Чертовка из Куличек

Пролог

– Неужели ты влюбилась в меня, чертенок?

Ник буквально загнал Анчутку в ловушку. Они стояли за углом старой заброшки, а в двух шагах росла раскидистая груша. Она накрывала своими ветками, как шатром, и здесь часто зажимались парочки.

От этих мыслей Анчутка вспыхнула, едва не покраснев до кончиков рогов. Ведь она сама была прижата к нагретой солнцем кирпичной стене, а Ник стоял впритык. Еще и ладонь упер рядом, чтобы точно не сбежала. Шлагбаум ходячий! От его улыбки, нахальной и какой-то кошачьей, хотелось то ли дать по рогатой башке, то ли растечься маслом на солнышке.

– Еще чего! – Анчутка дерзко тряхнула короткими рыжими волосами. – С чего ты взял? Солнце в рога напекло?

Ник убрал руку, давая капельку личного пространства. Он скрестил руки на груди, глядя сверху-вниз. Темно-карие глаза по-особенному заблестели. Казалось, впервые оценивал Анчутку не как соседскую девчушку, с которой можно подраться за ведерко в песочнице.

– Постоянно нарываешься, ехидничаешь, пытаешься уколоть Мару… – начал перечислять Ник с наглой улыбкой. – С чего бы это? Не подскажешь?

– А тебе какое дело? Не облезет твоя Марка-Кошмарка! – фыркнула Анчутка.

Она попыталась проскочить, но Ник перехватил за руку. Удерживая за запястье, он притянул ближе. Так, что лица оказались близко-близко. Анчутка почувствовала его дыхание, горячее, почти обжигающее. И смутилась, поспешно склоняя голову, чтобы спрятаться за волосами.

– Раньше мы спокойно дружили втроем, что же изменилось? Неужели моя Анчутка выросла и ревнует? – Ник заправил рыжую прядку за ухо.

От такого вторжения в личное пространство в животе сразу запорхали бабочки. Анчутка прикусила губу, беря себя в руки.

– Да ни за что! Мне, вообще, все эти сопли по боку, ясно? – она рывком высвободила запястье. – Я скоро изобрету какую-нибудь особенную пакость и свалю из Куличек куда-нибудь подальше!

– И скучать по мне не будешь? – Ник склонил голову набок, смерив лукавым взглядом.

Вопрос загнал в тупик. Соврать в глаза Анчутка не посмела. К счастью, именно в этот момент появилась Мара. Она провела ладонями по своему модному ультра-супер-пупер-миниплатью, упирая руки в бока. Первая красотка на деревне, Светлые ее побери! Золотистые рожки поблескивали на солнце, а лицо было покрыто таким слоем дорогой штукатурки, что наверняка добавляло килограмм на весах.

– Ах, вот вы где? Ну, мы идем или нет? – Мара капризно надула губки. – Если пойдет дождь и мы промокнем, я вам обоим хвосты оторву!

«Избалованная стерва, – зло прорычала Анчутка про себя. – Коза златорогая!»

– Уже идем, – промурлыкал Ник и покосился на Анчутку, будто проверяя реакцию.

Мара не стала их дожидаться и первая пошла вперед. Походочкой от бедра, чуть повиливая хвостом с аккуратно причесанной кисточкой. Над ней поблескивали специальные тоненькие браслеты – последний писк чертовой моды.

Друзья устроили пикник в старом ничейном саду. Расстелили плед под узловатыми, давным-давно не плодоносящими деревьями, притащили из дома всякие вкусняшки… Впрочем, даже сесть не успели. Ведь Мара помахала на себя ладонью и потянулась за бутылочкой с водой.

Анчутка едва скрыла коварную улыбку. Сама капнула туда немного зелья. И теперь, как только Мара сделала глоток, как ее рога начали меняться. Золотой лоск взбугрился, позеленел, превратился в уродливые наросты, напоминающие бородавки… Почувствовав неладное, Мара выхватила из сумочки зеркальце и завизжала.

– Это ты, ты все сделала! Совсем на рог больная? Детство под хвостом никак не пройдет? – напустилась она на Анчутку.

– Да это просто пакость, иллюзия, – улыбнулся Ник, стараясь приглушить смешок.

– Нет, нет, не смотри на меня! – Мара попыталась прикрыть рога ладонями.

Ник по-дружески приобнял ее за плечи, успокаивая.

– Да не бойся, оно пройдет через пять минут! – он попытался не довести дело до истерики.

– И тебе, между прочим, идет! – язвительно встряла Анчутка.

Мара обиженно махнула ладонью на обоих, бросаясь прочь.

– Ну, давай! Беги за ней! – прошипела Анчутка. – Ты же за ней хвостиком увиваешься.

Ник чуть наклонился к ней, скрадывая разницу в росте.

– Признай в глаза, что ревнуешь, – шепнул он.

«А потом твои дачные деньки закончатся – и что? – подумала, но так и не сказала Анчутка. – Будешь рассказывать в своем городе, что окрутил деревенскую дурочку? И смеяться со всякими чертями-мажорчиками, с которыми вы отрываетесь по клубам?»

– Ни за что! И вообще, кажется, ты через неделю уезжаешь? Вот и катись ко всем Светлым! – Анчутка скрестила руки на груди.

Ник рассмеялся, ладонью взъерошивая ей волосы. Как маленькой, чертяка несносный! А потом он посерьезнел, прищурившись. Даже глаза потемнели, а голос стал вкрадчивым, бархатистым:

– Я вернусь, Анчутка. Даже не сомневайся. И тогда ты изменишь свое мнение. Я еще приручу тебя, дикий чертенок.

Ник ушел. Анчутка же посмотрела ему вслед, сжимая кулаки. Злилась не то на него, не то на себя. На то, как сильно реагирует на каждый взгляд, на каждую улыбку.