бо зак­ру­жила чер­ная ме­тель, мо­лись за ме­ня.

Ут­реннее не­бо пок­ры­то сетью мрач­ных свин­цо­вых об­ла­ков. По всем приз­на­кам яс­но — быть гро­зе. Гро­зы у нас в Хар­монте мрач­ные, тя­желые. Ма­ма го­ворит, что они не по­хожи на те гро­зы, ко­торые бы­вали до По­сеще­ния. Она го­ворит, что сей­час все ста­ло го­раз­до ху­же, что сей­час лю­ди ча­ще уми­ра­ют от гроз и бурь, чем рань­ше.

Воз­ле до­ма ме­ня ник­то не ждет: мы до­гово­рились встре­тить­ся у се­вер­ной гра­ницы Зо­ны, а уж ту­да я дол­жна доб­рать­ся са­мос­то­ятель­но, как и мои... по­дель­ни­ки. Ну, это же прес­тупле­ние, так? Зна­чит, они — по­дель­ни­ки. Мысль вне­зап­но ве­селит ме­ня, и я да­же на­чинаю улы­бать­ся, хо­тя мое бу­дущее ме­ня от­нюдь не ра­ду­ет. Но это толь­ко бу­дет, а улыб­ка су­щес­тву­ет здесь и сей­час вне за­виси­мос­ти от кар­ти­ны гря­дуще­го.

До се­вер­ной гра­ницы я до­бира­юсь где-то за час. Ули­цы Хар­монта прак­ти­чес­ки пус­ты, па­ру раз мне по­пада­ют­ся бро­дячие псы, ис­ху­дав­шие, про­вожа­ющие ме­ня го­лод­ны­ми гла­зами; и один раз я на­тыка­юсь на без­домно­го, спя­щего под во­рохом ста­рых га­зет. Он чут­ко спит и сра­зу же про­сыпа­ет­ся, ког­да я про­хожу ми­мо. По­том дол­го смот­рит мне вслед со­вер­шенно яс­ным и спо­кой­ным взгля­дом, от ко­торо­го ко­жа пок­ры­ва­ет­ся му­раш­ка­ми.

Силь­ве­ра на мес­те нет, рав­но как и Миш­ки, и я ми­нут пят­надцать мнусь на мес­те, бо­рясь с же­лани­ем сор­вать­ся и уй­ти прочь. Не­уже­ли муж­чи­ны, с ко­торы­ми я соб­ра­лась в столь труд­ное пу­тешес­твие, пре­дали ме­ня?

Как толь­ко злость внут­ри ме­ня дос­ти­га­ет апо­гея, и я го­това рас­терзать пер­во­го из них, кто по­явит­ся, мой рот за­жима­ет гру­бая ру­ка в ко­жаной пер­чатке.

— М-м-м?! — Мое при­ветс­твие вряд ли мож­но наз­вать со­дер­жа­тель­ным. Из­во­рачи­ва­юсь, как толь­ко мо­гу, и мне все-та­ки уда­ет­ся уку­сить ла­донь, так бес­це­ремон­но ли­шив­шую ме­ня спо­соб­ности изъ­яс­нять­ся.

— Ду­ра, — ше­потом ру­га­ет­ся Силь­вер, но ру­ку уби­ра­ет, его единс­твен­ный глаз по­лыха­ет гне­вом, но, вид­но, с эмо­ци­ями он уже дав­но на­учил­ся справ­лять­ся.

— Это я ду­ра?.. — спра­шиваю уг­ро­жа­юще, но ти­хо.

— Я при­шел! — от­вле­ка­ет нас друг от дру­га гром­кий ве­селый го­лос. Ми­шаня ре­шил опо­вес­тить нас о том, что явил­ся. Вид у не­го, как у но­вогод­ней ел­ки на­кану­не Но­вого го­да — весь све­тит­ся от счастья, при­жимая к гру­ди ог­ромный рюк­зак.

— Бы­ло же ска­зано: лиш­не­го не брать! — ши­пит сквозь зу­бы Силь­вер.

— Я сам его по­несу, — ка­тего­рич­но за­яв­ля­ет Миш­ка, да­же не гля­дя в его сто­рону. Его яс­ная и свет­лая улыб­ка пред­назна­чена толь­ко мне, и от это­го на ду­ше ста­новит­ся теп­лее.

— Слу­шай­те ме­ня еще раз, — го­ворит Силь­вер, нем­но­го ус­по­ко­ив­шись, — там, — он ма­шет ру­кой за ого­рожен­ный ко­лючей про­воло­кой учас­ток, — на­чина­ет­ся...

— Зо­на? — с вол­не­ни­ем в го­лосе пе­реби­ваю его я.

— Нет, — Силь­вер ко­сит на ме­ня гла­зом и толь­ко взды­ха­ет, — там — на­чина­ет­ся са­ма смерть. С то­го мо­мен­та, как мы сту­пим на эту от­равлен­ную зем­лю, она бу­дет под­сте­регать вас за каж­дым уг­лом. Не прос­то под­сте­регать, а бу­дет стре­мить­ся дог­нать каж­дую се­кун­ду. Слы­шите ме­ня? Каж­дую гре­баную се­кун­ду ва­шей жиз­ни вы дол­жны пом­нить, что мо­жете уме­реть. Вот пря­мо здесь и пря­мо сей­час.

Миш­ка вздрог­нул, му­жес­твен­но поп­ра­вил оч­ки, рас­пра­вил пле­чи. Пос­ле че­го зат­равлен­но ог­ля­нул­ся: не го­това ли смерть уже вце­пить­ся в не­го, пря­мо тут, на под­сту­пах к це­ли?

— Ес­ли я ска­зал: «Ле­жать!», вы па­да­ете си­юсе­кун­дно мор­дой в то дерь­мо, что под ва­шими но­гами. Ес­ли я ска­зал: «Сто­ять!», вы за­мира­ете, не опус­тив но­ги...

Все это Силь­вер уже го­ворил нам на­кану­не, но, ви­димо, сей­час он чувс­тву­ет се­бя спо­кой­ней, разъ­яс­нив нам еще раз, ка­кими бес­по­мощ­ны­ми мы бу­дем в Зо­не.

Наш по­ход на­чина­ет­ся под тя­желым свин­цо­вым не­бом и ко­лючей про­воло­кой, гро­зящей впить­ся в са­мые не­ожи­дан­ные мес­та. У Силь­ве­ра свои ме­тоды, и там, где мы про­ходим в Зо­ну, он, ви­димо, про­ходил не раз. У не­го очень лов­ко по­луча­ет­ся под­лезть под про­воло­ку, там, где меж­ду зем­лей и ко­люч­кой по­яви­лось не­боль­шой прос­транс­тво.

— Про­воло­ка под нап­ря­жени­ем, — го­ворит он ти­хо, про­лезая под смер­тель­ным заг­ражде­ни­ем пер­вым.

За ним ре­шитель­но на­мере­ва­ет­ся про­лезть Миш­ка.

— Нет, — ос­та­нав­ли­ва­ет его Силь­вер, ты всег­да за­мыка­ющий, она, — он ты­чет в ме­ня паль­цем, — дол­жна дой­ти, а мы — не­обя­затель­но.

Миш­ка со­пит, но сог­ла­ша­ет­ся и, по­нурив­шись, ус­ту­па­ет мне мес­то.

Я про­лезаю быс­тро, не ус­пев да­же ис­пу­гать­ся. И, очу­тив­шись на дру­гой сто­роне, не­ожи­дан­но для се­бя, сжи­маю ру­ку Силь­ве­ра, вы­ражая бла­годар­ность. Он на­шел спо­соб прой­ти в Зо­ну. Он приб­ли­зил нас к це­ли еще на нем­но­го.

Но с Миш­кой все не так глад­ко. По­ка мы об­ме­нива­лись ру­копо­жати­ем, наш тре­тий учас­тник по­хода со­вер­шил не­сус­ветную глу­пость и не снял со спи­ны рюк­зак, ре­шив, что про­лезет и так. Жаль, про­воло­ка не оце­нила его ре­шитель­ных дей­ствий...

Рюк­зак цеп­ля­ет­ся за ко­люч­ку, Миш­ка, по­няв, что зас­трял, и, вспом­нив про нап­ря­жение, во­ет си­реной от ис­пу­га, а си­ние ис­кры не до­бав­ля­ют спо­кой­ствия.

Поб­леднев­ший Силь­вер ки­да­ет­ся к Миш­ке и тя­нет его за ру­ку, но вы­тянуть не мо­жет из-за за­цепив­ше­гося рюк­за­ка.

— Зат­кни сво­его дру­га! — орет он. — Зат­кни, или я его при­кон­чу.

— Ми­ша, сол­нце, по­мол­чи, — го­ворю я, при­сев ря­дом на кор­точки, — по­дож­ди, не кри­чи, ты жив, все хо­рошо... Силь­вер те­бя вы­тащит...

— Не вы­тащит, — мрач­но от­кли­ка­ет­ся тот, — ос­та­вим его здесь, пусть сам вы­бира­ет­ся, раз та­кой ум­ный.

— Н-н-не на­до, — вы­дав­ли­ва­ет из се­бя Миш­ка, вы­катив от стра­ха гла­за.

Че­рез нес­коль­ко се­кунд Силь­вер дер­га­ет­ся ку­да-то в сто­рону и ис­че­за­ет за сте­ной ка­кого-то по­лу­ис­тлев­ше­го са­рая.

— Он нас бро­сил, — Миш­ка на­бира­ет в грудь воз­ду­ха для оче­ред­ной ис­те­рики.

— Мол­чать! — стро­го при­казы­ваю я, уве­рен­ная, что Силь­вер вер­нется. Он не из тех лю­дей, кто от­сту­па­ет при пер­вом же зат­рудне­нии.

Миш­ка пос­лушно за­мол­ка­ет, гля­дя на ме­ня умо­ля­ющи­ми гла­зами. При­каса­юсь к его ще­ке, что­бы хоть как-то ус­по­ко­ить. Он чуть прик­ры­ва­ет гла­за и улы­ба­ет­ся. Ну не иди­от ли...

— Веч­но бы так ле­жал, — со­об­ща­ет он.

— Как? — спра­шиваю. — Го­ловой в Зо­не, а... хм... зад­ней частью те­ла в Хар­монте?

Миш­ка оби­жен­но со­пит и толь­ко со­бира­ет­ся что-то ска­зать, как по­яв­ля­ет­ся Силь­вер, в ру­ках ко­торо­го длин­ная ко­ряга.

Силь­вер пы­та­ет­ся от­це­пить ко­рягой рюк­зак от про­воло­ки, но у не­го ни­чего не вы­ходит. Тог­да он от­цепля­ет Миш­ку от рюк­за­ка и при­казы­ва­ет ему пол­зти впе­ред.

Пло­хо со­об­ра­жа­ющий от стра­ха Миш­ка под­чи­ня­ет­ся и вско­ре уже на­чина­ет воз­му­щать­ся по по­воду ос­тавлен­но­го рюк­за­ка.

Силь­вер эти воз­му­щения пре­сека­ет на кор­ню, и вот мы уже гусь­ком дви­жем­ся к са­раю, где наш про­вожа­тый раз­до­был ко­рягу.

Но вско­ре ста­новит­ся яс­но — что-то пош­ло не так.

Силь­вер вдруг ос­та­нав­ли­ва­ет­ся как вко­пан­ный, и я с раз­ма­ха уда­ря­юсь но­сом о его рюк­зак. Рюк­зак у не­го боль­шой, на­битый чем-то тя­желым (а мне не раз­ре­шил, чу­дови­ще!) и пах­нет по­том и же­лезом. Хо­тя же­лезом пах­нет его ружье, бол­та­юще­еся на пле­че ря­дом. В лю­бом слу­чае это яв­но не те за­пахи, ко­торые мне хо­чет­ся ося­зать.

— Не дви­гать­ся! — рез­ко го­ворит он, и я так и за­мираю, ут­кнув­шись но­сом в его ве­щи. Сза­ди слы­шит­ся ста­ратель­ное со­пение Миш­ки: ви­димо, он шел ос­то­рож­нее и мед­леннее, чем я, и те­перь ока­зал­ся на па­ру ша­гов даль­ше от нас с Силь­ве­ром, что вы­зыва­ет у ме­ня не­понят­ную тре­вогу.

— И дол­го мне еще вот так... — пы­та­юсь воз­му­тить­ся я, как ме­ня об­ры­ва­ет рез­кое:

— Зат­кнись! И слу­шай... — го­лос Силь­ве­ра ста­новит­ся поч­ти за­гадоч­ным.

Я чес­тно на­чинаю слу­шать и спус­тя ка­ких-то пять се­кунд дей­стви­тель­но улав­ли­ваю неч­то...

Из­да­лека слы­шит­ся ут­робный низ­кий гул, буд­то где-то там кто-то со­зыва­ет на обед при по­мощи уда­ров о же­лез­ный пред­мет. На тра­пезу яв­но зо­вут ве­лика­нов, так как та­кой звук не мо­жет из­да­вать прос­тая же­лез­ка обыч­ных раз­ме­ров.

— Что это? — не вы­дер­жи­ваю я.

На этот раз Силь­вер не ры­чит.

— Ко­локол Мер­твых, — го­ворит он и улы­ба­ет­ся, буд­то ска­зал что-то хо­рошее.

— Ко­локол... что?

Чувс­твую, как на ру­ках взды­бились во­лос­ки, а по спи­не по­пол­зли про­тив­ные му­раш­ки.

— Мер­твых, — охот­но по­яс­ня­ет Силь­вер, де­лая, на­конец, шаг впе­ред, — ты же на­вер­ня­ка зна­ешь о мер­тве­цах из Зо­ны?

— Да, — ки­ваю, — это Фе­номен От­сро­чен­ной Смер­ти, у нас в ин­сти­туте на­зыва­ют их «фос­ка­ми». Те, кто был по­хоро­нен на тер­ри­тории Зо­ны до По­сеще­ния и в ка­кой-то мо­мент ока­зал­ся жи­вым. Поч­ти жи­вым, — до­бав­ляю ше­потом.

Я еще не нас­толь­ко очерс­тве­ла, что­бы го­ворить о фос­ках с пре­неб­ре­жени­ем. У ме­ня это яв­ле­ние до сих пор не вы­зыва­ет ни­чего, кро­ме омер­зе­ния и ди­кого, поч­ти жи­вот­но­го стра­ха.

— Ну так вот, — буд­ничным то­ном го­ворит Силь­вер, ша­гая как ни в чем ни бы­вало, — их по­яв­ле­нию пред­шес­тву­ет вот этот звон. Буд­то из са­мой зем­ли, прав­да? Из са­мого ада, — при­бав­ля­ет он серь­ез­но, слов­но и прав­да ве­рит во всю эту ре­лиги­оз­ную чушь.

— Ты ве­ришь в ад? — ин­те­ресу­юсь я.

Силь­вер рез­ко тор­мо­зит, и я сно­ва вды­хаю за­пах его прок­ля­того рюк­за­ка.

— Не де­лай так, — про­шу я, — ес­ли нет не­об­хо­димос­ти — не де­лай, по­жалуй­ста.

Силь­вер вни­матель­но изу­ча­ет ме­ня нес­коль­ко се­кунд, за­тем хмы­ка­ет и про­дол­жа­ет ид­ти.

— Ес­ли не ве­рить в ад, то, зна­чит, не ве­рить и в рай. А луч­ше во что-то ве­рить, чем ос­та­вать­ся пус­тым, — глу­боко­мыс­ленно из­ре­ка­ет он.

Я не на­хожусь с от­ве­том, и сле­ду­ющий де­сяток мет­ров мы пре­одо­лева­ем в пол­ном мол­ча­нии.

Пер­вым не вы­дер­жи­ва­ет Миш­ка.

— Ни­ког­да не ду­мал, что по­паду в столь ужас­ное мес­то, — жа­лу­ет­ся он.

— Здесь по­ка еще не так ужас­но, — па­рирую я, ста­ра­ясь нас­ту­пать ров­но на сле­ды Силь­ве­ра — не очень удоб­но и не всег­да уда­ет­ся, шаг его зна­читель­но ши­ре мо­его, мне при­ходит­ся чуть ли не пе­реп­ры­гивать с мес­та на мес­то.

— Нет, ну по­суди­те са­ми, Ма­рия Рэд­ри­ков­на, — не уни­ма­ет­ся мой ла­борант, — то, что вок­руг нас сей­час, весь­ма сюр­ре­алис­тично. Эта­кий сюр­ре­ализм в ре­аль­но су­щес­тву­ющей ло­кации...

— Уй­мись, — вдруг вкли­нива­ет­ся в наш раз­го­вор Силь­вер, — уй­мись — и не­мед­ленно, ина­че по­лучишь прик­ла­дом по зу­бам. В Зо­не бол­тать нель­зя.

— Что это наш од­ногла­зый бор­мо­чет? — вор­чит Миш­ка. — Го­лос вон по­да­ет...

Я чувс­твую, что Силь­вер прав. Луч­ше бы и прав­да по­мол­чать, и еще мне ка­жет­ся, что с Ми­шаней что-то не так — не по­хоже на не­го бол­тать вот так без умол­ку.

— Ми­ша, не го­вори ни­чего, лад­но? — пы­та­юсь я уре­зонить на­шего за­мыка­юще­го.

— Это ре­ак­ция на Зо­ну, — го­ворит Силь­вер, да­же не по­вер­нувшись, — у но­вич­ков бы­ва­ет. Ле­чит­ся хо­рошим уда­ром в че­люсть. По­казать?

— Нет уж... — хмы­каю я. — Мы как-ни­будь са­ми.

По­ка мы идем, я тай­ком ос­матри­ва­юсь. На­вер­ное, у каж­до­го есть свои пред­став­ле­ния о мес­те, где пред­сто­ит по­бывать. И не факт, что эти пред­став­ле­ния сов­па­да­ют с дей­стви­тель­ностью. Я это прек­расно по­нимаю, но тем не ме­нее от об­ра­за Зо­ны в мо­ей го­лове ни­куда не деть­ся. И мне ужас­но хо­чет­ся знать, нас­коль­ко он да­лек от ре­аль­нос­ти.

К мо­ему удив­ле­нию, я ее так се­бе и пред­став­ля­ла. Толь­ко в ре­аль­нос­ти Зо­на — яр­че. Как бы ни па­радок­саль­но это зву­чало — крас­ки здесь дей­стви­тель­но яр­че, чем в мо­их мыс­лях. Но ес­ли срав­ни­вать с ре­аль­ным ми­ром за пре­дела­ми Зо­ны, то все здесь... как буд­то не­нас­то­ящее... Буд­то выц­ветшее мес­та­ми или, на­обо­рот, из­лишне яр­кое и кон­трастное. На­чиная от тра­вы, ко­торая воп­ре­ки из­вес­тным за­конам фи­зики ло­жит­ся не по вет­ру, а про­тив не­го, и за­кан­чи­вая уди­витель­ным свин­цо­вым не­бом, на ко­тором ни об­лачка.

Мы идем по ас­фаль­ти­рован­ной до­роге, и она впол­не се­бе пря­мая и глад­кая, но Силь­вер тем не ме­нее все рав­но прак­ти­чес­ки пе­ред каж­дым ша­гом бро­са­ет гай­ку, ко­торая ос­та­ет­ся ле­жать на зем­ле, по­ка ми­мо нее не про­ходит Миш­ка. Его за­дача — гай­ки со­бирать. И, по­хоже, он край­не не­дово­лен сво­ей но­вой ролью.

Так шаг за ша­гом мы прод­ви­га­ем­ся в сто­рону Ве­село­го квар­та­ла.

— Мне здесь не нра­вит­ся, — ров­ным го­лосом го­ворит Силь­вер, бро­сая оче­ред­ную гай­ку. Я тут же улав­ли­ваю его мысль: не нра­вит­ся не в Зо­не в це­лом (тут по оп­ре­деле­нию не мо­жет нра­вить­ся), а на этом учас­тке до­роги.

— Нуж­но прой­ти нас­квозь, — го­ворит он, ука­зывая на боль­шую заб­ро­шен­ную пя­ти­этаж­ку по ле­вую ру­ку от на­шего ма­лень­ко­го от­ря­да.

Я не ре­ша­юсь спо­рить, хо­тя до­рога выг­ля­дит го­раз­до прив­ле­катель­ней зи­яюще­го чер­ным про­валом подъ­ез­да.

— Даль­ше — мя­соруб­ка, — по­яс­ня­ет он, — а по обо­чинам — пле­ши. Нам не прой­ти. А там бы­ла до­рога, я пом­ню.

Ого... мя­соруб­ка — это серь­ез­но, я знаю. Ано­маль­ный вы­верт прос­транс­тва, ко­торый в бук­валь­ном смыс­ле сло­ва вык­ру­чива­ет на­из­нанку. От стра­ха за­была его на­уч­ное наз­ва­ние, да и не в этом суть...

Пос­лушно сво­рачи­ваю к подъ­ез­ду сле­дом за Силь­ве­ром. Миш­ка сно­ва по­да­ет го­лос и на­чина­ет вор­чать, но те­перь уже очень ти­хо, се­бе под нос. На­вер­ное, так он сра­жа­ет­ся со стра­хом. Ну что же... У каж­до­го свои ме­тоды борь­бы не толь­ко с ок­ру­жа­ющи­ми опас­ностя­ми, но и с са­мим со­бой.

Мол­ча за­ходим в подъ­езд. У не­го два вы­хода — на вто­рой, ви­димо, и на­де­ет­ся Силь­вер. Нас­тро­ение мое улуч­ша­ет­ся — здесь сов­сем не страш­но: подъ­езд как подъ­езд, на сте­нах об­лу­пив­ша­яся зе­леная крас­ка, с по­тол­ка что-то ка­па­ет, спра­ва — про­сев­шая де­ревян­ная лес­тни­ца с по­чер­невши­ми сту­пеня­ми (на­вер­ное, был по­жар ког­да-то). В це­лом да­же свет­ло: свет по­пада­ет в подъ­езд из не­боль­шо­го окош­ка под по­тол­ком. И это, на мой взгляд, луч­ше, чем ни­чего.

Од­на­ко Силь­вер мо­его оп­ти­миз­ма не раз­де­ля­ет. Он нас­то­рожен да­же боль­ше, чем пос­ледние три ча­са на­шего по­хода. Пре­дель­но соб­ран и встре­вожен.

— В чем де­ло? — спра­шиваю ше­потом, не осо­бо на­де­ясь на от­вет.

— Шку­рой чувс­твую опас­ность, — так же ти­хо от­ве­ча­ет он.

Я по­жимаю пле­чами и то­же внут­ренне под­би­ра­юсь, го­товясь к этой са­мой опас­ности. Но го­товить­ся к че­му-то, не зная да­же, что это мо­жет быть, — толь­ко тра­тить нер­вы. По­это­му я от­пускаю си­ту­ацию и пол­ностью по­лага­юсь на про­вод­ни­ка. Вот ес­ли что-то слу­чит­ся, тог­да бу­ду ду­мать, а по­ка хва­тит прос­то ин­стинктов и внут­ренней соб­раннос­ти.

Гай­ка, нес­мотря на мрач­ные ожи­дания Силь­ве­ра, ле­тит спо­кой­но и при­зем­ля­ет­ся под лес­тни­цей, за­мерев там. Ее вы­да­ют очер­та­ния и бе­лая ткань, при­вязан­ная к каж­дой гай­ке из кол­лекции Силь­ве­ра. Я знаю, что это сде­лано для то­го, что­бы лег­че бы­ло их уви­деть, ес­ли они при­лета­ют в ка­кие-то труд­но­дос­тупные мес­та. Ну и под­би­рать их с эти­ми ве­ревоч­ка­ми зна­читель­но лег­че.

— Хо­рошо, — мед­ленно ки­ва­ет Силь­вер, — идем.

И сам пер­вым де­ла­ет шаг, сту­пая пре­дель­но ос­то­рож­но. Доб­равшись до гай­ки, он дос­та­ет дру­гую и бро­са­ет впе­ред. Она так­же ло­жит­ся ров­но, и я слы­шу, как Силь­вер су­дорож­но вы­дыха­ет. И че­го он так нер­вни­ча­ет? Все же идет неп­ло­хо...

Иду сле­дом, в точ­ности пов­то­ряя дви­жения Силь­ве­ра — это его глав­ное тре­бова­ние, и я не ви­жу при­чин не слу­шать­ся. Ду­маю, Силь­вер зна­ет, о чем го­ворит.

Сза­ди так­же ак­ку­рат­но и прак­ти­чес­ки бес­шумно сту­па­ет Миш­ка. Стою я те­перь пра­вее от не­го и бо­ковым зре­ни­ем улав­ли­ваю, как он на­гиба­ет­ся, что­бы под­нять гай­ку.

И вдруг ис­че­за­ет.

Прос­то рас­тво­ря­ет­ся, буд­то его и не бы­ло вмес­те с бе­лой тряп­кой и гай­кой в ру­ках.

Я то­нень­ко всхли­пываю, пы­та­ясь осоз­нать про­изо­шед­шее. Гром­кий го­лос Силь­ве­ра до­носит­ся, как сквозь ва­ту, я не сра­зу раз­би­раю, что имен­но он кри­чит.

— Сто­ять! Не дви­гать­ся! Сто­ять!

Да я и так стою! Без этих его ис­тошных воп­лей... Из­нутри ме­ня, слов­но из вул­ка­на, под­ни­ма­ет­ся кло­кочу­щий страх. Он буд­то буль­ка­ет пря­мо в гор­ле, и ес­ли я от­крою рот — вып­леснет­ся на­ружу вмес­те с па­никой, ко­торую мне по­ка уда­ет­ся сдер­жи­вать.

Силь­вер ак­ку­рат­но под­хо­дит к то­му мес­ту, где еще ми­нуту на­зад сто­ял Миш­ка. Смот­рит се­бе под но­ги.

— Ты там как, жив? — спра­шива­ет он. В го­лосе — ни кап­ли вол­не­ния.

К сво­ему не­мало­му удив­ле­нию, я слы­шу Миш­кин го­лос:

— Жив...

— Ми­ша! — я под­ска­киваю пря­мо к Силь­ве­ру и тут же на­тыка­юсь на его ле­дяной взгляд.

— Я же ска­зал: сто­ять на мес­те! — це­дит он сквозь зу­бы.

— Но я... он... — ска­зать мне и прав­да не­чего. И я уп­ря­мо ос­та­юсь сто­ять, заг­ля­дывая во вне­зап­но по­явив­шу­юся про­пасть под но­гами, ку­да и про­валил­ся бед­ный Миш­ка. Это от­но­ситель­но чис­тый и су­хой под­вал, при этом ос­ве­щен­ный лам­пой под по­тол­ком. И пос­ле то­го, как я ус­по­ка­ива­юсь от­но­ситель­но Миш­ки, то по­нимаю, что имен­но эта лам­па дол­жна нас­то­ражи­вать преж­де все­го.

— Лам­па... — хрип­ло вы­дав­ли­ваю я из се­бя.

— Лам­па, — сог­ла­ша­ет­ся Силь­вер, гля­дя на ме­ня с ин­те­ресом. Зна­чит, я не смо­рози­ла глу­пость и сме­ло мо­гу гор­дить­ся со­бой.

Миш­ка рас­ха­жива­ет по под­ва­лу в не­тер­пе­нии, пе­ри­оди­чес­ки за­дирая го­лову, что­бы взгля­нуть на нас с не­мым воп­ро­сом во взгля­де.

— Мо­жет, вы ме­ня уже вы­тащи­те? — го­ворит он, под­няв на нас пол­ные му­ки гла­за в оче­ред­ной раз.

— Как? — спра­шива­ет Силь­вер и на­чина­ет улы­бать­ся.

Я сно­ва смот­рю вниз. И прав­да — как? Ве­рев­ка. Вот прос­той и ло­гич­ный от­вет. Стран­но, что наш про­вод­ник до это­го не до­думал­ся.

— Нель­зя, — от­ме­та­ет Силь­вер мое пред­ло­жение, как толь­ко я ус­пе­ваю его оз­ву­чить, — ни в ко­ем слу­чае нель­зя.

На удив­ле­ние в мо­их гла­зах ре­аги­ру­ет спо­кой­но и объ­яс­ня­ет:

— Все де­ло в лам­пе. Нель­зя тро­гать ни­чего там, где есть что-то не­обыч­ное.

— Так да­вай­те вы­рубим эту чер­то­ву лам­пу! — воз­му­ща­ет­ся Миш­ка. — Ес­ли де­ло в ней...

— Де­ло в ней, — тер­пе­ливо го­ворит Силь­вер, — но тро­гать нель­зя.

— И те­перь мы его ос­та­вим там, — с ус­мешкой кон­ста­тирую я, пы­та­ясь сдер­жать злость.

— Нет, — взды­ха­ет Силь­вер, — нам при­дет­ся прыг­нуть.

— Ты иди­от, — го­ворю, взды­хая, — приз­най­ся, ты бо­лен.

— Мы спрыг­нем, ста­ра­ясь не ка­сать­ся стен, — буд­нично про­дол­жа­ет объ­яс­нять Силь­вер, слов­но не слы­ша мо­их слов, — и пой­дем по ни­зу. У нас нет дру­гого вы­хода.

— Я спус­каю ве­рев­ку, — за­яв­ляю бе­запел­ля­ци­он­но и кри­чу Миш­ке: — Ми­ха­ил, я те­бя вы­тащу. Сей­час спу­щу ве­рев­ку. Дер­жись.

В ту же се­кун­ду мою ру­ку, го­товую ныр­нуть в рюк­зак, нак­ры­ва­ет ла­донь Силь­ве­ра.

— Смот­ри, — го­ворит он, бу­равя ме­ня взгля­дом. У не­го ин­те­рес­ный цвет глаз — тем­но-се­рый. Слов­но сви­нец.

Как за­воро­жен­ная, смот­рю, что он де­ла­ет. А он, при­казав Миш­ке сдви­нуть­ся в угол, с раз­ма­ху впе­чаты­ва­ет гай­ку в про­тиво­полож­ную сте­ну.

Се­кун­ду-дру­гую ни­чего не про­ис­хо­дит, и я об­легчен­но вы­дыхаю и на­чинаю ощу­щать тор­жес­тво над про­вод­ни­ком, но тут же по­нимаю, нас­коль­ко бы­ла не пра­ва.

Сте­на вне­зап­но чер­не­ет, слов­но кто-то под­жег ее, чер­но­та рас­простра­ня­ет­ся стре­митель­но, где-то на метр в раз­ные сто­роны. И в са­мом цен­тре выж­женно­го кру­га на­чина­ет тре­петать ма­лень­кий ого­нек си­него пла­мени. Я уже знаю, что это. Сле­жу за­воро­женно, не в си­лах от­вести взгля­да, хо­тя все мое нут­ро кри­чит толь­ко об од­ном: «Бе­жать!».

Ого­нек креп­нет, прев­ра­ща­ет­ся в по­ток, сколь­зя­щий по сте­не.

— Сту­день! — кри­чит Миш­ка, вдав­ли­ва­ясь в угол, слов­но пы­та­ясь рас­тво­рить­ся в бе­тоне.

Да, это оно. Од­но из са­мых смер­то­нос­ных яв­ле­ний Зо­ны. Ук­ро­щать сту­день в ла­бора­тор­ных ус­ло­ви­ях на­учи­лись не так дав­но, а рань­ше бы­ло ка­тего­ричес­ки зап­ре­щено с ним ра­ботать — це­лые ла­бора­тории бы­ли унич­то­жены, ведь эта га­дость про­ника­ет че­рез лю­бой ма­тери­ал. Кро­ме фар­фо­ра. По­тому и на­ша ла­бора­тория прак­ти­чес­ки це­ликом фар­фо­ровая, и дос­туп к ра­боте со студ­нем есть толь­ко у Кат­терфил­да, ме­ня и Миш­ки, как мо­его ла­боран­та. За нес­коль­ко лет я при­вык­ла жить с этим га­зом бок о бок, изу­чая и пы­та­ясь по­корить. И я, как ник­то дру­гой, знаю, что это — смерть. Здесь нет ни фар­фо­ровых стен, ни спе­ци­аль­ных кос­тю­мов с фар­фо­ровым на­пыле­ни­ем. Ни­чего из то­го, с чем я при­вык­ла иметь де­ло у се­бя в ла­бора­тории, и от это­го ста­нови­лось жут­ко.

— Так я и ду­мал! — вос­кли­ца­ет Силь­вер, от­вле­кая ме­ня от мо­их мыс­лей. — Вниз, быс­тро!

Он пры­га­ет пер­вым, да­же, ка­жет­ся, не за­думав­шись, ку­да имен­но он пры­га­ет. Мой же ин­стинкт са­мосох­ра­нения слиш­ком си­лен, я не в сос­то­янии сде­лать этот шаг.

— Я не мо­гу! — кри­чу вниз, за­мерев на краю про­пас­ти.

— Пры­гай, черт бы те­бя поб­рал! — орет Силь­вер. — Пры­гай, Ма­рия! Он рас­простра­нит­ся, и мы от­сю­да не уй­дем.

Не мо­гу не приз­нать, что по­рой этот че­ловек бы­ва­ет чер­тов­ски прав. И я пры­гаю, заж­му­рив­шись и сжав­шись в ко­мок, мыс­ленно при­гото­вив­шись сго­реть в ог­не студ­ня.

Чьи-то ру­ки за­бот­ли­во ме­ня под­хва­тыва­ют, не да­вая боль­но стук­нуть­ся об пол. И при­дер­жи­ва­ют нес­коль­ко доль­ше, чем тре­бу­ет это­го си­ту­ация. А я лов­лю се­бя на мыс­ли, что не про­тив. Эти не­нуж­ные сей­час мыс­ли от­ска­кива­ют от мо­его соз­на­ния, слов­но горсть го­роха, что швыр­ну­ли о сте­ну. Сле­ду­ющая мысль, за­пол­ня­ющая мою го­лову це­ликом и пол­ностью, — ведь­мин сту­день. Он рас­простра­ня­ет­ся все быс­трее и уже пе­реки­нул­ся на со­сед­нюю сте­ну.

— Ухо­дим, — ко­рот­ко бро­са­ет Силь­вер, де­лая шаг к Миш­ке и креп­ко дер­жа ме­ня за ру­ку. В уг­лу об­на­ружи­ва­ет­ся ла­зей­ка, ве­дущая ку­да-то в деб­ри ка­нали­зации.

— Силь­вер... — ти­хо зо­ву я. — А раз­ве в ка­нали­зации на­ши шан­сы нар­вать­ся на сту­день не уве­личи­ва­ют­ся в ра­зы?

— Уве­личи­ва­ют­ся, — от­ве­ча­ет он.

— Что мы тог­да тут де­ла­ем? — воп­ро­ша­ет Миш­ка, с ужа­сом от­ша­тыва­ясь от Силь­ве­ра, вы­дер­ги­вая свою ру­ку из его же­лез­но­го зах­ва­та.

— Те­бя спа­сем, убо­гий, — поч­ти лас­ко­во го­ворит Силь­вер, од­на­ко взгляд его единс­твен­но­го гла­за хо­лоден и неп­ри­ятен. Он отбирает у меня рюкзак и впихивает его в руки Мишке.

Миш­ка боль­ше не про­из­но­сит ни сло­ва, дви­га­ясь за­мыка­ющим.

Я ста­ра­юсь не смот­реть вок­руг и не ды­шать. И де­ло да­же не в прис­ту­пах кла­ус­тро­фобии, ко­торы­ми я ни­ког­да не стра­дала, а в са­мом ощу­щении то­го, что я сей­час на­хожусь под зем­лей, в ка­нали­зации, и все­воз­можные за­пахи прос­то сво­дят ме­ня с ума. Тер­петь не мо­гу лю­бые за­пахи, а уж та­кие аро­маты, ка­кими нас оку­тало сей­час, и вов­се не­выно­симы.

На­конец Силь­вер ос­та­нав­ли­ва­ет­ся и го­ворит:

— При­вал.

Миш­ка взды­ха­ет и с об­легче­ни­ем ски­дыва­ет рюк­зак на зем­лю.

Я мор­щусь, но то­же чувс­твую ра­дость, осоз­на­вая, что боль­ше не нуж­но ид­ти. Но­ги гу­дят от ус­та­лос­ти, в гру­ди — клу­бок из пе­режи­тых эмо­ций. Хо­чет­ся раз­ре­веть­ся в по­душ­ку и ус­нуть. Но та­кой рос­ко­ши се­бе поз­во­лить нель­зя, и я прос­то за­нима­юсь на­шим скуд­ным ужи­ном.

Ужин сос­то­ит из со­сисок и хле­ба, за­пивать при­ходит­ся во­дой из фля­жек, ко­торые бол­та­ют­ся у каж­до­го из нас на по­ясе.

Миш­ка, сра­жен­ный ус­та­лостью, спит уже спус­тя двад­цать ми­нут, мне же ос­та­ет­ся ему толь­ко по­зави­довать. Вряд ли у ме­ня по­лучит­ся зас­нуть так быс­тро.

Гля­жу на ме­лан­хо­лич­но жу­юще­го со­сис­ки Силь­ве­ра, и у ме­ня наз­ре­ва­ет воп­рос.

— За­чем те­бе это, Крис? — спра­шиваю я, на­мерен­но на­зывая его нас­то­ящим име­нем, ко­торое ска­зала мне ма­ма еще пе­ред по­ходом.

Силь­вер по­вора­чива­ет­ся ко мне так, что я сно­ва смот­рю в его страш­ный глаз. И в нем столь­ко не­выс­ка­зан­ной го­речи, что у ме­ня зас­тре­ва­ет ко­мок в гор­ле, и я си­люсь что-то ска­зать, но не мо­гу.

— Не на­зывай ме­ня так, — про­сит он и от­во­рачи­ва­ет­ся.

— Хо­рошо, — лег­ко сог­ла­ша­юсь я, — но все-та­ки, от­веть на воп­рос — за­чем?

— Она от­ня­ла у нас все, — го­ворит он, и в го­лосе его нас­то­ящая злость, да­же ярость, не­поко­леби­мая ре­шимость и уве­рен­ность в сво­ей пра­воте. На­вер­ное, с та­кими мыс­ля­ми и идут на смерть. На­вер­ное, это и есть си­ла ду­ха — жер­тво­вать со­бой ра­ди всех. Жаль, что я не мо­гу про­ник­нуть­ся этой не­ведо­мой си­лой. У ме­ня не по­луча­ет­ся: мне жал­ко се­бя, ма­му, Миш­ку...

— А ты за­чем? — спра­шива­ет он, вни­матель­но изу­чая мое ли­цо.

На ми­нуту за­думы­ва­юсь — дей­стви­тель­но, за­чем? Но так как це­поч­ка рас­сужде­ний в мо­ей го­лове уже дав­но бы­ла выс­тро­ена, с от­ве­том на­хожусь быс­тро:

— По­тому что я мо­гу.

— Мо­жешь? — Силь­вер нак­ло­ня­ет го­лову, и я ви­жу, как по его тон­ким гу­бам сколь­зит улыб­ка, а вско­ре он на­чина­ет сме­ять­ся.

— Да что ты мо­жешь, де­воч­ка? Ты ни­чего тол­ком не мо­жешь. Ты зна­ешь, я ведь те­бя пом­ню... — го­ворит он за­дум­чи­во. — Да, да, пом­ню. Мне бы­ло сем­надцать, Рэд Шу­харт на­конец-то сог­ла­сил­ся взять ме­ня с со­бой. У не­го бы­ла пло­хая ре­пута­ция пос­ле то­го, как из эк­спе­диции Шу­харт-Бар­бридж он вер­нулся один. Ар­тур Бар­бридж, ко­неч­но. Дур­ная сла­ва рас­полза­ет­ся быс­трее, чем эхо чес­тно­го име­ни.

Хо­роший му­жик он был, Рэд. Пра­виль­ный, су­ровый. Но без жес­то­кос­ти. Уже тог­да он ве­рил: все, что слу­чилось пос­ле По­сеще­ния, мож­но обер­нуть вспять. Уже тог­да он знал про чер­ный снег. От­ку­да? Вот это­го ска­зать не мо­гу. Все твер­дил про ка­кой-то Шар Зо­лотой, про счастье для всех, про то, что на се­кун­ду уви­дел он это счастье и по­нял, в чем его, Рэ­да, пред­назна­чение. И тог­да, ска­зал он мне, для не­го ста­ло са­мым важ­ным на све­те отыс­кать Ак­ти­ватор и уви­деть чер­ный снег...

И мы с ним от­пра­вились на по­ис­ки это­го Ак­ти­вато­ра. В тот ве­чер я и поз­на­комил­ся с Мар­тышкой. Ма­лень­кая урод­ли­вая обезь­ян­ка, она сто­яла в про­еме две­ри, вце­пив­шись цеп­ки­ми лап­ка­ми в по­дол гу­тино­го платья, и грус­тно смот­ре­ла, как мы ухо­дим.

А Рэд... Он да­же не взгля­нул на нее, он ве­рил, что ес­ли не по­мог Зо­лотой Шар, то по­может чер­ный снег. Сот­рет Зо­ну с ли­ца Зем­ли, и его Мар­тышка чу­дес­ным об­ра­зом ста­нет че­лове­ком.

Силь­вер за­мол­чал, гля­дя в сте­ну пе­ред со­бой. Мол­чу и я, пы­та­ясь пред­ста­вить се­бе пос­ледний уход Рэд­ри­ка Шу­хар­та из до­ма. Не по­луча­ет­ся. Нет у ме­ня та­ких вос­по­мина­ний, хоть ты трес­ни...

— По­чему ты го­воришь «она»? Ведь речь идет обо мне...

— Не знаю, — ка­ча­ет го­ловой Силь­вер, — мне слож­но пред­ста­вить, что это — ты.

— Как по­гиб мой отец? — спра­шиваю о том, что му­ча­ет ме­ня уже очень дол­гое вре­мя.

— Не спра­вил­ся с со­бой, — ко­рот­ко от­ве­тил Силь­вер, — в Зо­не глав­ное — дер­жать се­бя в ру­ках, а он не смог сов­ла­дать с эмо­ци­ями. Ког­да мы наш­ли этот Ак­ти­ватор и Рэд дос­тал Ключ — ни­чего не про­изош­ло. Это­го бы­ло ма­ло. Он зак­ри­чал и пом­чался впе­ред, не раз­би­рая до­роги. В об­щем... До­воль­но ско­ро скрыл­ся из ви­ду и боль­ше его ник­то не ви­дел.

— Ключ?

— Ключ, — под­твержда­ет Силь­вер, пос­ле ле­зет за па­зуху и дос­та­ет ка­кой-то пред­мет, боль­ше по­хожий на ци­линдр, не­жели на ключ в обыч­ном его по­нима­нии.

Этот ци­линдр очень теп­лый, поч­ти го­рячий — до та­кой сте­пени ве­щи не мо­гут наг­реть­ся в кар­ма­не. Мне бы по­каза­лось это стран­ным, но уже не ка­жет­ся. По­тому что все, что со мной про­ис­хо­дит — стран­но, на­чиная от мо­его рож­де­ния и за­кан­чи­вая этим бе­зум­ным по­ходом.

— И что нуж­но с ним сде­лать? — спра­шиваю без­различ­ным то­ном, хо­тя сер­дце ко­лотит­ся как бе­шеное.

— Уви­дишь, — Силь­вер не­оп­ре­делен­но по­жима­ет пле­чами, как буд­то со­бира­ясь спать. Но спать нель­зя, он сам выз­вался быть в до­зоре пер­вую часть но­чи. Вто­рая бы­ла пред­назна­чена для Миш­ки. Сто­ит ли го­ворить, что вто­рую часть но­чи я уже мыс­ленно раз­де­лила по­полам и со­бира­лась дать Ми­шане пос­пать еще чуть-чуть. А од­ногла­зое чу­дови­ще пусть де­журит по пол­ной. Он силь­ный, спра­вит­ся.

Силь­вер уса­жива­ет­ся, прис­ло­нив­шись к сте­не, поч­ти не­замет­ный, за кру­гом све­та от на­шего фо­наря. Фо­нарь ра­бота­ет на эта­ках из Зо­ны и по­тому со­вер­шенно точ­но прос­лу­жит нам еще дол­гое вре­мя.

Всмат­ри­ва­юсь в тем­но­ту и ви­жу, как мер­ца­ет единс­твен­ный глаз Силь­ве­ра. Жут­ко­ватое зре­лище, ес­ли так по­думать. Но мне не страш­но. Мне смеш­но.

— Ис­те­рика? — спра­шива­ет он рав­но­душ­но, ког­да я из­даю сдав­ленный сме­шок.

— Не-е-ет, — дав­люсь сме­хом я, — прос­то, ес­ли не знать те­бя, в тем­но­те пред­став­ля­ет­ся эта­кий цик­лоп, за­мер­ший в ожи­дании до­бычи.

— Цик­лоп, го­воришь? — мне не вид­но вы­раже­ния его ли­ца, но по го­лосу по­нят­но, что он улы­ба­ет­ся.

Прек­ра­щаю глу­по хи­хикать и за­мираю, гля­дя в сте­ну пе­ред со­бой.

— Я по­шел в этот по­ход, по­тому что ве­рю Рэ­ду Шу­хар­ту. Спус­тя двад­цать лет я ему все еще ве­рю, — вдруг ти­хо го­ворит Силь­вер.

— И это вся при­чина? — спра­шиваю, ста­ра­ясь не по­казы­вать сво­их эмо­ций. Этот че­ловек знал мо­его от­ца луч­ше, чем я.

— А раз­ве это­го ма­ло, Мар­тышка? — от­ве­ча­ет он воп­ро­сом. — Кто-то ве­рит в бо­га, кто-то в нес­коль­ких бо­гов сра­зу, а я ве­рю в счастье для всех. Раз­ве это­го ма­ло?

— Не на­зывай ме­ня так, — мор­щусь, буд­то ста­рое проз­ви­ще мо­жет как-то пов­ли­ять на ме­ня и вер­нуть ужа­са­ющий об­лик.

— Не бу­ду, — те­перь уже Силь­вер сме­ет­ся, и смех у не­го на удив­ле­ние при­ят­ный. Мне хо­чет­ся уви­деть его гла­за. Глаз. Ка­кое у не­го вы­раже­ние, ког­да он вот так ти­хо и ис­крен­не сме­ет­ся?..

— Ло­жись спать, Ма­рия, — го­ворит он, — я рад, что на­ши с то­бой ин­те­ресы пе­ресек­лись.

Удив­ленно вски­дыва­юсь, пы­та­ясь пой­мать его взгляд, но он на­мерен­но от­во­рачи­ва­ет­ся.

Мне не ос­та­ет­ся ни­чего, кро­ме как лечь спать.

Под ут­ро ме­ня бу­дит сон­ный и мрач­ный Силь­вер, и, прос­нувшись, я по­нимаю — что-то слу­чилось.

— Что? — спра­шиваю мрач­но, вска­кивая на но­ги и чувс­твуя се­бя так, буд­то вче­ра ва­гоны раз­гру­жала. Хо­тя от­ку­да мне знать? Та­кого ро­да де­ятель­ность я об­хо­дила сто­роной. В лю­бом слу­чае, от­вра­титель­ное сос­то­яние ор­га­низ­ма, не при­вык­ше­го спать на хо­лод­ном жес­тком по­лу, ме­шало нас­лаждать­ся жизнью и ран­ним ут­ром.

— Тс-с-с... — Силь­вер за­жима­ет мне рот ла­донью, и я сно­ва ощу­щаю ос­трую пот­ребность бры­кать­ся и ку­сать­ся.

Ви­дя бе­шенс­тво в мо­их гла­зах и по­няв, что со мной сей­час шут­ки пло­хи, Силь­вер мед­ленно уби­ра­ет ру­ку. Я мо­таю го­ловой и впи­ва­юсь в не­го злым взгля­дом.

— Ти­хо, — шеп­чет он, всмат­ри­ва­ясь в тем­но­ту пе­ред со­бой.

И тог­да я за­мечаю то, что дол­жна бы­ла за­метить сра­зу. То, что нор­маль­но­му че­лове­ку сра­зу бро­са­ет­ся в гла­за.

Миш­ка про­пал.

— Ми­ша... — всхли­пываю, мгно­вен­но рас­те­ряв весь свой злоб­ный за­дор. — Он ушел? — спра­шиваю то ли се­бя, то ли Силь­ве­ра.

— Нет, — от­ве­ча­ет Силь­вер, и в его го­лосе — спар­тан­ское спо­кой­ствие.

— Ну, он же... Ну, на­до­ело ему все. До­мой по­шел, — вя­ло соп­ро­тив­ля­юсь я, по­нимая, ка­кой аб­сурд не­су.

— Этот твой влюб­ленный иди­от ни­куда бы от те­бя не дел­ся. И не смот­ри на ме­ня так уже — ды­ру не прож­жешь, я за­кален­ный. Ты ви­дела, как он на те­бя смот­рит?

— Ви­дела, — всхли­пываю силь­нее.

— Не в этом суть, — от­ма­хива­ет­ся Силь­вер, — прос­то это я, что­бы ты прек­ра­тила трын­деть: «ушел до­мой». Он бы без те­бя ни­куда не ушел.

Осоз­нав всю глу­бину Миш­ки­ной пре­дан­ности, за­лива­юсь сле­зами.

— Ре­веть прек­ра­тила. Не­мед­ленно.

Все-та­ки он не­веро­ят­но гру­бый.

Миш­ку мы ищем дол­го. В те­чение двух ча­сов ла­зим по все­воз­можным от­вет­вле­ни­ям этой жут­кой ка­нали­зации, ша­раха­ясь от каж­дой вспыш­ки си­него цве­та и лю­бого шо­роха.

Силь­вер соб­ран, сос­ре­дото­чен, че­го нель­зя ска­зать обо мне. Я ви­ню се­бя и кос­те­рю пос­ледни­ми сло­вами — взя­ла с со­бой за­щиту, на­зыва­ет­ся... До­ма его ос­тавлять на­до бы­ло. Нас­то­ять. При­казать, в кон­це кон­цов!

Вско­ре по­нимаю, что все уси­лия тщет­ны. А ид­ти даль­ше вглубь ко­ридо­ров — бес­смыс­ленно. Миш­ка не смог бы уй­ти так да­леко.

Од­на­ко Силь­вер, к его чес­ти, да­же не за­ика­ет­ся об этом. Лишь че­рез па­ру ча­сов го­ворит:

— Еще пол­ча­са, и мы вы­ходим. Вмес­те с тво­им ла­боран­том про­пал и рюк­зак с ос­новны­ми за­паса­ми, что сок­ра­тило вре­мя на­шего пре­быва­ния в Зо­не вдвое. Нам нуж­но ид­ти даль­ше, ес­ли мы хо­тим вы­пол­нить то, ра­ди че­го сю­да заб­ра­лись.

Ког­да я на­чинаю чувс­тво­вать ме­тал­ли­чес­кий вкус кро­ви во рту от про­кушен­ной гу­бы, ког­да мне ка­жет­ся, что сер­дце сту­чит так, что вот-вот ра­зор­вется, мы на­ходим его.

И я ока­зыва­юсь к это­му аб­со­лют­но не го­това.

Миш­ка ви­сит, за­вяз­нув в ка­ких-то си­них, сла­бо мер­ца­ющих ве­рев­ках, ко­торые боль­ше все­го на­поми­на­ют...

— Па­ути­на... — вы­дыха­ет мне в ухо Силь­вер, и да­же в его го­лосе прос­каль­зы­ва­ет об­ре­чен­ность.

Миш­ка, ка­жет­ся, жив, он да­же сла­бо тре­пыха­ет­ся.

— Ми­ша! — зо­ву я ос­то­рож­но, де­лая шаг к не­му. Но Силь­вер гру­бо дер­га­ет ме­ня. Так, что я са­жусь пря­мо на пол.

— Ма­рия... — хрип­ло про­из­но­сит Миш­кин го­лос. — Ма­ша...

— Сни­май же, сни­май его ско­рее! — кри­чу я на Силь­ве­ра, на­чиная бес­по­рядоч­но рыть­ся в сво­ем рюк­за­ке в по­пыт­ках най­ти хоть что-ни­будь под­хо­дящее.

— Ти­хо, Ма­ри, ти­хо... — го­ворит Силь­вер, сжи­мая мои за­пястья, не да­вая дви­гать­ся.

Я еще раз вни­матель­но смот­рю на Миш­ку.

Си­ние ни­ти цеп­ко дер­жат его, под­со­еди­ня­ясь к его те­лу, слов­но при­сос­ки. Ру­ки, но­ги, спи­на.... До са­мого гор­ла. А сам Миш­ка ис­то­ча­ет сла­бый си­ний свет.

Су­дорож­но вы­дыхаю и смот­рю Силь­ве­ру в его глаз. По­нима­ние то­го, что он со­бира­ет­ся сде­лать, прос­то чу­довищ­но.

— Ос­во­боди его, — тре­бую я, уте­рев гла­за ла­донью. Хва­тит пла­кать — по­ра дей­ство­вать.

— Ты же по­нима­ешь, что это не­воз­можно. Это па­ути­на, Ма­ри. Ведь­ми­на ло­вуш­ка. Не­уже­ли ты не зна­ешь, что это та­кое?

Смот­ря на Силь­ве­ра, как за­чаро­ван­ная, мед­ленно ка­чаю го­ловой.

— Ему нель­зя по­мочь.

— Но по­чему?! — сры­ва­юсь на крик и бь­юсь в ру­ках Силь­ве­ра тря­пич­ной кук­лой.

— Это тот же ведь­мин сту­день, ду­реха! Спа­сать уже не­чего! У не­го толь­ко го­лова и ос­та­лась... То, что ты ви­дишь — обо­лоч­ка. Ни од­ной це­лой кос­ти. Мед­ленный про­цесс вы­качи­вания кос­тной мас­сы из че­лове­ка. При­чем аб­со­лют­но без­бо­лез­ненный. Он и сам не зна­ет, что с ним. Но ес­ли его от­це­пить... Пред­став­ля­ешь, ка­кую боль он бу­дет ис­пы­тывать... ты это­го хо­чешь?

Я па­даю на ко­лени, то­нень­ко всхли­пывая, по­нимая, что Силь­вер прав. Это са­мая страш­ная из всех ло­вушек Зо­ны, да­же мя­соруб­ка про­ще. Скру­тило, вып­лю­нуло. Все. А это... Миш­ке и прав­да не по­мочь.

Я при­хожу в се­бя, толь­ко ког­да Силь­вер на­чина­ет та­щить ме­ня ку­да-то вглубь ко­ридо­ров. Я нас­толь­ко ог­лу­шена, что да­же не соп­ро­тив­ля­юсь.

— Нет, — про­из­но­шу твер­до и пы­та­юсь выр­вать­ся из его рук все­ми дос­тупны­ми спо­соба­ми. Бью его, ку­да при­дет­ся, да­же, ка­жет­ся, ку­са­юсь.

Ви­димо, один из уда­ров при­ходит­ся в цель, по­тому что Силь­вер рез­ко вы­дыха­ет и от­пуска­ет ме­ня. Я ки­да­юсь об­ратно в тот тун­нель, где мы ос­та­вили Миш­ку. И в ужа­се по­нимаю, что мне его не най­ти. Я заб­лу­дилась!

Вый­дя сле­дом за мной, Силь­вер на­тыка­ет­ся на неп­ри­ят­ную кар­ти­ну: я си­жу на по­лу ко­ридо­ра пря­мо в гад­кой во­нючей лу­же, ко­торых здесь ви­димо-не­види­мо. Ко­лени под­жа­ты к гру­ди, и я ти­хонь­ко вою, пы­та­ясь по­нять, как та­кое мог­ло слу­чить­ся со мной?

Силь­вер мол­ча са­дит­ся ря­дом.

— Пой­дем к не­му, а? — про­шу я ти­хо. — Пой­дем... ну, по­жалуй­ста. — Сле­зы ль­ют­ся из глаз, слов­но ли­вень во вре­мя гро­зы, и я ни­чего не мо­гу с этим по­делать.

Вне­зап­но чувс­твую ру­ку на сво­ем пле­че — Силь­вер ме­ня об­ни­ма­ет, ос­то­рож­но при­жимая к сво­ей зас­ко­руз­лой кур­тке.

— Нет, Ма­ри, — го­ворит он лас­ко­во, — нет. Мы ни­куда не пой­дем. С ним все кон­че­но, пой­ми.

— Ему страш­но, — по­ток слез и не ду­ма­ет за­кан­чи­вать­ся, — он там сов­сем один. Мы по­будем с ним и уй­дем. Ну, по­жалуй­ста.... — всхли­пы пе­рехо­дят в ры­дания, и я ре­ву, вце­пив­шись в ши­рокие пле­чи Силь­ве­ра, зах­ле­быва­ясь до тех пор, по­ка он ме­ня не встря­хива­ет.

— Прек­ра­ти, — жес­тко го­ворит он, — прек­ра­ти.

Мо­таю го­ловой и за­лива­юсь пу­ще преж­не­го. И тог­да он ме­ня це­лу­ет.

И это нас­толь­ко от­ли­ча­ет­ся от мо­их эмо­ций, что я сра­зу же прек­ра­щаю ис­те­рику и чувс­твую, что на сме­ну от­ча­янью приш­ла ярость.

Его гу­бы об­ветрен­ные, жес­ткие, ды­хание хра­нит за­пах си­гарет, ко­торые я тер­петь не мо­гу, и в то же вре­мя этот по­целуй слов­но под­ни­ма­ет что-то сок­ро­вен­ное из глу­бин мо­его «я», воз­вра­ща­ет к ре­аль­нос­ти, на­поми­ная, что я еще жи­ва.

— Не смей! — го­ворю, рез­ко отс­тра­нив­шись, чувс­твуя, что ис­те­рики и след прос­тыл.

— Я те­ря­юсь, ког­да жен­щи­на пла­чет. Это единс­твен­ный дос­тупный мне спо­соб ее ус­по­ко­ить, — по­жима­ет он пле­чами со­вер­шенно рав­но­душ­но. Я не по­нимаю, что ме­ня бе­сит боль­ше — то ли то, что он еще ко­го-то так «ус­по­ка­ивал», то ли это его рав­но­душие. Це­литель хре­нов.

Силь­вер, ко­неч­но, прав. Воз­вра­щать­ся за Миш­кой смыс­ла нет. Он ум­рет, не му­ча­ясь, ло­вуш­ка уби­ва­ет без­бо­лез­ненно — те­перь-то я вспом­ни­ла. А спас­ти его уже нель­зя. Мне на­до соб­рать­ся с си­лами и ид­ти даль­ше, что­бы раз и нав­сегда по­кон­чить с Зо­ной, ко­торая отоб­ра­ла до­рогих мне лю­дей. И не толь­ко у ме­ня. А жад­ное че­лове­чес­тво ни­ког­да не ос­та­новит­ся, выг­ре­бая все бо­гатс­тва Зо­ны, по­ка не лоп­нет.

Не­из­вес­тно, вер­нусь ли я об­ратно или сги­ну вмес­те с Ак­ти­вато­ром. Не­из­вес­тно, вер­нется ли Силь­вер об­ратно. Ни­чего не из­вес­тно. У Миш­ки был вы­бор, и он его сде­лал. Те­перь я дол­жна сде­лать свой вы­бор.

— Пой­дем, — го­ворю я, под­ни­ма­ясь, — пой­дем даль­ше.

Силь­вер смот­рит на ме­ня се­рым гла­зом вдум­чи­во, вни­матель­но. А по­том вста­ет сле­дом, за­киды­вая на спи­ну рюк­зак.

Мы дви­га­ем­ся в пол­ной ти­шине, и я вне­зап­но по­нимаю, что страх и го­ре не тер­за­ют ме­ня так, как еще ми­нуту на­зад. Эти эмо­ции ни­куда не де­лись, за­бились в глу­бины мо­его под­созна­ния, спря­тались за семью зам­ка­ми, ожи­дая сво­его ча­са. Вся моя жизнь све­лась к од­ной-единс­твен­ной мыс­ли: «вы­жить». И эта мысль вы­тес­ни­ла все ос­таль­ные, пра­виль­ные и че­ловеч­ные, бук­валь­но по­рабо­тила ме­ня и зас­та­вила пос­лушно сле­довать за тем, кто мог мне по­мочь.

Я пло­хо пом­ню мо­мент, ког­да мы с Силь­ве­ром выб­ра­лись из этих жут­ких ка­такомб. Мы пол­зли вверх по ка­кой-то ле­сен­ке, я пол­зла сле­дом за Силь­ве­ром и счи­тала эти прок­ля­тые сту­пени.

Вско­ре нас ос­ле­пил сол­нечный свет, и я по­няла, что под­земный кош­мар за­кон­чился.

Что­бы ус­ту­пить мес­то че­му-то бо­лее жут­ко­му.

Эту ночь мы про­водим под от­кры­тым не­бом, и у ме­ня так и не по­луча­ет­ся сом­кнуть глаз. Шо­рохи, да­лекий вой не­понят­ных су­ществ, Ко­локол Мер­твых или как там Силь­вер его наз­вал... Все это не поз­во­ля­ет мне зас­нуть ни на се­кун­ду.

«Это не­нор­маль­но, — ду­маю я, — не­нор­маль­но, что Зо­на су­щес­тву­ет — так не дол­жно быть. Зо­на — по­рож­де­ние чу­жого ра­зума, в бла­гих ли це­лях или са­мых гнус­ных, но факт ос­та­ет­ся фак­том — не­чело­вечес­ких це­лях, вот что глав­ное».

— Не спишь? — спра­шива­ет Силь­вер, ус­тра­ива­ясь ря­дом и да­же об­ни­мая ме­ня.

— Так теп­лее, не дер­гай­ся, — по­яс­ня­ет он, ког­да я пы­та­юсь выс­во­бодить­ся.

— Ни­ког­да не де­лай в Зо­не рез­ких дви­жений, — шеп­чет он мне на ухо до­вери­тель­но, — ни­ког­да. Да и вне Зо­ны ста­рай­ся их не де­лать. Это пред­ска­зу­емо, а зна­чит, твой про­тив­ник, ес­ли он, ко­неч­но, хо­роший про­тив­ник, су­ме­ет со­ри­ен­ти­ровать­ся.

— А ты — хо­роший про­тив­ник?

— Я? Я не про­тив­ник, Ма­ри. Оп­ре­деляй вра­гов вер­но, тог­да не при­дет­ся оп­ла­кивать дру­зей.

Зря он это ска­зал — вос­по­мина­ния о бро­шен­ном Миш­ке нак­ры­ва­ют с но­вой си­лой. Стран­но, но я уже не пла­чу. Ме­ня буд­то вык­лю­чили, не ос­та­вив ни­каких эмо­ций и чувств, буд­то бро­сили в пус­то­те, от­ку­да нет вы­хода.

Силь­вер не уте­ша­ет ме­ня и ни­как не ком­менти­ру­ет про­ис­хо­дящее. Он мол­чит. И про­дол­жа­ет креп­ко при­жимать ме­ня к се­бе.

— Я не сбе­гу, — го­ворю, на­конец, ре­шив от­во­евать нем­но­го жиз­ненно­го прос­транс­тва.

— Не сбе­жишь, — го­ворит он за­дум­чи­во, чуть от­пуская ме­ня, — я не это­го бо­юсь, глу­пая, сов­сем не это­го.

Бо­ять­ся в Зо­не мож­но все­го, че­го угод­но, по­это­му я ре­шаю обой­тись без уточ­не­ний.

Я все же за­сыпаю под ут­ро нер­вным бес­по­кой­ным сном, и мне снит­ся мой отец, ко­торый уво­дит ме­ня по кра­сивой ухо­жен­ной до­рож­ке от боль­шо­го бе­лого особ­ня­ка. Мне не хо­чет­ся ухо­дить, но с от­цом я го­това ид­ти ку­да угод­но.

Бу­дит ме­ня гром­кий крик. Взъ­еро­шен­ная со сна, я вска­киваю на но­ги и по­нимаю, что де­ла на­ши пло­хи.

За тот ко­рот­кий про­межу­ток, что я спа­ла, что-то про­изош­ло с тем учас­тком зем­ли, на ко­тором мы обос­но­вались. Те­перь вок­руг про­лега­ет глу­бокая тран­шея, от­де­ляя нас от всей тер­ри­тории Зо­ны.

Силь­вер уже не кри­чит, он прос­то ме­ря­ет дос­тавший­ся нам кло­чок зем­ли ша­гами. По­луча­ет­ся два ша­га вле­во и три впра­во.

Па­ники нет, я сно­ва «вык­лю­чилась», как и вче­ра, и те­перь прос­то ту­по смот­рю, как мой про­вод­ник пы­та­ет­ся нас спас­ти.

— Что это? — спра­шиваю ти­хо.

— Зо­на соп­ро­тив­ля­ет­ся, — уг­рю­мо го­ворит Силь­вер, — я так ду­маю. Ты хо­чешь унич­то­жить ее, она хо­чет унич­то­жить те­бя. Все за­коно­мер­но.

— А ес­ли бы я не пы­талась ее унич­то­жить, она бы ос­та­вила ме­ня в жи­вых? — ин­те­ресу­юсь я, по­ража­ясь сар­казму в собс­твен­ном го­лосе.

Силь­вер смот­рит на ме­ня не­пони­ма­юще, а по­том на­чина­ет сме­ять­ся. Это боль­ше по­хоже на ис­те­рику, но он быс­тро бе­рет се­бя в ру­ки.

Меж­ду тем тран­шея, от­де­ля­ющая нас от Зо­ны, ста­новит­ся ши­ре, из нее ле­зет ка­кая-то се­рая мас­са, гус­тая, как тес­то для ма­мино­го пи­рога.

— Пры­гай, — ко­ман­ду­ет Силь­вер.

— Не хо­чу.

— Пры­гай, черт бы те­бя поб­рал! — кри­чит он. — Я не смо­гу те­бя пе­реки­нуть, пры­гай!

И тут я по­нимаю, что от это­го не от­вертеть­ся. Что мне дей­стви­тель­но при­дет­ся прыг­нуть. А еще — он ждет, что я сде­лаю это пер­вой, и по­тому не пры­га­ет сам. А щель меж­ду тем все ши­ре, а се­рая мас­са все зло­вещей и нас­той­чи­вей тя­нет­ся пря­мо к на­шим но­гам.

— Не нас­ту­пай на эту га­дость, — го­ворит он очень спо­кой­ным то­ном, и лишь в единс­твен­ном гла­зу его — па­ника и страх, я ви­жу это так же чет­ко, как и дру­гую сто­рону, на ко­торую мне нуж­но по­пасть.

От­ча­ян­но крик­нув что-то не­сураз­ное, я с раз­бе­га пры­гаю че­рез эту ши­пящую мас­су, пря­мо на ту сто­рону. Те­ло уда­ря­ет­ся о зем­лю, я пе­рево­рачи­ва­юсь па­ру раз, чувс­твуя рез­кую и силь­ную боль в пра­вом вис­ке, и за­мираю, сжав­шись, осоз­на­вая, что все-та­ки прыг­ну­ла и ос­та­лась жи­ва. Сер­дце на­пол­ня­ет­ся ли­ку­ющей ра­достью, по­жалуй, та­ких ощу­щений мне ис­пы­тывать еще не до­води­лось.

Силь­вер все еще в се­реди­не злос­час­тно­го ос­тров­ка. Я с ис­пу­гом всмат­ри­ва­юсь в его ли­цо — по­чему он мед­лит? По­чему не прыг­нул сле­дом?

Кив­нув мне, он раз­бе­га­ет­ся и... про­пада­ет в чер­ном зе­ве об­ра­зовав­шей­ся про­пас­ти.

С кри­ком ки­да­юсь ту­да же и по­нимаю, что еще ни­чего не кон­че­но, он вы­караб­ки­ва­ет­ся, цеп­ля­ясь ру­ками за са­мый край. Се­рое неч­то уже пог­ло­тило наш ос­тро­вок и те­перь на­чина­ет на­пол­зать с дру­гой сто­роны. С той, где мы на­ходим­ся сей­час. Силь­вер умуд­ря­ет­ся поч­ти вы­лез­ти, как вдруг из­да­ет стран­ный звук, боль­ше по­хожий на сдав­ленный крик ра­нен­но­го зве­ря. Ког­да он окон­ча­тель­но вы­бира­ет­ся из тран­шеи, я по­нимаю, что он дей­стви­тель­но ра­нен.

— Вля­пал­ся в эту срань, — мор­щась, го­ворит он, вы­тяги­вая по­кале­чен­ную но­гу.

Бо­тинок на ней пол­ностью сож­жен, и его лос­ку­ты на­мер­тво прик­ле­ились к мя­су и кос­ти, ко­торая прог­ля­дыва­ет сквозь обож­женные учас­тки.

Ме­ня бы, на­вер­ное, стош­ни­ло, но я же врач все-та­ки. И не та­кое ви­дела. Ле­зу в рюк­зак, пы­та­ясь най­ти пе­ревя­зоч­ный па­кет и хоть ка­кое-ни­будь обез­бо­лива­ющее.

Пе­ревя­зоч­ный па­кет, как и ам­пу­ла про­медо­ла, на­ходят­ся быс­тро.

— От­ку­да у те­бя?.. — спра­шиваю, на­бирая ле­карс­тво в шприц.

— Без не­го здесь ни­как, — по­жима­ет пле­чами Силь­вер. — Нуж­но же как-то воз­вра­щать­ся... Да не при­нимаю я его без не­об­хо­димос­ти, не кри­вись, — ус­ме­ха­ет­ся он.

Я де­лаю укол в ве­ну, с удив­ле­ни­ем по­нимая, что ру­ки не дро­жат, и я по­падаю с пер­во­го ра­за.

— Ты хо­роший врач, — го­ворит Силь­вер, прик­ры­вая гла­за, — да­же ру­ки не тря­сут­ся.

— Не твое де­ло, — ог­ры­за­юсь, злясь то ли на не­го, что так не­ос­то­рож­но уго­дил в ло­вуш­ку, то ли на се­бя, что ре­шилась ид­ти сю­да.

— Не бу­зи, — го­ворит он ти­хо, и я за­мечаю, что ды­хание да­ет­ся ему с тру­дом.

— Возь­ми, — он про­тяги­ва­ет мне ци­линдр — ключ. Ин­стинктив­но от­ша­тыва­юсь. — Ишь, че­го уду­мал!..

— Возь­ми, — го­ворит он тре­бова­тель­но, — ос­та­лось нем­но­го, все­го па­ра до­мов, — он мах­нул ру­кой, ука­зывая нап­равле­ние. — На вся­кий, ес­ли от­клю­чусь.

— Силь­вер, — го­ворю я, — а да­вай, я вер­нусь за то­бой? Ес­ли за тем до­мом то, что мы ищем, то ра­зум­ней мне дой­ти ту­да самой, а по­том вер­нуть­ся за то­бой.

Он на­чина­ет хо­хотать. Дол­го и страш­но, буд­то выт­ря­сая из се­бя ду­шу.

— Ты не дой­дешь, Ма­ри. Я дол­жен дой­ти с то­бой, — серь­ез­но при­бав­ля­ет он, — я обя­затель­но дол­жен дой­ти с то­бой.

— Слож­ность зак­лю­ча­ет­ся уже в гла­голе «дой­ти», — поз­во­ляю се­бе съ­яз­вить, — ты на это не спо­собен. И по­том, выб­рать­ся об­ратно бу­дет лег­че, ес­ли ты чу­точ­ку от­дохнешь.

Силь­вер смот­рит на ме­ня как на су­мас­шедшую.

— Об­ратно? — спра­шива­ет он, и я съ­ежи­ва­юсь под его ко­лючим взгля­дом. — «Об­ратно» мо­жет и не быть. Но ты дой­дешь. Я ве­рю.

— Луч­ше во что-то ве­рить, чем быть пус­тым, — важ­но при­бав­ляю я.

— Я дой­ду, пош­ли, — он вста­ет, опи­ра­ясь на мою ру­ку. Не знаю, че­го ему сто­ит ид­ти, нас­ту­пая на боль­ную но­гу, но он дей­стви­тель­но идет, уп­ря­мо при­кусив гу­бу, и я на­чинаю ис­пы­тывать к не­му ува­жение.

Идем мы очень осторожно, все так же перед каждым шагом Сильвер бросает гайку. Теперь я поднимаю их — механически, даже не задумываясь, что до меня это делал другой человек. Все самоедство и самокопание, столь свойственные моей натуре, отходят на задний план перед лицом Зоны. 

Часа через три мы достигаем дома, указанного Сильвером. Это обычная пятиэтажка, каких много в нашем городе. Она — живое свидетельство того, что происходит с нашими домами в наше отсутствие. Фундамент потрескался, сквозь него пробилась скудная растительность Зоны. Выбитые окна зияют черными дырами, облупившиеся стены выглядят так, будто вот-вот рухнут. Жуткое зрелище. Я бы рада никогда не видеть Веселый квартал. 

— И что теперь? — спрашиваю осипшим голосом — воды не осталось, Мишка оставил один рюкзак под проволокой еще в начале пути, а второй, мой, застрял вместе с ним в паутине. Это свело и без того скудные припасы на нет. Сейчас жажду я ощущаю особенно остро. 

— Пятый, — коротко говорит Сильвер.

Я не понимаю. То, что он говорит — чудовищно само по себе, и я просто отказываюсь в это верить.

— Пятый этаж, — поясняет он, закрыв глаза. 

— Что за чушь?.. В заброшенных домах повсюду студень, тебе ли не знать.

— Пятый этаж, — произносит он более настойчиво и теряет сознание. 

Я задыхаюсь от ощущения несправедливости, бью его по щекам, требуя, чтобы он открыл свой единственный глаз — все бесполезно. Сильвер отключился, будто выполнил свою миссию, приведя меня сюда, и теперь я должна идти сама. 
Ну, что ж. Пятый, так пятый. 

Перед тем, как отправиться в Зону, я еще раз побывала у Дины Барбридж, чтобы уточнить кое-что про черный снег. Я не стала говорить о своем визите ни Мишке, ни Сильверу — тем более. Он должен был верить, что ведет свою собственную игру. 

Сначала мне было страшно. «Зона возьмет свое», — насмешливо сказала мне Дина, отсалютовав неизменным бокалом с вином. И я уже тогда поняла, о чем речь. Речь обо мне. Ключ сам по себе не мог сработать без порождения Зоны. Я сама — часть ключа и должна открыть какую-то дверь. Что там — Дина сказать не смогла, она выпроводила меня, сказав напоследок, что я должна быть готова. А если я еще не готова, то не стоит и соваться в Зону.

Я была готова. С самого первого шага за периметр и до последнего к этому страшному дому. Я готова. Сегодня Зона возьмет свое, и если я принадлежу ей, то так тому и быть. 

С того момента, как я начинаю свое торжественное шествие вверх, проходит минут пять, прежде чем я полностью осознаю, что я все-таки вошла в этот страшный подъезд. Однако внутри меня ждет сюрприз. Здесь на удивление чисто, а под свежевыбеленным потолком торчит новенькая лампочка.

Я замираю в ужасе, потому что хорошо помню, как Сильвер говорил: самое опасное в Зоне — это вот такие чистенькие места. Никогда не знаешь, чего именно от них ждать. Крепко сжимаю зубы и делаю первый шаг по аккуратным ступеням.

И тут же проваливаюсь почти по пояс. Охнув и вцепившись руками в перила, оглядываюсь вокруг. И с ужасом осознаю, что подъезд принял свой настоящий вид: куски ржавой мочалки по облупившимся стенам, полуистлевшие деревянные ступени, никакой лампочки нет и в помине, и единственный тусклый свет исходит из подслеповатого окошка под самым потолком.

Чертыхаясь и в который раз проклиная свой альтруизм, выбираюсь из щели, в которую угодила. Теперь, чтобы не попасть впросак, кидаю гайку, даже если следующий участок подъезда выглядит вполне мирным. Мирным здесь не может быть ничего в принципе, поэтому не стоит обманываться ЕЁ иллюзиями.

Гайки идут ровно, и я добираюсь до третьего этажа относительно спокойно. А там меня поджидает настоящее испытание в виде Мишки, преспокойно сидящего на чисто выскобленной ступени.

— Маша, — радостно улыбается он, — вот ты и дошла.

— Вот я и дошла, — повторяю эхом, лихорадочно соображая, куда бежать и отчаянно желая подойти к нему и обнять. Нельзя. Мой Мишка остался висеть в паутине ведьминой ловушки, тут уж ничего не поделаешь. Зона испытывает меня.

— Садись, — говорит Мишка, хлопая по ступеньке рядом с собой.

— Куда именно? — спрашиваю напряженным голосом.

— Сюда-сюда, — говорит он чуть рассеянно, и эта его рассеянность настолько привычна и понятна, что хочется выть от отчаяния. И я все четче осознаю, что это не он. Он никогда не был рассеян, если мне грозила опасность.

Подхожу тихонько, обойдя Мишку с другой стороны.

— Ты меня бросила! — говорит он почти зло, хватая меня за ногу.

— Нет! — резко вырываюсь и взлетаю сразу аж на четвертый этаж.

Четвертый этаж не пытается выглядеть презентабельно: здесь все заполнено ведьминым студнем — целое озеро, если не сказать — океан. Мне ни за что не перепрыгнуть! Кажется, поход окончен.

И вдруг я понимаю, что его не может быть так много. Что сама площадка не настолько большая, а если бы студень в здании был, то я вряд ли бы продвинулась так далеко и осталась цела.

Кинув гайку, убеждаюсь в собственной правоте. Она падает посреди голубого озера, и с ней абсолютно ничего не происходит. Поставить ногу в ведьмин студень сложно. Просто невероятно сложно. Все во мне вопит — не делай этого! Не надо! Но я все же решаюсь рискнуть и... Наступаю на совершенно твердую поверхность. Иллюзия рассеивается, и грязный заброшенный подъезд снова во всей красе.

Наконец, пятый этаж. Все три двери на площадке гостеприимно распахнуты, из них доносятся голоса. Замираю, уже даже не удивляясь. Нужно делать выбор.

Заглядываю в ближайшую ко мне квартиру. Там, в глубине, я слышу мамин голос, она что-то напевает, возясь на кухне. Так странно и не похоже на нее... И в то же время я знаю, что так могло быть раньше. Пячусь от этой двери — я не готова к этой встрече...

Другая квартира кажется огромной изнутри: высоченные потолки и дорогой ремонт, раздаются звон бокалов и чужие голоса... Тут все очень вычурно и красиво. Я ощущаю нестерпимый холод и тоску и захлопываю эту дверь.

На пороге следующей квартиры меня уже ждут.

Он как будто вышел из моих снов. Такой же молодой, в старой сталкерской куртке, с растрепанными волосами. В его синих глазах пляшут сами черти, на скуле заживает свежий кровоподтек.

— Папа, — шепчу я, ноги подкашиваются — иллюзия это или нет, я бы никогда не смогла пройти мимо.

Он слишком молод, чтобы быть моим отцом сейчас. Наверное, парень передо мной моложе меня.

— Привет, Мари, — шепчет он, протягивая руки, — как же долго я тебя ждал.

— Здравствуй, Рэд, — говорю я приветливо, — что ты здесь делаешь?

— Жду тебя, конечно же. Проходи.

Иду за ним на автопилоте, с замиранием сердца ожидая, что сейчас окажусь в ловушке.

Садимся за небольшой аккуратный столик прямо в центре гостиной. С удивлением узнаю нашу собственную гостиную прошлых лет.

— Ты принесла ключ? — спрашивает Рэдрик деловито.

— Да, — киваю я, — да.

— Наконец-то, — он потирает руки, — давай его сюда, с этим давно пора покончить.

— Нет, — говорю твердо, хотя очень хочется спихнуть предстоящее дело на кого-нибудь другого. Пусть и не совсем настоящего.

— Мари, — строго произносит мой отец, — после активации ключа не выжить. Мне уже все равно. Отдай его мне.

Вздрагиваю, хотя Рэд просто озвучил то, что мне и так давно известно.

— Возможно, я останусь тут, с тобой, — пытаюсь улыбнуться.

— Нет, Мари, — говорит он, — все гораздо сложнее... Тебе не спастись. Но я спасу тебя.

— Рэдрик, — достаю цилиндр, — я дошла. Понимаешь?..

В это время я слышу, как кто-то меня зовет. Далеко-далеко. Из прошлой жизни. Сильвер очнулся. Я перестала спрашивать себя, знал ли он, что для меня это билет в один конец, еще когда мы лишились Мишки. Наверное, поэтому он хотел дойти со мной — я надеюсь, что его отношение ко мне, как к необходимой части ключа, изменилось. Быть может, он увидел, что я тоже человек.

— Ты — часть ключа, — грустно говорит Рэд, — только я смогу тебя заменить. Ты дитя Зоны, дитя Золотого шара, как и твоя мать.

— Причем тут мама? — морщусь я. — Не вмешивай ее, пожалуйста. Зона не дарит подарки просто так. Ты заключил сделку с шаром, я возвращаю то, что должна вернуть. Так сказала она. Дина.

Он смеется, долго и страшно, а после пытается силой отобрать ключ, но я успеваю выбежать за дверь. Голос Сильвера становится громче, он где-то в районе второго этажа. С силой захлопываю дверь и вижу выемку на ней, куда точно подойдет мой ключ. Я закрываю отца в этой квартире теперь уже навсегда, я захлопываю дверь в свое прошлое, чтобы понять — прошлое не принадлежит мне. И если мне суждено погибнуть теперь — так тому и быть.

Я уже начинаю спускаться, когда верхний этаж начинает рушиться.

Наверное, это землетрясение — не разобрать. Дом словно взбесился, по стенам поползли огромные трещины.

Сломя голову бегу вниз на знакомый голос.

— Сильвер! — кричу во всю силу легких. — Я здесь!

И в тот же момент я срываюсь и падаю куда-то вниз.

Все, что я понимаю, это то, что Сильвер все-таки умудрился меня поймать. И теперь мы с ним валяемся в куче строительного мусора. Нестерпимо тошнит и болит голова — кажется, я получила серьезную травму. Но перед тем, как потерять сознание, я вижу, как медленно-медленно, словно танцуя, начинает кружить черный снег...


Эпилог

Мимо проносятся деревья, какие-то строения, я подтягиваю ноги к груди и широко зеваю. Мой рот прикрывает чужая ладонь.

— Муха залетит, — говорит Сильвер серьезно и целует меня.

— Это так странно, — говорю я, отстраняясь, — так странно верить всю жизнь в одно, а узнать в итоге совсем другое.

Он молчит — для него я осталась такой же, как была. А вот для меня жизнь перевернулась с ног на голову после того, как Каттерфилд открыл мне правду моего происхождения. Он долго смеялся над моей теорией «выросшей Мартышки».

— Мартышка умерла в семь лет, мутанты долго не живут, тебе ли не знать, — сказал он тогда.

— А я... Я же Мария Шухарт?

— Да, ты Мария Шухарт. И твой отец — Рэдрик Шухарт, а мать — Дина Барбридж. Твой дед, его все звали Стервятником, когда-то добрался до Золотого шара и выпросил себе здоровых детей и внуков. Так говорят. Но ты знаешь, я верю фактам. Дина родила тебя рано, не хотела, а тут Мартышка как раз умерла, когда Рэд из Зоны в очередной раз вернулся. Он не стал ничего говорить Гуте, привел тебя и объявил всем, что ты Мария Шухарт. Больше ничего не пояснил. Гута поверила в сказку о Золотом шаре и приняла тебя.

Помню, я долго смотрела в окно. Черный снег сходил медленно, неохотно, но там, где он сошел, чувствовалась чистота. Хармонт наконец-то получил надежду на нормальную жизнь.

Спустя полгода, когда было разрешено выехать, мы с Сильвером отправились в Москву. Я хотела сама поговорить с родителями Мишки и рассказать им, за что погиб их сын.

Зоны больше нет. Снег тает медленно, но уже ясно, что ее больше нет. Кто-то рад, кто-то разочарован, я же придерживаюсь нейтралитета в этом вопросе. Незачем им знать, кто всему виной.

С мамой мы простились очень тепло, я не стала рассказывать ей правду о себе.

А вот пойти к Дине я так и не смогла. Может, решусь когда-нибудь, но пока у меня есть дела поважнее.

Поезд едет, размеренно отстукивая ритм колесами, и под этот стук так удобно засыпать.

— Крис, — спрашиваю я уже в полусне, — нас ждет новая жизнь?

— Да, — просто отвечает он, подмигивая мне серым глазом. Чертовски привлекательным глазом, надо заметить.

— А у нас получится?

— Если захотим — все получится, — улыбается он.

И я в это искренне верю.