Четвёрка

Четвёрка

И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей,

и я услышал одно из четырёх животных,

говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.

Иоанн Богослов

Она решила, что ничто не вынудит её выйти сегодня из дома. Вот уж нетушки! Она запрет дверь и даже попрошайкам с корзинами для сладостей не откроет. Багряный закат разгорался над лесом, и в дом на краю болота, что одиноко смотрел пустыми глазницами окон на заросшую дорогу, приходила её подружка тьма, развешивая свои тонкие кружева по сырым углам и на остатках полусгнившей мебели. Это там, за лесом, в маленьком городке зажигают фонари-тыквы, расставляют по лужайкам чучела скелетов и зомби, одевают карнавальные костюмы, готовят угощения. Да, люди совсем позабыли значение этого дня, когда среди живых ходили не только мёртвые и духи. Откуда только это вездесущее веселье? А ведь когда-то…

Она посмотрела на стол, где лежало приглашение, оформленное стилизованной оскаленной мордой тыквы и летучей мышью. Хэллоуин! Какое тут веселье, когда, казалось, оставляешь своё ремесло, но кто-то более молодой и дерзкий тут же подхватывает и бездумно использует твои начинания? А теперь ещё и сестрица, от которой ни слуху, ни духу, вдруг вспомнила про неё. Сколько лет они не собирались вместе? «Приходи, будет весело, встретимся всей семьёй».

Да, давненько её дыхание не касалось людского жилья, давненько её огонь не жег плоти, что пламенем мучения торил тысячам несчастных грешников дорогу в небеса. А что сейчас, кто по-настоящему верит в эти бредни про райские кущи? Ищи дураков! Нынче каждый строит свой персональный Эдем с казино, блэк-джеком…

Посмотреть, что там за публика собралась на приём?

‒ А-а, была не была! – она порылась в разбитом сундуке и вытащила изъеденное молью и плесенью платье, ‒ а что, очень даже подходит к случаю. Где-то тут была еще моя венецианская маска с клювом ворона?

По адресу, указанному в приглашении, располагался высокий белый особняк в стиле плантаторского юга, подобно мраморному склепу возвышающийся над узорными лужайками английского сада. На дороге уже была непроглядная тьма, но само здание и сад были ярко освещены фонарями-тыквами. У кованных ворот в камзолах века восемнадцатого стояли мажордомы с накрученными пышными париками.

• Проходите, вас уже давно ждут! – улыбчивый слуга опустил цепь, преграждающую путь и, поддерживая её за локоть, помог подняться по широкой мраморной лестнице к сочащемуся тёплым светом входу.

Внутри наигрывали скрипки и альты. Золотые люстры блистали хрустальными гранями, меж ними растянулись тенета искусственной паутины. Черепа с горящими глазницами, и нетопыри парили над гостями, облаченными в вечерние костюмы и платья. Нестройный многоголосый хор сливался в сплошной белый шум. Здесь этим вечером будут подписаны десяток крупных контрактов, заключены сделки по слиянию концернов и даже решена судьба пары-тройки стран третьего мира. Кто-то смеялся, кто-то с отрешенным видом рассказывал о своих капиталах, кто-то хвастался новой любовницей. Кругом маски, маски… А под ними опять маски, маски… И так до самой сути, до пустотелой глубины человеческого естества, к вакууму, который не могут заполнить все блага мира.

Она усмехнулась и сняла бокал шампанского с любезно предложенного ей подноса. Это будет проблематично ‒ попивать искристый напиток, приподнимая край маски, но лучше такие трудности, чем лишать себя единственной радости на этом маскараде.

А вот и братик – такой красивый в синей военной форме с множеством планок и зотолыми звёздами на широких плечах. Он словно скала в бурлящем человеческом море. Состоятельные особы, что были ниже его на голову, преплясывали перед ним, задирая голову, пытались ухватить его за локоть, увлечь в свои группки. Но брат держался: скупо пожимал руку, постукивал по плечу, отвечал коротко и решительно.

‒ Сестрица! – он увидел её и радостно замахал рукой. Было трудно протиснуться к нему сквозь толчею, но она проскользнула через кольцо высокосветских упыриц прямо в его крепкие объятия. – Давно же мы не виделись! А ты всё так же элегантна и экстровагантна!

Она отмахнулась:

‒ Это ты у нас, все так же хорош и крепок! Горжусь тобой!

Он наклонился к сестре и прошептал на ухо:

‒ Слышал, дела у тебя идут не очень… Могу предложить долгосрочный выгодный контракт! Есть два профессора микробиологии, они с удовольствием…

Она приложила палец к его губам.

‒ Не надо, я уже отошла от дел. А эти двое ‒ талантливые ребята, такие штаммы выводят, закачаешься! Ты лучше скажи, как там наша младшенькая?

Он выпрямился и огляделся.

‒ Да вон она, с выкрашенными в зелёное волосами и пирсингом в губе! Ей с таким прикидом никакой маски не надо. Тьфу! Слышал, работает волантёром в Африке и Южной Азии. Но тоже особо не шикует.

Где-то в дальнем конце зала раздались вскрики восхищения и восторженности. Сквозь чёпорность и гордыню, шелк и бриллианты в золоте, пританцовывая, в тончайшем белом платье шествовала хозяйка этого вечера. Старшая сестра. Облик белокурой красавицы привлекал всеобщее внимание. Она едва касалась кончиками пальцев гостей, будто смахивая с них пылинки, спрашивала «Который час?», а услышав ответ, говорила «Вам еще не время!» и заливисто смеялась. Её любимое развлечение. Сестрица подошла к одному уставшему господину, что в изнеможении присел в кресло, и поцеловала его в лоб. Старик тут же обмяк всем телом и мирно уснул.