Четвертые

11.

То, что мы с Федей добрались на Ржевку, — просто везение. Рядом с местом, где взорвалась наша машина, раньше располагался спасательный отряд городской службы. В их ремонтном боксе стояла спасательная газель с бензином, но без задней двери и с неработающей гидравликой. Но нам оно и не нужно. Бензина хватило ровно до Ржевки. На въезде мы воспользовались пропусками, выданными еще дядей, нас пропустили, но предупредили, что на объекте введен режим боевой готовности.

Что к черту происходит!? В Контрольном центре нас даже мыши ищут! Да, Федя надолго вырубил их системы слежения и поставил закольцованную запись убийства моего отца на всех экранах, но они должны были уже с этим разобраться. И самое главное — им прекрасно известно, куда мы направились! Каждого из нас знают в лицо, но, устроив шуточную погоню, затем впускают в закрытую зону, это раз; у нас открытый допуск, это два; и мы живы, что самое странное.

Федя настроен думать, что это ошибка системы, мол, только сформировавшийся режим просто не в состоянии адекватно реагировать на внештатные ситуации. Но меня не должны оставить в живых ни при каком раскладе. Поэтому все это означает только одно: дядя играет с нами, как кошка с мышкой. Он впереди на сто шагов. Лучше нам скорее узнать, что он задумал, потому что этот человек перережет глотку своей собственной матери, если решит, что она ему мешает.

Мы вбегаем в диспетчерский зал аэродрома, там несколько военных и Ева с Ваней.

— Саша, — она подбегает и осторожно обнимает меня, — Ваня сказал.

— Не до того.

Я торопливо целую ее в губы, она все понимает.

— Мы не нашли их.

— Горилла уже здесь, — говорит Ваня. — Нам приказано не покидать зал, — он указывает на военных, — ждали вас.

— Федя?

— Нет, отсюда рекреацию не взорвать.

Он подключается к системам и ищет, ищет.

Я подхожу к военным.

— Немедленно покиньте помещение.

— У нас приказ.

— Вам известно, кто я?

Они мнутся.

— Мне повторить вопрос?

— Нет, сэр.

Я достаю красную пластиковую карту, которая открывает любые двери, любые замки. Перед смертью ее дал мне отец. Их всего две: у дяди и у отца.

Солдаты встают в стойку. Они простые ребята, знают лишь то, что нужно тупо подчиняться владельцу карты, а то, что карт всего две, и они не могут переходить к кому-то, они, конечно, не знают.

— Вы свободны.

— Есть, сэр.

Они уходят, я возвращаюсь к своим.

— Лихо ты их, — комментирует Ваня. — У нас только шестьдесят один процент и ни следа.

— Система контроля на цокольном! — восклицает Федя

— Федя, ты остаешься здесь один. Спрячься где-нибудь и веди нас.

— Я разберусь, бегите.

Мы бежим к выходу.

— Ввести коды можно только вручную, — кричит Федя нам вслед.

— Быстрее, быстрее!

Мы выбегаем…

Тяжело и протяжно Земля вздыхает. Здание вздрагивает, отзываясь стонами арматуры, столы, стулья падают на пол. Федя цепляется за стол, Ваня успевает схватиться за дверь, я подхватываю Еву и держусь за поручень. Электричество мигает и вырубается. Все продолжает дрожать.

— Что это? — в глазах Евы ужас и непонимание.

Ваня отворачивается. Не нужно быть провидцем или знатоком. Сто процентов: рекреация подорвана, а вместе с ней и родители Евы. Мы опоздали. Он так задумал, чтобы мы были свидетелями, хотел этим уничтожить нас.

Здание успокаивается.

— Наверх! — кричу я.

Ваня бежит первым, Ева за ним.

— Федя!

Он что-то переподключает.

— Я могу через свой, на аварийном пока.

Шкала распознавания лиц на компьютере начинает расти.

— Это бессмысленно, уходим!

Я иду к нему.

— Всегда и во всем есть неучтенная вероятность!

Мы смотрим друг на друга. Он имеет право, он взрослый и умный парень. Со стороны лестниц доносятся выстрелы.

— Найди их.

Федя кивает и строчит пальцами по компьютеру.

Я блокирую вход красной картой, теперь никто к нему не сможет войти, парень даже стрелять не умеет.

Мой лихой бег по лестнице едва не стоит мне жизни, я еле успеваю пригнуться, как пуля врезается в стену у меня над головой.

— Быстрей сюда.

Я присоединяюсь к скрывшимся за углом лестницы Ване с Евой.

— Я прикрою, вы наверх, — шепчет Ваня.

— Нет, нет, — Ева качает головой.

— Держи, — я даю ему два ствола.

— Ева, готова?

Она кивает. Пригнувшись, мы бежим по лестнице под чумовой пальбой.

У выхода натыкаемся на солдата, это просто везенье, что он отвлекся на рацию, это спасает жизнь нам, но лишает его.

Аэродром в пыльной завесе. Ева кашляет, глаза слезятся. Я снимаю кофту и закрываю ей нос.

— Что происходит? — доносится из-под кофты ее приглушенный голос.

Знакомый стрекот вертолетов сверху. Как они уже достали!

— Бежим!

Пригнувшись, мы бежим к краю аэродрома, в сторону, где располагались дома рекреации. И пробежав пару метров, останавливаемся. Из-за пыли ушедших под землю зданий ничего не видно, но и так понятно, что рекреации больше нет. Как и людей, что жили там. Взрыв цепей мин, заложенных под всем пространством поселка, привел к его полному уничтожению и частичному уходу под землю. План дяди по истреблению «всех недостойных жизни» тех, у кого другая группа крови, приведен в исполнение.

— Неееет! — кричит Ева и бежит к краю аэродрома.

Я догоняю и хватаю ее, она бьется в истерике.



Отредактировано: 08.02.2019