Черти в нашей голове

Черти в нашей голове

Уже сотую, по счету скомканную бумажку выбрасываю в угол, не в состоянии настрочить ручкой нескольких слов. Пальцы холодные, как кубики льда, никак не могу угомонить в них дрожь.
Уже совсем скоро "оно" опять появится. Но теперь, я чувствую, что живой меня не отпустит. Губы трясутся, голос осипший, совсем тихий. Я качаюсь на стуле, подогнув под себя ноги и сжав руками голову. Изо всех сил пытаюсь побороть страх, которого в последнее время накопилось слишком много.
Стараюсь хоть немного привести себя в чувства. Но попытки мои идут прахом. Совсем ничего не могу, кроме как заливать комнату, своим истерически больным смехом.
– Совсем скоро ты опять явишься мне, – повторяю, как давно заученную мантру.
Вот и началось. Соседи в квартире напротив, которых уже совсем скоро не станет, начинают петь колыбельные. От этих колыбельных тело пробивает электрический разряд. То же самое чувство, когда ты лежишь на койке без сознания уже больше чем сутки, а врачи пытаются привести твою душу к жизни. Вырвать из того света.
Голоса женщины и двух её сыновей, становятся все ближе, похожие больше на волчий вой. В серую дверь, на которой краска уже почти отслоилась, начинают грубо и беспрерывно колотить ногами и руками. Занавески на окнах, начинают раздуваться, как от дуновения сильного ветра. Но я - то знаю, что это Ты, забираешься ко мне в дом. Страх колит каждый нейрон в моем теле. Голова, как активирована бомба. Стекло в оконной раме начинает стучать. Форточки открываются и жутко режут ушные перепонки, закрываясь потом. Эта процедура повторяется ещё много раз, и на каждом, тело сводит судорогой. Каждый предмет, будь то стул, или же постель, начинает ходить ходуном в квартире. Лампочки, дающие хоть и тусклый, но свет, начинают мелькать, искрясь от перегрузки. Страх. Неимоверный страх, который невозможно описать, леденит рассудок, туманит глаза. Жуткий, душераздирающий крик, вырывается из моей гортани. Убираю руки от ушей, когда все утихает. Гул сердца звенит в ушах. Капельки холодного пота стекают со лба, опускаясь все ниже. Останавливаются на остром подбородке, после чего продолжают свой путь по шее и дальше. Я тяжело сглатываю, прикрывая дрожащие веки.
– Неужели, сегодня все обошлось? – шепчу ели слышно, ни веря, ни единому слову.
Ты не можешь так просто оставить меня в покое, я знаю. Ты не упускаешь ни единого момента, чтобы насладится моим страхом, моей беспомощностью. Каждую пролитую тобою каплю крови, ты слизываешь с меня. Смакуешь её, как самый изящный десерт. Ты, настоящая преисподняя. Сейчас балуешься, смотришь и звонко смеёшься. От твоего смеха, просто хочется содрать кожу, что бы мурашки, наконец, прекратили бегать по каждому миллиметру тела. Ты знаешь, что я как невольная запертая в клетке птица, которая не сможет улететь. Знаешь, что кроме тебя, я ничем не смогу себя убить. Слышу женский крик по ту сторону двери, и каждая косточка в теле ломается, заставляя скручиваться улиткой от ужаса. Она кричит, царапает ногтями дверь, а ты лишь этим наслаждаемся. Убийство для тебя это обыденные вещи. Ты требуешь этого, чтобы заряжаться энергией от страха, как и телефон, чей экран мигает, прося о помощи, так как остался лишь один процент. Ты здесь. Я чувствую вонь мертвецов, исходящую от тебя. Я чувствую холод и сырость, которая продирает ноздри, забираясь внутрь головы. Не могу дышать. Забыла, что нужно делать. Сердце обливается кровью, а я цепенею на месте, чувствуя на себе твой стеклянный, пустой налитый кровью взгляд. Табун слонов пробегает у меня внутри. Чаша моих весов, по края наполнена страхом. В лёгких катастрофически не хватает воздуха. Из-за страха, который обледенил разум, ничего не могу вспомнить. Даже свое имя, сейчас запряталось глубоко в извилинах моего переставшего думать, мозга. Твой зверский не человеческий смех, напоминает смеющуюся гиену. Я ели, перебирая ногами, пытаюсь бежать, к, казалось такой далёкой двери. Рука почти сжимает дверную ручку, но ты цепкими мёртвыми пальцами, длинною в мою ногу, сжимаешь мои лодыжки, и тянешь назад, вглубь всех моих страхов и чертей. Ты волочишь моё вьющееся тело по полу, и я чувствую как на голых участках кожи, трескаются твои большие, грязные пузыри. Вонючая жидкость которых, обжигает израненную кожу, как, будто кипятком облили все тело. Кричу. Кричу от боли, от страха и понимания того что за несколько минут за моей душой придёт смерть. Вернее, уже пришла. Царапаю до крови пол, заливаясь собственными слезами, и кровью из-за раненого горла. Во рту блуждает неприятный вкус металла. Я опять пытаюсь кричать, но в горле застрял кровавый ком. Лёгкие скручиваются трубочкой от длительного не поступления кислорода. Опять кто-то звонко и противно поёт песни о смерти, которые колоколами отдаются в ушах. Каждый предмет в комнате взлетает вверх. Занавески начинают раздувать своей тканью, оконные стекла, грозят разбиться на мелкие и острые осколки. Ещё громче мужчина, единственный оставшийся в этом подъезде в живых, завывает, как волк на луну. Он все поёт те колыбельные на неизвестном языке. Языке мёртвых.
– Не надо, прошу, – молюсь, оставляя красные полоски на полу, от содранной на пальцах кожи.
Смех, лишь смех этой большой сгорбленной вонючей сущности. Кричу, глотая горькие слезы, и смотрю на кончики пальцев, и вместо мясной ткани, вижу лишь кости. Это существо из подземного царства мёртвых, подбрасывает меня вверх, и я валюсь спиной на пол. Встречаюсь с его красными глазами. Уже не могу кричать, лишь хрип рвётся из губ. Шерсть на его сгорбленной спине грязная из-за лопающихся пузырей болотного цвета. Как будто из тумана, «оно» достаёт топор, заляпанный кровью предыдущей жертвы. Каждая лампочка в комнате, дающая свет, начинает чахнуть, оставляя нас во мраке. Ничего не могу различить в кромешной темноте. Чувствую лишь смрад трупов и крови.
– Я всего лишь избавлю тебя от мучений.
Его нависшее тело, с лица которого что-то капает мне на лоб, начинает безжалостно наносить удары по моим ногам, тупым концом топора. Чувствую и слышу, как дробятся кости. Кричу не слыша, захлёбываюсь страхом из пролитой чаши, а «оно» лишь гортанно и мерзко смеётся. Уже острым концом этого предмета, он отрубил мне руки. Кровь хлещет из разорванной мясной ткани, а я пытаюсь все больше закричать, постепенно закрывая глаза. Сердце уже не бьётся, его просто нет в груди. Эта тварь, расчленив область, просто под сердцем, достаёт его, и сжимает в длинных покрученных пальцах, пока то не расходится по швам, уже навсегда прекращая биться.