Я сильно волнуюсь. Никогда раньше не врала и не использовала людей. Но справедливости ради стоить заметить, что никогда раньше на кону не стояла жизнь моей семьи.
Поэтому сегодня я приготовила ужин. Первый раз в жизни. Вспомнила все, что умела, чему учили и расстаралась. Зажгла свечи из белого воска, положила белую скатерть (попросила в отделе выдачи инвентаря, здесь такой имеется, там есть все, что нужно), красиво сервировала стол.
Блюдо с нарезанными фруктами; овощная тарелка; салат из редиски с огурчиком, обильно посыпанный укропом; вегетарианский вариант оливье; салатик из хрустящей капусты и морковки с тонко нашинкованным яблоком и соусом из клюквы с сахаром. На горячее: тушеная в ароматной кинзе фасоль с томатами и картофель гратен, запеченный с сыром в оправе легкого аромата печеного чесночка. На сладкое я ограничилась двумя позициями: блинчики с начинкой из воздушно взбитого творога, начиненного землянично-клубничным вареньем и печеные с корицей яблоки в сладком сиропе.
Не знаю, на сколько все это вышло съедобно, так как мне кусок в горло не лезет. А Дима с Инной с энтузиазмом жуют, запивая охлажденным морсом из лесных ягод и домашним вином. Сквозь огонь свечи Дима смотрит на меня и улыбается, я стараюсь не смотреть ему в глаза.
— Ты отлично готовишь.
— Это стоило мне прогулок в детстве.
Мы с Инной переглядываемся, вспомнив, как весь двор под вечер выходил играть, а меня мама готовила к будущей семейной жизни.
— Я это помню! — она отрезает кусочек гратена и, блаженно улыбаясь, кладет его в рот. — Ева, идем гулять! Не могу, блины печь учат. Но это того стоило!
Мы весело смеемся, но беспокойство быстро охлаждает меня. Дима разливает вино, я едва успеваю накрыть ладонью свой бокал.
— Я пас. После вчерашнего больше ни за что.
Он улыбается, но смотрит внимательно. Мне не по себе. Неужели что-то подозревает?
— Перебрала? — Инна большими глотками запивает морсом еду.
— Да уж. Не помню, как дома оказалась.
— Освоилась здесь? — непринужденно спрашивает Дима. Если бы не случайно услышанный их с Инной разговор, я бы решила, что он действительно обо мне беспокоится.
— Да, мне нравится, — как можно убедительнее отвечаю я.
Не могу же я сказать, что мне тошно находится в этой «общине», слушать их разговоры об избранности, что это система без будущего. Мне нет до них дела, и я упорно избегаю Диминого взгляда.
— Думаю, ты что-то не договариваешь.
Я даже не испугалась, мне нечего скрывать.
— За сестру волнуюсь, — смело смотрю ему в глаза.
— Давай съездим за ней.
Вилка выскальзывает из моей руки и со звоном падает на пол.
— Ты… Можешь?
Дима встает, поднимает ее и протягивает мне:
— Конечно.
Я совершенно сбита с толку. К чему наш с Алексом план и похищение, если Дима…
— Но Василий сказал…
Дима с Инной снисходительно улыбаются, глядя на меня.
— Не думай об этом.
В его словах столько уверенности и убежденности в своих возможностях. Я в раздрае.
— Девочки, мне пора.
— Гуд бай, босс.
Уходя, Дима легко дотрагивается до моего плеча, я замечаю, что Инне это не нравится.
— Завтра решим, когда поедем за сестрой, — говорит он мне.
— Спасибо.
Отвечаю чисто механически. Мне сложно понять его мотивацию, может, это просто способ меня контролировать?
Мы с Инной убираем со стола, я задуваю свечи, по-прежнему в своих раздумьях. Дима может помочь с Лесей, но при этом есть человек, который по его вине страдает. А если так и нужно? Если Алекс не прав? И тот человек совсем не безопасен? Но тогда почему они это так скрывают? Но все же… Лесю можно вытащить без чьих-либо похищений. Хотя, еще вопрос, могу ли я доверять Алексу, что он не бросит меня, когда я помогу ему выкрасть того мужчину? Боже, и что же делать? Инна наблюдает за мной, мы выросли вместе — я для нее как открытая книга.
— Все нормально?
— Дима реально может помочь?
— Ты так и не поняла?
— Что?
— Он здесь главный.
— А Василий?
— Не тупи.
— Ин, я должна найти родителей. Папа…
Инна безнадежно зевает.
— Слушай, ты мой фрэнд, но с родителями тебе рассчитывать не на кого. И тебе стоит относиться к этому по другому, но если ты сейчас уйдешь, назад уже не примут. Здесь вам с Лесей будет безопасно. Ну и Дима на тебя глаз положил.