Четвертые

7.

Наша общая комната роскошна, как и персональная для каждого. Панорамные окна в дорогих рамах, полы с паркетом красного дерева, тонкие ковры ручной работы. Массивный стол в центре, роскошнейший, нереально удобный диван глубокого винного цвета, с комплектом помпезных и чудовищно удобных кресел напротив. Как ни странно, вся эта роскошь не отталкивает, а напротив обещает настроение уюта и комфорта. На столике между нами изящный сервиз, кофейники, чайники, артиллерия закусок. От алкоголя мы отказались сразу. На задании голова должна быть свежей. Николас не мог нарадоваться нашей встрече и время от времени я замечал слезы в его прозрачно-голубых глазах. Он так располагал к себе, что даже недоверчивый Ваня слушал его историю свидетеля последних дней старого мира с открытым ртом. Ребят моих Николас принял сразу, а Еву выделил моментально и, похоже, мысленно нас уже поженил и ожидал внуков.

Освежившись и переодевшись в своих комнатах, мы собрались на мозговой штурм. Потребовалась немало времени, чтобы убедить Николаса в том, что нам действительно понравились наши комнаты, что нас совершенно все устраивает, ничего не беспокоит и ничего не нужно. А что, собственно, может быть нужно, когда покои каждого состоят из двух комнат площадью порядка двухсот квадратных метров. Чего желать, когда в твоем распоряжении мягчайшая королевская кровать размером с аэродром, ванна, отделанная белоснежным мрамором, с небольшим бассейном для окунания, наполненным теплой минеральной водой и оснащенным системой подводных массажей двадцати режимов. С душем, вмонтированным прямо в потолок, и лейкой размером в полтора метра, с встроенной регуляцией ароматерапии. Когда из фантастической гостиной, где твои ноги утопают в мягчайшем ковре, ты наблюдаешь за застывшим временем невластным над историей тысячелетий воплощенной в архитектуре окружающих зданий. В общем, по поводу размещения жаловаться никому бы в голову не пришло, впрочем, как и выказывать замечания.

На мои просьбы присесть с нами рядом и поговорить Николас ответил упрямым отказом и продолжил стоять, готовый в любую секунду, лишь по намеку на жест подлить чай или сменить тарелку. Он так вымуштрован, что это из него уже не убрать, лишь со мной наедине он может расслабиться и быть просто человеком, а не дворецким.

— Родителей Евы здесь нет, — печально произносит он, — так или иначе я знал бы об этом.

Ева вздыхает.

— Скорее всего их держат в «рекреации» на Ржевке.

— Ну, я и говорил — это идеальное место. Туда не просочиться.

Я киваю.

— А у нас, я полагаю, только здесь допуск.

— Во-во, — подхватывает Ваня, — иллюзия свободы, а на самом деле стеночки у клеточки рядом совсем.

— Я придумаю, как можно попасть туда официально, — говорит Николас, — но сейчас, с Вашего позволения, мне нужно отойти, иначе твой отец забеспокоится.

— Конечно, Николас.

Я встаю, чтобы проводить его, но он, поклонившись, быстро уходит.

Итак, нам нужно получить информацию, понять, что делать и в какой последовательности, разработать план. Наша цель — вытащить родителей Евы и технично свалить. Задачка...

— Знаете, — говорит Валя, — я все никак не могу отделаться от ощущения, ну понимаете, здесь все так, словно ничего не произошло.

— Да, — подхватывает Ева, — как будто ничего не случилось. Дикость какая-то, похоже, те, кто все это устроил, за пределы города даже не выглядывали!

— У них для этого есть специально обученные люди, — говорю я.

В глазах Евы блестят гневные слезы.

— И те, кто рожден летать, не должен ползать, а они поставили себя летунами.

— Ничего, каждая птаха свою дробинку-то найдет, — замечает Ваня.

Я лихорадочно соображаю, что нам делать дальше. Нужно идти к отцу. Втереться к нему в доверие. Вот дерьмо! Видимо, мое лицо отражает мои мысли.

— Командир, ты это, прости, я погорячился.

Я недоуменно смотрю на Ваню.

— Ну, про птаху с дробиной.

— Пустое.

— Я думаю, — продолжает Ваня, — Федя в доску свой и Игорь — реальный, кстати, перец, тоже недоволен здешним руководством.

— Не стоит забывать, — я встаю, — что эта комната под полным наблюдением и прослушкой, поэтому нам нужно как-то менее открыто рассуждать здесь о своих планах.

Ваня невозмутимо закуривает.

— Что-то мне подсказывает, что вся инфа так или иначе проходит через Федю, а этот парень нас без дела закладывать не будет.

Скорее всего он прав, и не скорее даже, а точно, сообщив о прослушке телефонов, Федя недвусмысленно дал понять, на чьей стороне его симпатии.

— Ладно, но осторожность не помешает, всем ясно?

Все дружно кивают.

— Следите за своими словами.

Деликатно постучав, входит Николас. Мы оборачивается.

— Твой отец хочет видеть тебя.

Это было неизбежно, хочу я или нет, даже не попади мы сюда, однажды мы все равно бы встретились.

— Ну, а мы тут пока поосматриваемся, — словно собравшись на приятную прогулку, говорит Ваня, засовывая в рот канапе. Судя по его лицу, подобной гадости есть ему еще не приходилось.

— Это маринованная в белом вине улитка, выдержанная в специальном соусе до хрустящего состояния, — услужливо поясняет Николас.

Я невольно ухмыляюсь, направляясь к дверям.

— Удачи, брат, — отплевываясь от улитки, кричит мне вслед Ваня.

Ева догоняет меня и целует, никого не стесняясь.

— Только не жертвуй собой, ничем не жертвуй, мы прорвемся.

Я целую ее теплые губы, которые желал бы целовать часами и, отрываясь от них, впускаю холод в свое сердце.