Чертополох и Лилия

Как юная волшебница похитила сердце оборотня

— Всем на выход! Живее, свиньи! — раздался визгливый крик Алекто Кэрроу.
Лязгнула решетка, открывшись нараспашку и выпуская их во внутренний дворик Хогвартса. Несколько десятков учеников — теперь уже бывших и исключенных за несоответствие требованиям о чистоте крови — вышли, взволнованно озираясь. Невдалеке на деревянном помосте возвышалась черная высокая фигура директора Снейпа.
— По приказу Министерства Магии и Комиссии по учету магловских выродков, всем ученикам, чья чистота крови не подтверждена до сего дня, приказано покинуть школу немедленно и занять положенное грязнокровкам место в трудовых лагерях, учрежденных для работы на благо магической Британии и Лорда Волдеморта. Ваши палочки будут отняты и заменены на другие, более подобающие статусу рабочих.

Вот так — несколько слов и судьба полностью разрушена. Она не закончит школу, не будет никогда работать в Министерстве, да что там — даже к родителям не вернется. Может, в этом лагере и книг-то не будет, одна только работа с шести утра и до часу ночи? Стало больно и страшно. Их нестройную колонну вывели наружу и заставили долго шагать пешком до платформы, потом повезли куда-то: вагон был полон, и пришлось долго стоять на ногах. К вечеру все так вымотались, что упали на пол без сил, да там же и уснули.

А утром, едва начало светать, их выгнали полусонных в какое-то поле, огороженное высоким забором с колючей проволокой. Внутри была обширная площадь — не менее гектара, и ряд длинных сараев, надо думать, их нового дома. Броситься бы в сторону и убежать — но колонну надежно охраняли несколько громадных звероподобных магов. Да и куда сбежишь? кругом — либо поле до горизонта, либо глухой лес и, надо признать, она впервые за очень и очень долгое время совершенно не знала, что делать.

Впрочем, вполне может статься, что ей это и не потребуется, и всё, что нужно Волдеморту от заключенных — это полное и беспрекословное повиновение. Но вот что их заставят делать здесь? Строить что-то? Маловероятно, на что могут сгодиться несколько сотен подростков, половина из которых — девушки, неспособные на тяжелый труд? Впрочем, в дьявольской жестокости Волдеморта сомневаться не приходилось. Наверняка он придумает всем, и ей — в особенности самую грязную работу, какую можно. Словно в подтверждение этой мысли раздался громкий приказ:
— Всем встать! Выстроиться в шеренгу!
С горем пополам разношерстной толпе это удалось. Гермиона встала, высоко подняв голову: окружена, но не сломлена, как говорится, — пусть эти звери видят.
Послышались шаги; видимо, на смотр вышло местное начальство. Кого она сейчас увидит? Лучше всего, если это будет кто-то из знакомых магов: она не верила, что тот, кто её знает, сможет быть жесток. Не считая, конечно, приверженцев Тёмного Лорда. Лишь бы не безумная Лестрейндж... Кажется, кто угодно будет лучше неё.

Она подняла глаза... и замерла, цепенея от неожиданности. Вычурная и грязная одежда и вызывающий опасный вид. И странная, почти звериная притягательность.
<i>Он.</i> Снова он. Хоть она и не знала даже толком, как его зовут. Оборотень в услужении у Волдеморта, с его горящим хищным взглядом и медлительными, нарочито развязными движениями. Он шел неторопливо, всматриваясь в каждого. Хоть бы не заметил, хоть бы он её не заметил и прошел мимо... Кажется, точно так же она молила и в первый раз?

Холод, слякоть, сырой запах осеннего леса — вот и всё, что запомнилось ей из времен их с Роном и Гарри побега. 

И страх, постоянный страх.

И безысходность.

Потому что всё невозможно удержать под контролем. Как бы ты ни старалась. Как, например, тогда, когда Гарри выкрикнул всё же это проклятое имя и их схватили. Явились почти мгновенно. Сколько их было? Трое? Она не запомнила. Один из них схватил её за шею, удерживая на месте, а другой подошел спереди. Она не особо к нему приглядывалась: все негодяи кажутся сперва уродливыми, не так ли? Даже не поняла вначале, кто он: оборотень или пожиратель смерти. Трёхдневная щетина,  нечесаные несколько лет волосы, подвязанные небрежно в хвост, обветренное, темного оттенка лицо, какое бывает у всех бывающих постоянно на открытом воздухе — вот и всё, что запомнилось с первого мимолетного взгляда. Ах, да. и запах, конечно, запах: мерзкий, гнилой, как будто он съел тухлую крысу на завтрак. Хотелось отшатнуться, но сзади её прижимал к себе второй; захват был надёжен настолько, что скорее задохнешься, чем вырвешься. А этот как назло приблизился вплотную, всмотрелся внимательно, потом приблизил своё лицо — к её, так что стало невозможно увернуться от внимательного взгляда серо-голубых глаз. Принюхался к волосам — собственно, тогда она и решила, что этот урод — оборотень, совершенно точно оборотень. Кто ещё уловит запах духов, которыми она не пользовалась больше недели?
Затем она увидела у него свой шарф — и сердце почему-то упало.
— Разве ты это не мне оставила, моя прелесть?
Она отрицательно покачала головой, хотя этот жест был, естественно, более чем бессмысленным. Потому что он и так всё понял.
— Схватить их!

Затем они втроем оказались в Малфой-Мэноре, потом чудом убежали... Да много чего случилось "потом". 

Но главное — что тогда он её не тронул. И сейчас ей очень, очень хотелось поверить в то, что он сделал это не из одной лишь нехватки времени или страха быть замеченным. Потому что теперь его не сдержит уже ничего. Он получил власть из рук Волдеморта и будет охотиться за ней, как волк за своей добычей; и ясно уже, что ей далеко не убежать. 

Хотя бы потому, что она и сама не очень этого хочет. Он ужасен, он убийца, он — ночной кошмар любой девушки из приличной семьи, — но что делать, если выхода нет? Лишь бы он не начал свою игру в кошки-мышки и не захотел воспользоваться беспомощностью, а потом бросить: ведь чувства так непостоянны... Может, он просто посмеется прямо ей в лицо? Но Гермионе почему-то казалось, что нет. Хотя бы потому, что когда они начали битву за Хогвартс, она увидела свой розовый шарф — и не где-то, а на его шее. Тогда её передернуло от отвращения, но для него это, очевидно, был фетиш, и оставалось только гадать, что он думал, вдыхая выветрившийся почти до конца аромат, о чем мечтал, что представлял себе. Смешно, в самом деле, что она так и не узнала, как его зовут и кто он. Знала только, что он служил егерем в подчинении у Фенрира, оборотня.