Четверо

Глава 1

Глава 1

Мечта. Близкая и далекая. Дождь нещадно хлестал по самолетам, по людям на пироне, по рулежным и взлетно-посадочной полосам. Даже маленькие машинки с табличками «follow me» уже не казались такими забавными, как раньше. Напротив они теперь вызывали жалость и сострадание, превратившись практически в подводные лодки. Регулировщик с сигнальными жезлами и в плаще-палатке, заводя самолет на стоянку у телетрапа был похож скорее повелителя воды, его четкие движения руками рассекали поток водяных капель так, что создавалась невероятная по своей красоте гармоничная картина. Она-то и заворожила Аню, созерцавшую ее через гигантское окно зала ожидания аэропорта Пулоково. Где она застряла всей своей небольшой семейкой. Папа, мама и пятилетний брат, Максимка. Застряли на долгих четыре часа в ожидании задержанного рейса Санкт-Петербург – Анапа. По погодным условиям…

- Какая пространная формулировка, - думала Аня, уперевшись спиной в прохладное стекло и, подложив под пятую точку свой рюкзак, - А в Анапе теперь уже жара, - бросила она взгляд на табло с расписанием рейсов, вернее на часы на нем. Двенадцать, уже двенадцать часов дня. Пол дня рождения псу под хвост.

Аня, приподнялась, и выудила из кармана рюкзака свой потрепанный томик «Гордость и предубеждение» непревзойдённой Джейн Остин. Села вновь и, раскрыв на заложенной странице, погрузилась в прекрасный мир образов великого автора.

- Аня! Аня! – усиленно топая своими маленькими ножками, подбежал к ней Максимка, она даже не успела до конца строчки дочитать, - А, что ты делаешь? – мальчик принялся прыгать в длину через вытянутые ноги сестры.

- Собираюсь одного очень назойливого мальчонку защекотать до смерти, - Аня схватила брата, повалила на себя и принялась щекотать, что есть мочи. Его заливистый звонкий смех оглушил весь зал ожидания и это, при условии, что до того он гудел, как разоренный улей, - Моли о пощаде, негодник! – зловещим голосом проговорила она, не прекращая своей «пытки».

- Перестань, - отбрыкивался Максимка и руками и ногами.

- Обещаешь больше меня не донимать своими глупыми вопросами?

- Обещаю! – еще более пронзительно завизжал он.

- Все ты меня убил, - раскинула руки Аня в стороны, в позе «разбитого на голову врага».

- Аня! Аня! – мальчик перевернулся и, усевшись на коленки на плиточном полу, принялся трясти сестру за толстовку в попытке привести в чувства.

- О, Боже! Что это? Чувствуешь? Нет, скажи мне, ты это чувствуешь? – Аня, взяв брата под мышки, резко вскочила на ноги, - Это же… Да точно они.

- Пончики! – выкрикнули в один голос брат с сестрой, - Хочу, хочу! – продолжил уже Максимка, сжав кулачки и принялся прыгать на месте, запрокидывая пятки к самой попе.

- Тогда на старт, внимание, МАРШ! – Аня хлопнула в ладоши и мальчишка понесся вовсю прыть. А она взяла свой рюкзак и, сунув в него книгу, зашаркала своими растоптанными кедами по натертому кафелю за братом.

- Аня, он еще не обедал, - мама взяла ее за руку, как только она поравнялась с жутко неудобными и аэропортовыми креслами, которые стоят во всех залах ожидания страны. На них в данный момент расположились ее мать и отец с парой сумок ручной клади.

- Разумеется, - Аня обожает своего братишку с первого же мгновения его появления на свет. Но последнее время явно злоупотребляла ее добродушием. Последние года три она просила дочь помочь с Максимкой. То покормить, то погулять и с каждым разом все чаще, дольше и меньше становилось со стороны мамы внимания переживаниям самой Ани. А, ведь, ей тогда было всего пятнадцать. И теперь, спустя три года, это превратилось с обеих сторон в привычку, - Я куплю ему поесть, и это будут не сладости или не только сладости.

- Ты – моя умничка, - мать похлопала дочь по ладони и продолжила листать журнал.

- Пап, ты хочешь поесть? – внимание отца целиком и полностью занимала его работа. Всегда и всюду, где бы они ни были звонил куда-то или принимал звонки от кого-то. Но это не значит, что он не любил свою семью. Скорее напротив…, хотя…

- Нет, милая, - приложил он руку к телефону, чтоб его собеседник не слышал его сторонней реплики, - Прости, дела.

Аня улыбнулась ему и понимающе кивнула. Тем более, что нужно было срочно спасать продавца пончиков, которого уже изрядно допек ее младший брат.

- Максимка! – подскочила к нему Аня, - Извините, он иногда, словно банный лист.

- Ну, что Вы, он – просто чудо, - какая поразительная вещь эта голливудская улыбка. Глаза продавца в тот момент истошно вопили о помощи, а светящиеся ослепительной белизной все тридцать два зуба напротив убеждали Анну в обратном, как и слова, извергаемые его ртом.

- Нам два пончика с клубникой…

- С бананом. Хочу с бананом! – Максимка высунул язык и, зажмурившись, показал его продавцу.

- Значит, с бананом.

Продавец взял свежеиспеченный пончик с ароматной банановой начинкой и положил его в прозрачный пластиковый контейнер, а следом еще один. Анне повезло, невероятно повезло с фигурой. От природы она была длинноногой и худосочной, а главное она могла есть, все что ее душе будет угодно и не прибавить ни грамма. Ее грудь, оформившаяся слишком поздно, лет, эдак в шестнадцать, ее бедра, округлившиеся примерно тогда же, ее осиная талия между грудью и бедрами, как граница двух миров. Ее два океана глаз, два зеленых, поистине кошачьих, глаза с веером, двумя… четырьмя веерами жгуче черных ресниц, как и ее густая, тяжелая и, пожалуй, это единственное, что было в ней полного, коса до поясницы толщиной в руку. Хотя нет, по ее мнению, было кое-что еще, что портило, практически разрушало ее идеальный образ, а именно ее щеки. Как у хомячка, который решил унести весь урожай кукурузы с поля гектаров в сто или двести.



Отредактировано: 24.12.2019